Тварный град

— Тогда зачем вы меня украли? Мотивы какие были?

— Потому что я никому не позволю держать мой лучик взаперти! — Фел стиснул перчаткой ручку Кавасаки, поддав газу.

— Муж-то мне точно добра желает!

— Этим они и прикрываются! Своими благими намурениями, мряу!

Полина взрычала от негодования, сама как оборотень, и прижалась к его плечу крепче. Не спрыгивать же?

Они неслись по загородной трассе, обгоняя автобусы, оставляя позади сосновые перелески, элитные посёлки и базы отдыха. Вдруг деревья раздвинулись, как кулисы, и мотоцикл вынесло на осаленный солнцем залив, полный чаек, рябых волн и раскиданных вдоль берега валунов. Полина замерла на вдохе, не в силах ахнуть. Юра ещё не возил её этой дорогой.

Море всегда являлось так внезапно и величественно, что к нему невозможно было привыкнуть. Как местное божество, настойчивое и обязательное. Оно будто проростало в жизнь города и сопровождало его во всех свершениях, будь то любовь или война, опера или симфонический концерт. Море, словно ударные инструменты, задавало ритм этому удивительному месту, и выписывало свою историю пеной на гранитных камнях — веками, веками…

Полина опомнилась. Замечтаться даже в момент похищения — ну кто бы ещё на такое сподобился!

Фел же свернул от залива на просёлочную дорогу вверх по пригорку и заехал за ворота частной территории. Домики здесь оказались лишь немного скромнее тех, что Полина видела на Гранитном острове. Маленькие крепости, обсаженные соснами, сиренью и плодовыми деревьями! А кое-где даже били фонтаны.

Роскошь, обалдеть!

Фел мягко зарулил к одной ограде и с брелока открыл её вместе с видом на симпатичный, будто бы пряничный двухэтажный особняк. Проехал по мостику через большой спаренный восьмёркой пруд, и Полина углядела в нём больших цветных карпов, которых они продавали в магазине. Другой берег пруда украшали звёздочки кувшинок.

— Красивые, — подначила кота-рыбака Полина. — Этих ты не ловишь?

— Дороговато выйдет! Да и они у нас уже года четыре, привыкли!

Фел ссадил её у бережка и загнал мотоцикл в гараж. Подошёл, снял шлем. Рыбины, почуяв приближение хозяина, все, как одна, прибежали к берегу и принялись требовательно чавкать ртами.

— Но приманки я испытываю на них, — с долей лукавства признался Фел. — Травлю фаст фудом. — Он заглянул в пристройку к пруду, выдал Полине горсть кормовых шариков из яркого мешка и себе зачерпнул другую.

Сунул руку под воду. Усатые солидные карпы принялись есть подношение. Полина засмеялась. У них в магазине они тоже приплывали на корм, но были не такими большими!

— Угости их, — велел Феликс.

Полина послушалась и тут же запищала от щекотки — рыбины сильно обминали её пальцы жадными губёхами.

— Идём, покажу тебе питонов!

Это сигнал подействовал на Полину магнетически. Те самые знаменитые питоны!

Фел бесцеремонно поддел её под локоток и проводил в кошкин дом, как выяснилось, изнутри вовсе не маленький, а просторный и изумительно обставленный.

Картины с видами города и залива, панно с котами и рыбами, дахрийские статуэтки, рыболовные снасти, рок атрибутика, байкерские флаги, люстра, похожая на большой горизонтальный ветряк, а под потолком старые просоленные сети. Окна — частично витражные, как в той парадной с кальяном — сразу стало понятно, где Фел подсмотрел дизайн, и на стенах краской — следы радужных кошачьих лапок, словно бы кошки исходили тут всё пространство, вдоль и поперёк.

И кальян! На видном месте, у неразожженного камина — кальян. Полина сглотнула голодную слюну, глядя на него. Ей до смерти хотелось снять стресс привычным способом. Явившийся Фел понятливо хмыкнул за плечом и сказал:

— Вот мелкая доберётся на своих педальках, раскурим трубку мура. Прости, что у меня попроще Багировой, но тоже вполне годная. А пока — держи.

И водрузил на плечи Полины прохладного, гладкого, как лакированная сумка змея.

— Ух ты! — не ожидав, ахнула та, гладя мускулистого пегого питона, длиной метра полтора, не меньше. Змей лениво щупал языком воздух. — Какой… замечательный!

— Это мой Апоп. Пролинял окончательно! Ты была права насчёт влажности, я его и правда пересушил. Сестриных я не достаю, вчера кормили.

— Он прелесть. — Полина перехватила питона, любуясь его голубыми глазками, поцеловала покрытую ровной и новой, одна к одной, чешую хребта — до середины пёстрого, а дальше, к хвосту — белее мрамора. Что бы кто ни говорил, а змеи чудесны! Особенно такая.

— Это ты прелесть, — с теплотой поправил Феликс. — Значит, вот ты чья…

Питон мягко обвился вокруг руки Полины, ища опоры. Она помогла рептилии, подставив другую руку. Тем временем из-под дивана через всю гостиную шмыгнула огромная черепаховая кошка с перепуганными круглыми глазами, и Фел при виде неё зло зашипел. Кошка стартанула быстрее, пересекла комнату и отчаянно заскреблась когтями в закрытую дверь.

— Не порти мне дом! — гневно отругал её Феликс, дошёл, открыл и для ускорения отпустил кошке несильный пинок носком. Та мявкнула, летя в коридор — не от боли, но от унижения.

— Фел, ты опять обижаешь Тессу? — послышался откуда-то из глубин дома строгий окрик. Судя по голосу, там пряталась Аста Робуста.

— И мыслей не было, сестра! А ты бы посмотрела, какие у нас гости!

— Я медитирую на гвоздях! — ответила Аста. — Закончу, приду.

— Мр, гвоздеходец, — с тихой ехидцей наградил её званием брат.

— Тесса? Это была Тесса? — сообразила Полина. — Та кошка, я знаю про бунт, но…

Фел, до того смотревший с лаской, обрёл суровинку во взгляде и муркнул:

— Что ещё ты знаешь?

— Да толком ничего. — Полина почесала рыжую копну. — Мила сбрехнула…

Тут по дому разлетелся звук домофона, и Фел вздохнул:

— Стоит помянуть собаку, вот и она. — И брелоком пустил Милану с великом на участок. Пока Фел уносил Апопа обратно, Полина видела по камерам, как та заводит велосипед в гараж. И вскоре Мила обстучала кроссовками порог дома.

— Гав! Пока ехала, взмокла! Кстати, там дождить намерилось. Моя хорошая! — Она увидела Полину и снова побежала её обнимать.

— Кроссовки бы сняла в гостях, чухня ты полицейская!

— Заткнись, кот!

Полина сжала подругу в объятьях и чуть не расплакалась. Мила взяла её ладошки в свои.

— Ну рассказывай! Я слышала, тебя похитили!

— Да, вы, только что, — пошутила Полина и потом сразу повинилась. — Милка, я такое про тебя подумала! Самой стыдно. — Она перевела взгляд на Феликса и поздно сообразила, что при нём бы не стоило признаваться в своей глупости. Но глупость никуда не делась и снова сыграла над ней злую шутку.