Тварный град

— Иначе?! Иначе? — кричала Полина. — А со мной? Например, рассказать мне всё! Классно, что пришлось самой увидеть это!

— Рассказать, что я одноглазая крыса из грязной канализации?! И ты б дала такому? Ты бы за такого вышла?

— Я вышла за ложь!

— Я не лгал тебе ни в чём!

— И про то, что с Миланой мутишь не лгал, Альбрандтечка любимый? — выпалила Полина главное обвинение.

Юра вырулил на мост и захлопал на неё ресницами. Вид у него сделался огорошенный.

— Я вообще не против того, как ты меня сейчас назвала. Но я что-то не понял насчет мелкой собаки. Повтори ещё раз. Про Альбрандтечку тоже можно.

Полина открыла рот, чтобы брякнуть едкость, но передумала, вздохнула и сказала ровно, со всей суровостью:

— Ты изменяешь мне с Миланой Овчаровой. И мне осведомители не нужны! Она сама призналась.

Юра чуть не впечатался в идущий впереди «Крайслер». Бибикнул от неожиданности, отдышался и, включив аварийку, съехал к краю дороги. Вцепился в руль.

— Это она тебе наплела?

— Да! — Почуяв крупицы ясности и испугавшись того, что эта ясность превратится в удар, Полина заплакала и принялась нервно вытирать слёзы. Юра смерил её тяжёлым взором.

— Что конкретно она сбрехнула?

— Ничего… Что встречается с гаммой-один крысиной стаи… И ты у неё записан, как Альб…

— Так. — Юра вздохнул. — Я не могу с ней встречаться потому, что я не встречаюсь. У Борьки Эльза. Методом исключения — остаётся наш отец.

— Чиво?!

Осознание превратилось в уверенность, как гроза в шаровую молнию. И эта молния со всей дури шарахнула по совести.

Боже. Какая дура. Как она могла не подумать, что Альбрандтов целых трое! И… Но… Но Милана же почти девчонка! А Венедикт Карлович почти старик.

— Папа стал скрытничать в последнее время, — признался муж. — Уматывает, не говоря куда. Ходит вдохновлённый. Ухаживать за собой начал, конфеты в коробках покупает. Звонки эти тайком, из сис-те-мы, святая плесень! Ну кто звонит из системы?! Всё ясно. — Юра закивал и потом тряхнул головой в противоположном направлении. — Вот старая шушара, блох тебе в усы, капкан на хвост! Мачеха-собака, verdammte Scheisse!? Я ж её в коляске катал! Динка наверняка знала. — Он покосился здоровым глазом на притихшую, изредка всхлипывающую жену. — Ладно. Поехали.

Он доставил её домой и обречённо уселся на кухне, устремившись взором в залив — точно как сидел истуканом по воскресеньям. И теперь Полина понимала почему. Муж просто наслаждался тишиной и безопасностью после пережитых там, внизу, кошмаров. Она ткнула кнопку чайника, чтобы хоть как-то развеять паузу. Хотелось многое сказать Юре, но она не находила слов.

Его было жалко. И одновременно он злил. Всё шло наперекосяк и отдавало извне бедой, надвигающейся, как тучи с залива на город. Но тут затрезвонил его телефон.

Юрец подскочил, подобравшись, словно для боя, выслушал донесение на баернском, ответил что-то возбуждённо и упал на стул обратно. Потёр лоб.

— Аlles ist verdammt schlecht…? Всё плохо. Я должен ехать назад. Они… Добрались до чумных захоронений.

— Юра!

Полина будто превратилась в этот вскрик. Схватила мужа за ладонь, но тот мягко вывернул запястье, прошуршав по сердцу отторжением и чувством вины.

— Они устроили провокацию, — продолжил глухое объяснение. — Напали в нескольких блоках системы сразу, пытались перегрызть провода складских холодильников и… тебя похитили.

— Кто? Король? Этот, как его — придурошный альянс?

— Да. А настоящей целью были могилы. И… У них в зубах чума. Отряд дельта-эпсилон не отбил кладбище без поддержки гамм.

Юра загнанно глянул на жену. Мимолётно у Полины опять возникло впечатление мертвенности в его облике, но она перевела взгляд с правого Юриного глаза на левый, и жуть рассеялась.

Надо же, оказывается, когда смотришь в глаза человеку, то выбираешь только один приглянувшийся глаз…

— Юр, — неуверенно попросила Полина. — Не езжай туда.

— Могильник нужно обезвредить, как минимум, закопать.

— Не надо, там опасно.

— Это мой долг перед стаей. Работа гамм. Держать город в безопасности.

Он поднялся, и Полина вскочила следом. В стремлении укрыть, сберечь, спасти обхватила его плечи, прижалась к груди.

— Нет! Нет, дудки. Не пущу. Не уедешь.

Юра не ответил ей взаимной лаской. Вскинул голову вверх, глядя на кухонную люстру. Стоял и ждал, когда она закончит с нежностями. Только сердце его колотилось напористо и отчаянно, набатом отдавая Полине в ухо.

— Я должен. Пусти. И сиди тут. Поняла?

— Юрка… Мне страшно.

— Я не брошу в беде семью и стаю. Я справлюсь. Хорошо? Просто — не глупи.

Муж молил взглядом отпустить его. И Полина поняла, что тот уедет в любом случае. Разомкнула замок из рук, отошла к мойке. Ухватилась за кухонное полотенце.

Юра протяжно вздохнул и, повторив один-единственный наказ «сиди тут», покинул её.

? — «Борец, ЭрБи, бегите к отцу, ему срочно нужна помощь! И найдите Герхарда! Что там с восьмым блоком?» (нем.)

? — «Принято!» (нем.)

? — Юра перефразирует строчки из песни «Истерика» группы «Агата Кристи».

? — «Твою мать!» (нем.)

? — «Всё чертовски плохо». (нем.)

24. Дура

Полина сидела в четырёх стенах без связи и боялась. И велосипед потерялся, и телефон выпал из неё где-то в коммуникациях, пока вражеские крысы тащили вниз головой по тоннелям. Оставался только ноут и «ВСети», как единственное средство проникновения во внешний мир. Но и им Полина воспользовалась единожды — чтобы написать начальству, что она заболела и выйти сегодня не сможет.

Может быть, она и так скоро заболеет.

Все они заболеют.

Думать про чуму было страшно, аж сводило кишки. Это же смертельная зараза, на истории в школе рассказывали, как она выкашивала целые средневековые города.

А причиной её распространения были крысы.

Крысы. Откуда взялись такие, как Юра? Про кошек и собак Полине чуток поведала Милана, с которой теперь и помириться-то было совестно. Всё понятно, жрицы богини Бастет уподоблялись ей настолько, что обретали кошачьи облики. То же самое происходило в древние времена с перволюдьми, избравшими тотемом волка…