Творец слез

Смогу ли я когда-нибудь «прочитать» его душу?

Чуть позже в тот день меня навестила Аделина.

Я открыла ей дверь, и она робко вошла. Я не могла поверить, что это она и я веду ее по дому Миллиганов.

Мы вошли в гостиную. Я чувствовала себя неловко, а ее глаза смотрели на меня с прежней теплотой.

– Хочешь чаю? Анна только что заварила вкусный чай, – пробормотала я, заламывая руки. – Я помню… ну… раньше ты его очень любила. Если хочешь, я могу… – Я не договорила, потому что Аделина вдруг обняла меня, и я погрузилась в ее тепло, чувствуя, как ее руки сжимают мои плечи. Горячая волна прокатилась по телу. Сразу вспомнились наши вечера, проведенные в обнимку, нахлынула ностальгия. В этот момент я поняла, как мне не хватало Аделины все это время. Она была частью меня, мы всегда дополняли друг друга.

– Не ожидала, что найду тебя здесь, – прошептала она дрожащим голосом.

Как же я по ней соскучилась! В моем сердечном механизме только что встал на место недостающий винтик. В день, когда Аделину перевели в другое учреждение, в моем мире погас последний лучик света.

– Как ты выросла!

Аделина убрала волосы с моего лица, чтобы получше меня разглядеть. Я могла бы сказать ей то же самое. Она стала молодой женщиной. В мыслях я не рисовала ее такой взрослой, ведь Аделина всего на пару лет старше меня. И все же это ее улыбка, ее глаза, ее белокурые волосы, ее мягкий успокаивающий голос… Мне хотелось разрыдаться.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – ответила я, еле сдерживая слезы.

Я усадила ее на диван и сходила на кухню за чаем.

– Я не знала, что ты выбралась из Склепа.

Рука Аделины взяла мою. Она оглядела гостиную.

– Здесь так красиво! Этот дом просто создан для тебя. Миллиганы кажутся очень хорошими людьми.

– А ты? – с тревогой спросила я. – Ты живешь в семье? Где-то здесь, поблизости?

Улыбка исчезла с лица Аделины.

– Нет, я все еще там, – тихо сказала она, – в приюте, куда меня перевели. Я уже совершеннолетняя, так что пора оттуда уходить, но… у меня нет работы. Я часто выбираюсь в город и ищу что-нибудь для себя… Книжный магазинчик, в котором я работала, в прошлом месяце закрылся…

Сердце сжалось от досады. И я невольно подумала, что мне в отличие от Аделины повезло, мой случай исключительный, и стало вдруг неловко за себя.

– Аделина, я…

– Все в порядке, – перебила она меня, – совершенно нормальная ситуация. Скоро найду что-нибудь, не переживай.

Она улыбнулась мне, а затем посмотрела на Клауса, который сидел у дивана.

– Я слышала о детективе. Ты как, в порядке?

– Анна считает, что мне следует с кем-нибудь об этом поговорить, – помолчав, призналась я, – думает, мне станет легче.

– Мне кажется, она права, – пожала плечами Аделина, – это невозможно исцелить в одиночку.

– Ты ходила на такие беседы?

Она медленно кивнула.

– Пару раз. Однажды все-таки решилась. Владелец книжного магазина был очень добрым человеком и порекомендовал мне одного психолога, своего друга. Я не рассказывала ему конкретно о Маргарет, но в общем и целом оказалось полезно поговорить. – Она медленно покачала головой. – Но Ника, ты очень маленькой начала проходить через все это. Каждый из нас переживает жизненный опыт по-своему, особенно травматический. У всех все по-разному происходит. Посмотри на Питера, он так и не оправился.

Я нервно кусала пластырь, осознавая правоту ее слов. Она не ушла и продолжала влиять на мою жизнь, как будто была где-то рядом. Пусть мы по-разному переживали травмы, но никто из нас не стал прежним.

«От этого невозможно исцелиться в одиночку».

Но вот вопрос… А можно ли вообще от этого исцелиться?

Аделина осторожно отвела мои пальцы ото рта и нежно улыбнулась.

– Ты по-прежнему жуешь пластыри, когда нервничаешь.

Я покраснела от смущения и опустила глаза. Да, дурацкая детская привычка.

– Так значит, ты поэтому пришла? – спросила я, продолжая начатую тему. – Потому что узнала про мой приступ?

При этих словах Аделина отвернулась. Я вдруг почувствовала себя неловко.

– Нет, я оказалась здесь по другому поводу. На прошлой неделе я кое о чем вспомнила и подумала, что надо прийти увидеться с Ригелем.

Я нервно сглотнула.

– С Ригелем?

– Разве ты не помнишь? Завтра у него день рождения.

Я упала с облаков на землю. И от потрясения растеряла все слова.

День рождения Ригеля – 10 марта. И как я умудрилась забыть? В этот день его нашли у ворот Склепа, а так как не смогли установить точную дату рождения, решили считать 10 марта его днем рождения. Я запомнила это число, потому что Ригель был единственным ребенком, которого поздравляла кураторша. Помню Ригеля, сидящего в одиночестве за столиком в кафетерии перед пирожным со свечкой…

– Я хотела сделать ему сюрприз, – объяснила Аделина, – но я должна была приготовиться к тому, что он не сильно обрадуется.

Я с болью в сердце вспомнила поцелуй Аделины и отвернулась, не в силах смотреть ей в глаза. Руки непроизвольно сцепились в замок.

– Этот день никогда не был для него праздником. Ты же знаешь, Ригель не любит быть в центре внимания, – тихо сказала я.

– Нет, Ника, не поэтому. – Аделина смотрела в пространство перед собой. – Это все из-за того, что с ним случилось.

Я обернулась к Аделине и встретила ее грустный взгляд.

– Ты действительно никогда об этом не думала?

Я не сводила глаз с Аделины, пока… пока вдруг не поняла, о чем она говорит. Какая же я глупая!

Ригеля бросили родители, вот что с ним случилось.

– День рождения, то есть день, когда его нашли, напоминает Ригелю о ночи, когда его семья от него отказалась, – подтвердила Аделина.

А я этого раньше не понимала. Всегда воспринимала его как красивого, надменного мальчика, которого не волновало, что происходит вокруг него, который и не способен был понять, как мы страдаем по Ее вине. Да, ну и хороша же я!

– Ригель сильно от нас отличается, – продолжала Аделина. – Мы потеряли свои семьи, Ника, но наши родные не хотели нас бросать, поэтому нам сложно понять, что значит быть отвергнутым родителями и оставленным в корзине даже без записки с датой рождения и именем.

Вот откуда хроническое недоверие к жизни, разочарование в людях, отсутствие дружеских связей, желание оттолкнуть от себя мир. Вот откуда агрессия и надменность.

Апатия, отторжение, одиночество. Симптомы.

Синдром покинутости – вот какую травму Ригель носил в себе с детства. С годами она только усугублялась, пока наконец не затмила собой реальность. Она проявлялась в его поведении и словах, но я думать не думала, что это в нем говорит боль.