Трон Знания. Книга 4
Шрифт:
— Что я здесь делаю, Малика?
— Ты нарушил их идиотский закон. Ты протянул мне левую руку.
— Я? — нахмурился Драго.
— Перед коронацией. Возле храма.
— Не было такого!
— Это был не ты… — простонала Малика. — Это Луга…
— Вспомнил. Это был я. Точно я!
— Уже неважно.
— И что теперь? Что со мной сделают?
— Будут судить. Потом отпустят. — Малика погладила кулаки Драго. — Я соскучилась.
— Мы с ребятами тоже по тебе соскучились.
— Как вам жилось?
— Нормально. Спали, ели, стояли на тренировочной площадке. Их тренировки — это нечто. Мы сначала
— Вряд ли ракшады сильнее ветонов.
— Все люди обладают огромной силой. Сила огромная, а тело слабое и кости хрупкие. Поэтому у обычных людей в мозгу срабатывает команда: «Стоп! Это предел». И людям кажется, что они слабые. Но они сильные. Поднять грузовик легко. Это на самом деле очень легко. Это как поднять мешок с песком.
— Я упаду вместе с мешком, — рассмеялась Малика.
— А всё потому, что на защите твоего тела стоит твой мозг. Иногда он враг. Он умеет обманывать похлеще фокусника. Но здесь — он твой друг. Ты не умеешь правильно распределять нагрузку, не знаешь, как задействовать все мышцы. Ведь можно так рвануть, что лопнут жилы или вылетят суставы. Поэтому у людей есть планка. Воины подняли её слишком высоко. Ты бы видела их тренировки. Если Ракшада нападёт на Краеугольные Земли, они рухнут.
— Они рухнут, а мы?
— Мы не отдадим Грасс-Дэмор.
Малика покачала головой:
— В стране нищета, армии нет, люди ненавидят друг друга. Кто встанет на её защиту?
— Ветоны, ориенты, климы и моруны… и моранды.
— Моруны не выйдут из-за долины Печали. Они разочаровались в людях.
— А ты?
— Я не знаю, зачем я живу.
Драго улыбнулся:
— Малика… ты устала.
— Я устала обманываться в людях.
— Мне-то ты веришь?
— Тебе? Да.
— Так послушай меня. Тебе кажется, что ты ничего важного не делаешь. Но это не так. Рядом с тобой люди меняются.
Малика погладила кулаки Драго:
— Не надо меня успокаивать.
— Я изменился. Помнишь парк развлечений? Помнишь ориента в стеклянном кубе? Резиновые затычки снизу и сверху, а внутри горячая вода. Помнишь?
— Помню.
— Когда я увидел его, подумал: ещё одним ориентом меньше. А сейчас… Если бы я увидел его сейчас…Мне стыдно, что тебе пришлось меня уговаривать разбить этот куб. Мне стыдно за поступки, которые я так и не совершил. — Немного помолчав, Драго сказал: — Ты должна вернуться к Адэру. Я ему обещал. Если ты не вернёшься, он свернёт мне шею.
— Мы все вернёмся. — Малика приблизилась лицом к прутьям. — Сумеешь выломать решётку?
Слегка разогнув руки, Драго посмотрел влево, вправо. Вновь подтянулся:
— Она вмурована в бетон, но я смогу. Только зачем?
— Я боюсь тебя оставлять. Боюсь, что уйду и больше тебя не увижу.
— Бежать некуда, Малика.
— Мы сядем в машину и вместе поедем на суд.
— Звучит заманчиво. Я давно не катался на машине.
— Выбирайся.
— И нарушить ещё один закон? Не-е-е… не хочу. — Драго вздохнул с наигранной досадой. — Мне зачитают приговор, а я не пойму ни слова. Обидно.
— До этого не дойдёт. Иштар пытается меня приструнить, вот и придумал эту комедию с судом.
— Дело не в тебе, а во мне.
Малика насторожилась:
—
Что я должна знать?— Я избил его, а он, зараза, не забыл.
— Когда?
— В Лайдаре. У тебя случился приступ. Мы его допрашивали, прямо там, в ванной. Со мной были Мебо и Крикс. Крикс его не трогал, Мебо тюкнул сапогом пару раз и устал. Зато я отыгрался сполна.
— Бог мой…
— Надо было прихлопнуть, а я пожалел.
— Эльямин! — донёсся голос Хёска. — Скоро суд, а тебе ещё надо одеться подобающим образом.
— Чего он хочет? — спросил Драго.
— Надо ехать. — Просунув пальцы между прутьями, Малика прикоснулась к щеке охранителя. — Ничего не бойся, Драго. Мы сильнее ракшадов.
Накинула на голову чаруш и направилась к машине.
Часть 28
***
Вспышка молнии выхватила из мглы кроны деревьев. Перед сезоном штормов с ветвей сняли гирлянды лампочек, и с наступлением темноты сад превращался в чёрное пятно, изрезанное зигзагами освещённых аллей. Ветер швырнул на террасу сорванные листья, зашуршал песком по ступеням. В воздухе почувствовался запах дождя.
Теребя края чаруш, Малика поглядывала на воинов-носильщиков, стоявших навытяжку возле паланкина. Они вряд ли знали, куда должны отнести шабиру, и ждали приказа свыше, а Малика уже сомневалась, что такой приказ поступит: близилась полночь, комендантский час, и скоро носильщики попросту уйдут.
Смутная догадка переросла в уверенность: Хёск специально заманил её во дворец, потребовав одеться в простенькое платье. Малика едва успела сменить наряд, как ей сообщили, что обвинитель — Иштар! — задерживается на заседании Хазирада, и суд состоится чуть позже.
Неопределённость связала Малику по рукам и ногам: «чуть позже» могло произойти в любую минуту, а растянулось до ночи. Внутренний голос твердил: её вновь обманули. Никакого заседания Хазирада не было — мужу Самааш дали время спрятать жену.
Около полуночи появился караульный. Сообщил, что хазир перенёс суд на утро, и отпустил носильщиков. Маликой овладело отчаяние. Она не знала, что ей делать: закрыться в спальне и выплакаться или догнать носильщиков, потребовать отнести её к Самааш и убедиться, что её дом пуст. Малика винила себя за вмешательство в чужую жизнь и за бесцеремонное поведение, за гонор и несдержанность, за ненависть к Хёску и веру в Иштара.
Она до сих пор в него верила… Эта вера в братоубийцу и извращенца граничила с презрением к себе. Малика не могла понять: что за таинственная слепота не даёт ей увидеть ничтожество Иштара целиком? Какой властью он над ней обладает? Почему его вероломная и коварная натура манит её как неразгаданная тайна?
Малика уселась на ступени. Хотелось уснуть. Хотелось исчезнуть, а проснувшись, очутиться в другом месте — не в каюте корабля, не в Грасс-Дэморе, просто в другом месте.
Утром Малика не побежала к Самааш и не стала добиваться встречи с Иштаром. Сохраняя выдержку, прохаживалась по террасе, то обгоняя, то преследуя собственную тень. Наконец носильщики принесли паланкин, и в полдень Малика вошла в серое здание, на фасаде которого застыли статуи людей с завязанными глазами. Их мраморные руки сжимали клинки, ноги вдавливали в каменные плиты извивающихся аспидов.