Творец слез
Шрифт:
Он умирал от желания поцеловать ее.
Точильщик зашевелился. На его языке еще сохранялся медовый вкус ее губ, как приговор, который будет жечь вечно. Он должен уйти отсюда, пока не стало слишком поздно. Он должен отпустить ее, зарычать, оттолкнуть и никогда больше не смотреть на нее…
Но Ника с длинными каштановыми волосами, с блестящими приоткрытыми губами по-прежнему стояла перед ним, в платье, обтягивающем грудь. Она великолепна!
Ригель слегка наклонился вперед, вдыхая ее сладкий аромат. Запреты и ограничения почему-то перестали действовать. Он коснулся теплой кожи ее запястий и почувствовал,
Ника вздрогнула. Ригель увидел, что она закрыла глаза, ее губы подрагивали, а щеки покрылись красными пятнышками. По тому, как дрожали ее запястья в его ладонях, было понятно, что все ее тело сотрясала дрожь. Она не могла на него даже смотреть.
И снова в нем включился тот же разрушительный механизм: ужас, неприятие, жгучая страсть – чувства, которые мешали ему дышать и терзали совесть.
К нему вернулись тоска и отчаяние, и захотелось соскоблить их с себя ногтями, сорвать их, чтобы не ощущать себя таким грязным и неправильным. Он устал испытывать подобные чувства, но чем больше он бунтовал против самого себя, тем сильнее металось сердце в груди – как раненый зверь.
Он просто хотел ощущать себя нормальным. Хотел просто прикоснуться к ней, почувствовать ее.
Яд, шипы, боль и измученная страданиями душа – вот из чего сделан человек, которого неумолимо тянет к ней. Неудивительно, что она не может смотреть ему в глаза.
«Если на свете и есть кто-то, кто способен любить по-настоящему…» – эти слова медленно умирали внутри него, пока он смотрел на дрожащую Нику. И Ригель подумал, что в том, как при взгляде на Нику его душа всегда рассыпалась на кусочки, была какая-то мучительная сладость.
Ригель отпустил мои руки, отстранился, и я вернулась в реальность.
Нет, кричало мое сердце. Я сходила с ума, перестала понимать, где верх, а где низ. Я просто чувствовала, как некая неведомая сила тянет меня к нему. Я уже собиралась остановить Ригеля, как вдруг в дверь кто-то позвонил.
Я вздрогнула, а Ригель метнул хмурый взгляд в сторону прихожей. Кто мог прийти к нам в такой час?
– Никуда отсюда не уходи, – умоляющим голосом попросила я его. – Не убегай. Пожалуйста!
Я закусила губу, надеясь убедить его дождаться меня, не исчезать хотя бы в этот раз. Наверное, мне это удалось, потому что Ригель стоял не двигаясь.
Я пошла открывать дверь и спиной чувствовала, как он провожает меня взглядом. За матовым стеклом виднелся чей-то силуэт. Кто-то решил зайти к нам в гости в полночь? Я посмотрела в глазок и сильно удивилась. Затем открыла дверь.
– Лайонел! – растерянно пробормотала я.
Он смотрел на меня вытаращенными глазами и был похож на человека, который только что сбежал от бандитов.
– Уже почти полночь. У тебя что-нибудь случилось?
– Я увидел свет в окнах, – торопливо сказал он, нервно переступая с ноги на ногу.
Его затравленный вид меня испугал.
– Я знаю, уже очень поздно, знаю, Ника, но… я не мог заснуть… я не мог…
– Что с тобой? Ты в порядке?
– Нет! – ответил он
резко. – Я постоянно об этом думаю и уже начинаю сходить с ума. Меня бесит эта ситуация, бесит, что ты живешь здесь, что… – Он закусил губу.– Лайонел, успокойся!
– Меня бесит, что ты живешь в одном доме с ним! – наконец выпалил он.
От этих слов у меня заныло в животе. Я бросила тревожный взгляд через плечо, потому что в ночной тишине фраза Лайонела прогремела, как пушечный выстрел. Я шагнула за порог и прикрыла дверь, а Лайонел отступил на дорожку.
– Уже поздно, Лайонел. Лучше иди домой.
– Нет! – лихорадочно перебил он, повысив голос, что было на него непохоже. – Не пойду, потому что больше не могу это игнорировать! Меня трясет от мысли, что высокомерный тип постоянно крутится возле тебя. И еще твое платье… – бурно жестикулируя, сказал Лайонел и осмотрел меня с ног до головы. В его глазах мелькал зловещий огонек. – Все это время вы были вместе, да? Что он попросил у тебя в подарок, а? Что?
– Ты не в себе, – ответила я, от волнения обхватив себя руками.
– Не хочешь отвечать? – Лайонел шумно задышал, бегая по мне глазами. – Ты ничего не понимаешь, да?
Я подошла к нему.
– Лайонел!
– Вот только не надо этого! – крикнул он, отступив на несколько шагов. – Когда до тебя дойдет, а? Когда? – Он провел руками по волосам. – Ты действительно ничего не понимаешь?
Я ахнула, когда он сжал кулаки.
– Так не может продолжаться, это абсурд! Сколько мы уже дружим? Сколько? А ты как будто ничего не замечаешь! Что мне сделать, чтобы ты поняла? Что? Боже, Ника, открой глаза!
Лайонел шагнул вперед, обхватил мое лицо руками и порывисто поцеловал меня в губы. Я зажмурилась и оттолкнула его. Я была ошарашена, и Лайонел, судя по всему, тоже. Он смотрел на меня с изумлением, а потом перевел взгляд на дверь.
Я обернулась и вздрогнула, увидев Ригеля. В тусклом ночном свете его глаза казались двумя безжалостными черными безднами.
Ригель молча смотрел на меня, и в этот миг, мне кажется, я услышала, как растет трава. Потом он повернулся и исчез за дверью.
– Ригель! – позвала я и шагнула вслед за ним, но Лайонел схватил меня за руку.
– Ника! Ника, подожди!
– Нет! – крикнула я и выдернула руку.
Лайонел уставился на меня испуганными глазами, а я повернулась и вбежала в дом.
Нервы натянулись и дрожали, как струны. Сердце тупо болело, пока он удалялся от этого видения или, возможно, убегал. Он испытывал жгучее желание разорвать этого парня на части и раскидать их в разные стороны, чтобы он, как по волшебству, снова не собрался в целого человека.
Увидеть, как они целуются, – для него все равно что умереть. Его будто засосало в темную воронку.
Он знал, что Ника никогда не сможет смотреть на него так, как ему хотелось бы. На кого-то другого – да, но не на него, человека с грязным и разбитым сердцем. Он слишком сильно себя ненавидел, поэтому заставил ненавидеть себя и ее.
Кровь прилила к голове, кулаки сжались сильнее. Увиденная сцена мучила его, и неудержимо хотелось что-нибудь сломать.
Никто и никогда не полюбит его, никто, потому что он искалеченный, странный, ничтожный человек-катастрофа.