Трон Знания. Книга 4

Теперь нарисованная в мозгу картинка раздробилась на множество частей. Такие же кусочки — мелкие, ставящие в тупик — Малика обнаружила в лакированной коробке, дожидаясь встречи с Самааш. Она крутила в руках картонки разной формы, понимая, что получится натюрморт. Сейчас мысленно перебирала клочки чего-то целого и не могла сообразить, что из этого выйдет.

Сколько времени она сможет гостить в чужом доме? Если в течение недели Иштар не предпримет никаких действий, ей придётся отложить отъезд в Грасс-Дэмор или сдаться и уехать. И нужна ли Самааш её помощь? Женщин считают вещами, потому что они сами считают себя вещами. Их топчут, потому что они позволяют себя топтать. Ракшадок устраивает их жизнь.

Малика упёрлась локтями в перила, обхватила лоб ладонями. За неделю до отъезда она устроила скандал. И ради чего? Ради кого? Она вернётся к Самааш, сотрёт с двери печать шабиры и забудет о женщине, как о бумажном цветке, которому не нужна забота.

Заметив внизу воина, Малика спустилась с лестницы и попросила вывести её из дворца, однако воин довёл её до Приюта Теней и препоручил служанке, дежурившей возле входа.

Следуя за девушкой, Малика не могла понять, где находится, пока не увидела в конце коридора распахнутые двери теневого кубарата. Прислужницы кухарки, одетые в синие платья, закатывали внутрь тележки, заставленные супницами и блюдами, накрытыми крышками. Кубарам привезли ужин… Почему Иштар не отпустил их, как обещал? Пусть ритуал с его братом прошёл не так, как надо, но после него Шедар разучился врать — в этом сомнений не было. Малика пыталась успокоить себя: на оформление документов необходимо время. А внутренний голос твердил: «Тебя вновь обвели вокруг пальца».

Оказавшись в своих покоях, Малика направилась на террасу. Выйдя на мраморную площадку, уставилась на верховного жреца. Набирающий силу ветер полоскал подол его плаща и трепал расстёгнутый воротник. В воздухе кружили мелкие песчинки, вынуждая Хёска жмуриться, и с его век на Малику взирали фиолетовые татуировки в виде глаз.

— Куда-то собралась? — спросил жрец, придерживая рукой распущенные смоляные волосы.

— А ты не знаешь. — Всматриваясь в просветы между деревьями, Малика крикнула: — Воины! Паланкин шабире.

— Тебе придётся задержаться.

— Оставим разговоры на потом.

— Через час начнётся заседание суда. Ты можешь выступить в роли защитника.

— Я не стану защищать Шедара, — произнесла Малика, сбегая с лестницы.

Сердце затрепетало от радости: низложенного хазира обвинят в попытке срыва коронации, и Иштар отпустит кубар.

— А своего стража?

Малика обернулась:

— Кого?

— Того, кто подал тебе левую руку.

Ноги подкосились; Малика уселась на ступени. Кто подал ей левую руку? Когда? Перед коронацией… Она ничего не видела в треклятой чаруш и, выбираясь из паланкина, опёрлась на чью-то руку. Драго или Луга? Они оба левши.

— Кого? — повторила Малика.

— Я не знаю имени, — произнёс Хёск, неторопливо спускаясь по лестнице. — Иштар приказал взять под стражу «этого». Так и сказал: «Этого». Командир охраны его понял.

— Где сейчас мой человек?

Хёск пожал плечами:

— В тюрьме. Думаю, в камере допросов.

— Он не говорит на шайдире.

— Незнание языка и законов не освобождает от ответственности.

— Ты сказал: суд через час?

— Дело простое. Зачем тянуть?

Опираясь руками на ступени, Малика встала:

— Я хочу его увидеть. — И приготовилась к отпору Хёска.

Но он кивнул:

— Идём.

Вскоре Малика сидела в автомобиле и, глядя в окно, слушала противный шипящий голос.

— Я намекал тебе: вернись в Приют, не попадайся ему на глаза, если не хочешь быть его женщиной. А ты его дразнила. Ходила по грани между дозволенным и запретным. Он преподносил тебе подарки, не обращал внимания на твои шалости. Он одаривал тебя милостью. А ты, вместо того чтобы лизать ему руки…

Малика закрыла рот ладонью:

— Меня сейчас вырвет.

— Остановить машину?

— Заткнуться.

Сверкнув глазами, Хёск вновь уставился на дорогу:

— Если собака тявкает на хозяина — её убивают. Но что делать с неприкосновенной сучкой, которая возомнила себя хозяйкой? Её начинают приучать к строгой дисциплине и беспрекословному послушанию. Сегодня накажут твоего стража. Если не поможет — завтра будет кто-то другой.

— Я могу рассказать на суде о ваших с Иштаром грехах. Не боишься?

Хёск склонил голову к одному плечу, к другому, разминая шею:

— Иштар потеряет трон, ты потеряешь статус шабиры.

— Мне не нужен ваш статус.

— Ты совершенно не думаешь о своих людях. Ты потеряешь статус, и тебя выдворят из зала суда. Твоего человека отправят в шахту, но перед этим отрубят левую руку.

Малика прижалась лбом к стеклу. Машина миновала окраину Кеишраба и теперь катила по пустыне…

— Куда мы едем?

— В тюрьму.

Малика посмотрела по сторонам. Кругом песок и ни единого строения на горизонте.

Хёск заглушил двигатель. Малика выбралась из салона. Держась за дверцу, с опаской огляделась. Ровная пустыня, воинов не видно. Осмелев, повернулась к Хёску. Он нашёл в архиве документы о проклятии морун. Знает, что она верховная жрица. Был свидетелем её ритуалов. В курсе, как прошла её встреча с Шедаром. Что подпитывает его веру в собственную неуязвимость?

Хёск прикрыл ладонью глаза от ветра и двинулся вперёд. Глядя в мутное небо и вбирая в себя силу непогоды, Малика пошла следом. Что бы ни задумал жрец — она с ним справится.

— Смотри под ноги, — бросил Хёск через плечо.

Малика опустила голову. В песок были вкопаны круглые решётки. Подземная тюрьма…

Пройдясь вдоль длинного ряда решётчатых окон (или потолков?), жрец вытянул руку:

— Здесь.

Малика подбежала к решётке. Упав на колени, вцепилась в прутья:

— Драго? Луга!

Из полумрака донёсся голос:

— Драго.

— Я подожду в машине, — сказал Хёск и неторопливо потопал прочь.

— Ты один? — спросила Малика на слоте, пытаясь хоть что-то рассмотреть в сумраке. Стянув с головы чаруш, уловила еле различимое движение тени. — Драго, не молчи.

— Я думаю, как к тебе подняться.

— Сколько метров?

— Пять. Подожди, я передвину лежак.

— Ты один? — вновь спросила Малика.

— Один, — донеслось из ямы. Следом раздался скрип деревянных ножек по каменному полу. — Сейчас-сейчас.

Послышался треск дерева. Видимо, Драго ставил лежак свечой.

— Отодвинься, — попросил страж. — Я прыгну.

Малика отклонилась назад. Прозвучал грохот. Схватившись за прутья, Драго подтянулся на руках и прижался лицом к решётке. Малика улеглась на живот, чтобы песок не попадал охранителю в глаза.