Тыл-фронт

План Георгия Владимировича был прост. Он предлагал армию разделить на три группы. Одну дивизию с тяжелой артиллерийской бригадой оставить в районе Муданьцзяна для уничтожения засевших в Хутоуских и Шиминзянских укреплениях гарнизонов. Три дивизии с легкой артиллерией перебросить по железной дороге в Харбин. Остальные форсированным маршем выдвинуть уступами в Хэндаохецзы, Яблоню и Имяньпо. Их подвижные группы уже к утру следующего дня могут быть в своих районах и контролировать Квантунскую армию по оси Муданьцзян — Харбин на всю оперативную глубину.

Командующего фронтом Савельев застал за оживленной беседой с членом Военного Совета.

— Читали, Георгий Владимирович? — возбужденно спросил он, не дав Савельеву соблюсти военную официальность. — Центральный Комитет партии и Совет Народных Комиссаров уже поручили Госплану составить пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства. Не только восстановления, но и развития!

Маршал был взволнован. Савельев понял, что для него война уже пройденный этап.

— Скорее, скорее громите японцев! — словно в подтверждение его мыслей воскликнул командующий.

Выслушав Савельева, маршал остался доволен.

Значит, хотите, генерал, всех командармов обскакать: подавай Харбин Отдельной Приморской армии? — рассмеялся он. — Подвижной состав прикинули?

— Так точно, товарищ маршал! Частично соберем в тылу, на остальной отдан приказ начальнику отделения управления дороги в Муданьцзяне…

— Поскольку вы занялись Харбином, вышлите туда кого-либо из офицеров своего штаба специальным самолетом. Необходимо доставить оттуда командование гарнизона для передачи условий капитуляции.

— Слушаюсь, товарищ маршал!

— Если ваше отсутствие в армии, генерал, позволяет, поедемте со мной, — предложил командующий фронтом, утвердив план Савельева. — Главком пригласил меня на переговоры с представителями командования Квантунской армии.

* * *

Встреча состоялась в домике лесника неподалеку от границы. В пятнадцать часов тридцать минут штабист доложил маршалу Василевскому, что японцы ожидают его приема. В домик один за другим вошли Хата, консул Миякава и начальник первого отделения штаба подполковник Сидзима. Подполковник присутствовал как переводчик, хотя генерал и консул довольно прилично владели и сами русским языком. Выстроившись в ряд, японцы сняли головные уборы и низко поклонились.

— Генерал-рейтенант Хата есть нацарьник стаба Квантунской армии!

— Японский консур в Харбине Миякава!

— Переводчик и начальник первого отделения подполковник Сидзима! — представились они по очереди.

— Прошу, генерал, строевую записку, — обратился маршал к Хата.

Японец растерянно взглянул на подполковника. Тот коротко что-то ему ответил.

— Я не имею здесь состав… цисренность Квантунской армии, — наконец ответил Хата.

— Начальник штаба, являясь к командующему, должен иметь при себе, — недовольно заметил маршал. — Какова численность Квантунской армии была к началу войны?

— Пятьсот тисяч! — сейчас же ответил Хата, но пристальный взгляд маршала заставил его изменить ответ: — Шестьсот тысяч!

— Вы не были, генерал, торговцем? — вмешался в разговор маршал Мерецков.

— Я не есть торговец, — упавшим голосом отозвался Хата. — Я называть цифры строевых солдат и офицер.

— Всего сколько, — спросил Василевский.

— Девятьсот тысяч…

— Миллион!

— Не есть миллион… Пятьдесят тысяча нет…

— Сторговались! Войска императора Пу И?

— Один сто двадцать тысяч! — не пытался уже хитрить Хата.

— Князя Дэ-Вэна?

— Пятнадцать тысяч!

— Белогвардейских?

— Русские войска не есть хорошие…

— Почему тогда вы здесь? — строго спросил маршал.

Хата снова посовещался с переводчиком.

— Господин генерал имеет в виду не ваши войска, а русские войска Маньчжоу-Го, — попытался уточнить подполковник.

— Да, это есть так! — сейчас же подтвердил Хата.

— Это не есть так, генерал! — возразил маршал. — Это не русские войска, а шпионы и диверсанты Семенова, Гамова, Хорвата, Кислицына… Всякий сброд! МНОГО ИХ?

— Я не имею знать точно… Много! Теперь мало есть. Они все от нас бежать.

— Сколько Квантунская армия имеет убитых?

— Восемьдесят тысяч!

— Под вашей командой?

— Мало, сто — два сто тысяч!

— А где же остальные? — не скрыл улыбки маршал.

— Ходи сопка, тайга, болота…

— Довоевались! Придется вам, генерал, собирать их и выводить в места, которые укажет мой начальник штаба… Когда штабу Квантунской армии стал известен ответ японского правительства союзникам о капитуляции?

— Не есть давно… 15 августа.

— Почему он не выполнен вами?

— Мы не имери приказа генерарного стаба.

— Когда получен приказ?

— Один, два дня позади.

— Почему до сих пор ваши войска не прекратили сопротивления?

Хата доложил, что штаб армии фактически не имеет связи ни с одним из фронтов. Он заверил, что по прибытии в Чанчунь разошлет своих офицеров в вероятные места расположения штабов и сопротивление будет прекращено. Но для этого потребуется много времени.

— За десять суток, генерал, все войска Квантунской армии должны сложить оружие. Части, оказывающие сопротивление, будут уничтожаться. Виноваты будете в этом вы! Если в течение одного-двух дней войскам не будет доведен приказ генерала Ямада, вас будут судить как военного преступника, обрекающего японский народ на смерть, — уже жестоко заключил маршал. — Штаб Квантунской армии и генерал Ямада будут управлять войсками и отвечать за них до сдачи в плен последнего солдата! Переведите, подполковник, это вашему генералу, — приказал маршал Василевский переводчику.

После общих переговоров маршал уехал. Переговоры продолжались еще несколько часов. Генерал Хата получил от начальника штаба фронта точные места расположения всех его войск, районы сдачи в плен и сроки разоружения каждой дивизии.

* * *

На второй день, когда генерал Ямада слушал доклад возвратившегося в Чанчунь Хата, адъютант доложил, что на аэродроме приземлились один десантный и четыре истребительных советских самолета.