Тварный град

— Иринка, — осторожно спросила Полина сидевшую рядом подругу. — А у тебя оргазмы были?

— Конечно! — с уверенностью ответила та.

— Нет, а… Правда. Так, чтобы совсем оргазмы.

— Ой. Ну, такие, как в книжках пишут, наверное, нет, — призадумалась Иринка, клея скотч на кафель. — Но удовольствие точно было. Нет боли, а значит, есть удовольствие!

— Понятно, — вздохнула Полина.

После прощания с девочками у метро, она направила свой велосипед домой. Неспешно ехала вдоль Окружного канала, мимо парка с заветным мостом, и припоминала — чей сейчас черёд, кошек или собак? И почти не заметила, как за ней поехал графитно-серый «Мерседес», до того ожидавший в переулке. Полина завернула на перекрёстке — машина сделала то же самое. Поехала по Балясненскому проспекту — обернулась и увидела её в потоке. Спешно бросилась через ворота в ближний парк, прошуршала шинами по дорожке к маленькому озеру, остановилась, прислушиваясь.

И тут на неё со всех сторон — из кустов, с деревьев, из мусорных урн — бросились крысы. От испуга ли, и на самом деле, они показались Полине огромными — грязно-серые, с жёсткой шерстью и злыми чёрными глазками — крысы лязгали выступающими лезвиями оранжевых зубов. Полина закричала, пытаясь привлечь людское внимание, но внезапно обнаружила, что кроме неё и крыс вокруг никого. Цепкие руки ухватили её, зажали рот. Полина вскользь заметила парня, похожего на Юрца, со свирепым лицом, которое пересекали полосы шрамов, а потом её отправили под мышку и поволокли куда-то.

«Велосипед! — пронеслась мысль. — Велосипед сопрут!»

Её железный друг остался лежать на дорожке. Дальше Полину накрыли с затылка плотной тканью, вытащили из парка и усадили, как она догадалась, в тот самый «Мерседес», громыхнув всеми дверьми сразу. Подперли с обеих сторон. Машина взвыла моторами и понеслась.

— Arnold, bist du dir sicher, dass es das gleiche Madchen ist? Sie ist sehr klein!?

— Halt die Fotze, Toha! Das ist Albrandts Frau, er beisst an den Koder, und du wirst es sehen!?

Полина поняла только то, что влипла, как ещё никогда в своей короткой жизни не влипала.

Куда её везли, до онемения сжимая плечи, она не ведала и боялась пискнуть. Ей казалось — если это крысы-оборотни, стоит начать возмущаться — перекусят горло. Тем временем машина ускорила бег, то и дело свистя шинами, а потом резко остановилась. Полину удержали от удара о переднее сиденье, но благодарности она не испытала, так как её тут же опять сунули под мышку и потащили на выход. Через край наброшенного покрывала она видела качающийся внизу грязный асфальт. Потом — открытый люк канализации из которого тянулись когтистые серые руки-лапы. Полина попыталась заверещать, но её сцапали, скрутили и уволокли вниз. В ноздри ударил тошнотворный запах нечистот. Вкупе со страхом и тряской он сделал своё подлое дело, и Полину замутило.

— Sсheisse! Она блюёт!

Её вытряхнули ногами вверх, пока она ощищала желудок, и понесли глубже и глубже в канализацию. То тут, то там в просветах покрывала мелькали ботинки на толстой подошве и отвратительные хвосты — толщиной со змей, голые, крысиные. Полина заходилась страхом и вертела в голове одну мысль:

«Доигралась. Это конец».

Её спустили плашмя на холодный и склизский бетон, она сорвала с головы ненавистное, душащее покрывало. Сорвала и пожалела. Крик застрял в глотке комком ужаса. Кругом неё под тусклым светом налобных фонарей, исходящим от похитителей, гадко скалились крысы. Дикие, потрёпанные, величиной с хорошую собаку. Полина начала пятиться и уползла в ноги к похитителю. Тот самый парень со шрамами, засветив лицо, приветливо улыбнулся и сказал ей:

— Извини, милая, ничего личного. У короля кое-какие вопросы к твоей стае.

Полина забыла, как выдохнуть.

«К твоей стае!» — Он знал, кто её муж. Ну да, странно, если бы не знал…

Чёртовы крысы как одна стали над ней смеяться, те, что были людьми в серых камуфляжных костюмах — грубыми голосами, а оставшиеся в зверином облике — пронзительно попискивая. Их злобные, хищные глазки и выпирающие резцы блестели в луче света. Полина сидела на камнях старого коллектора, и её не покидало чувство, что всё это не с ней, это один из её кошмаров, она сейчас проснётся, подивится сюжету и спокойно поедет на любимую работу…

— Dieses Arschloch Erfolg und sein gamma-Mitsingen sind selbst schuld an dem, was sie erwartet?.

Грубые реплики крыс заставляли поверить в реальность происходящего. Кислый привкус собственной рвоты стоял в носу. Полина почти уверилась, что сейчас умрёт. Но тут из почти беспросветных труб затхлого подземелья донеслись писки и возня, враги споро переглянулись между собой, и тот, который тащил Полину, взвизгнул:

— Verpissen!?

Масса крыс хлынула из зева трубы, перемешавшись с удирающими. Фонари синхронно погасли, и вокруг схлопнулась абсолютная подземная тьма. Полина вскрикнула, забилась не разбери в какой угол. Кругом неё во тьме кипела борьба. На секунду её шеи коснулся чужой мокрый нос, и она заверещала от ужаса. Следом рот ей опять зажала человеческая рука — интуитивно показавшаяся знакомой. Полина верещала в чью-то пятерню, пока её снова тащили по трубам, а позади дрались крысы — их писки и царапание скребли по нервам. Шумно дышащие беглецы прошлёпали по воде — Полине удалось услышать звук рокочущего потока, а потом её аккуратно посадили на решётку. Свет опять вспыхнул и заметался лучом по старым истресканным кладкам, добавив ясности. Полина зашлась истошным криком, обезумев от ужаса. Перед ней возникло перемазанное в крови лицо Юры с фонарём на обшарпанной каске. Отсветы так легли на него, что левый глаз глядел отчаянно и остро, а вместо правого зияла пустая глазница.

Через миг она поняла, что ей не привиделось.

У Юры не было глаза.

— Ruhe! Halt die…!? Тише! Поль, успокойся! Это я. Ну всё, всё. Щ-щ-щ. — Муж выставил грязные перчатки, тоже со следами крови, и Полина, сильнее вжавшись в свод подземного канала, засучила ногами. — Это я. — Юрец нервно сглотнул, и пар из его рта вырвался в луче света. Он стоял выше колен в воде — в мелкой грязной реке, несущейся по трубам. — Всё в порядке. Со мной ты в безопасности.

— К-к-к… В п-п-п, — Полина протянула дрожавшую ладонь и наткнулась на тёплую, небритую щёку мужа. Залепила страшную половину его лица — Юра задрожал ресницами, прикрыв веко, а когда Полина убрала ладонь, по-прежнему глянул на неё одним понимающе-грустным глазом и прорехой пустой глазницы. Его увечье никуда не делось.

— Тебе! Скорую надо! — выдохнула Полина и зажмурилась, не в силах смотреть на этот ужас. — Юр, они тебя ранили! Твой гл… Г-г-г…

— Я цел. Всё хорошо. Я же юркий, — твёрдо возразил муж и привлёк её к себе, обнимая. Полину трясло крупной дрожью пока она стискивала ладонями обтянутые плотным камуфляжем лопатки Юры, мокрого, как, прости господи, мышь. — Испугалась, маленькая? Не бойся. Этой ране семь лет.

? — случай из жизни, а песня «Маленькая страна» Наташи Королёвой.

? — «Арнольд, ты уверен, что это та самая девчонка? Она слишком маленькая!» (нем.)

? — «Заткни пасть, Тоха! Это жена Альбрандта, и он клюнет на приманку, вот увидишь!» (нем.)

? — «Этот мудак Эрфольг со своим гаммой-подпевалой сами виноваты в том, что их ждёт». (нем.)

? — «Съёбываем!» (нем.)

? — «Тихо! Заткни…» (нем.)

23. Гамма-один

— Этой ране семь лет.

Юра сказал и сник, повесив голову. Потом опомнился, заозирался, заводил носом по подземелью и схватил Полину за руку. Та ойкнула. Привычная Юрина кисть покрылась буроватой шерстью в тон его волос, а вместо ногтей выступили острые светлые коготки.

Как есть крысиные.

И тут она заметила его хвост. Прямо из штанов, как продолжение позвоночника, голый, длинный, он дугой высился над речкой. Юра держал его силой, чтобы не намочить и немного помахивал вправо-влево.

Обалдеть.

— Пулька, давай, залезай на меня. Тут грязновато. И вот, — Юра отстегнул подбородочный ремень и нахлобучил ей на голову свою разогретую битвой потную каску. — Держи. Тебе нужнее.

— Юр, — еле выдавила Полина, тем не менее, послушно застегиваясь. Шлем сел на её маленькую голову, как грибная шляпка. — Юр.