Тысячеликий герой

В далекой земле, к которой они приближались, жил Утнапиштим, [295] герой первого потопа, который обитал здесь со своей женой в вечном мире. Утнапиштим издалека увидел приближающееся одинокое маленькое суденышко из дальней дали и подумал про себя: «Почему “те, что из камня”, чья лодка, повержены, и кто-то, кто не служит мне, плывет в ней? Тот, что приближается, разве он не человек?».

Когда Гильгамеш высадился на берег, то ему пришлось выслушать от патриарха долгий пересказ истории о потопе. Затем Утнапиштим велел своей жене испечь семь хлебов и положить их у изголовья Гильгамеша, спавшего у лодки. Утнапиштим дотронулся до Гильгамеша, тот проснулся, и хозяин велел перевозчику Урсанапи отвести гостя к купальне помыться и дать ему чистую одежду. После этого Утнапиштим открыл Гильгамешу тайну растения: «Гильгамеш, нечто тайное открою я тебе и дам тебе свое наставление. Это растение подобно шиповнику в поле, шип его, как розы шип, вопьется в руку твою. Но если рука твоя до растения этого доберется, ты вернешься в родные земли».

295

Вавилонский прототип библейского Ноя.

Это растение росло на дне космического моря. Урсанапи снова вывез героя в открытое море, Гильгамеш привязал к своим ногам камни и нырнул. Он устремился вниз, проявляя недюжинную выносливость, а перевозчик оставался в лодке. Достигнув дна глубокого моря, ныряльщик сорвал растение, хотя оно и поранило его руку, отвязал камни от ног и устремился к поверхности. Когда он вынырнул и лодочник втащил его обратно в лодку, Гильгамеш торжествующе произнес: «Урсанапи, это то растение, с которым человек сможет обрести всю полноту жизненной силы. Я отвезу его в Урук, город овчарен. Его имя означает “В своей старости человек снова становится молодым”. Я отведаю его и снова обрету здоровье своей юности».

Ил. 42. Ветвь бессмертия (алебастровый барельеф). Ассирия, 885–860 гг. до н. э.

Хотя по дороге сюда героя предостерегли о том, что воды касаться нельзя, теперь он может безо всякого вреда для себя входить в нее. Это произошло оттого, что он обрел силу, посетив древних хозяев Вечного Острова. Утнапиштим-Ной, герой потопа, представляет собой архетипный образ отца; его остров, Центр Мира, является прообразом последующего римско-греческого Острова Благословенных.

Ил. 43. Бодхисаттва (каменная скульптура). Камбоджа, XII в. н. э.

И они поплыли по морю. Когда они пристали к берегу, Гильгамеш искупался в прохладном озерце и прилег отдохнуть. Но пока он спал, змея учуяла удивительный аромат растения, метнулась вперед и утащила его. Съев растение, змея тут же обрела способность сбрасывать кожу и таким образом возвращать себе молодость. А Гильгамеш, проснувшись, сел и заплакал, «и слезы текли по крыльям его носа». [296]

296

Цитата отсылает к P. Jensen, Assyrischbabylonische Mythen und Epen (Kellinschriftliche Bibliothek, VI, I; Berlin, 1900), pp. 116–273. Вариант Йенсена является подстрочным переводом основного сохранившегося текста, ассирийской версии из библиотеки царя Ашурбанипала (668–626 до н. э.). Также были найдены и расшифрованы отрывки намного более древнего вавилонского варианта и еще более древнего шумерского оригинала (III тыс. до н. э.).

И по сей день мысль о физическом бессмертии привлекает людей. Утопическая пьеса Бернарда Шоу «Назад к Мафусаилу», написанная в 1921 г., превращает эту тему в современную социально-биологическую притчу. За четыреста лет до этого более приземленный Хуан Понсе де Леон в поисках земли Бимини, где он рассчитывал найти источник юности, открывает Флориду. А за столетия до этого и на другом конце света китайский философ Ко Хун провел последние годы своей долгой жизни, изготавливая пилюли бессмертия.

«Возьмите три фунта чистой киновари, – писал он, – и один фунт белого меда. Смешайте их. Высушите смесь на солнце. Затем подержите над огнем до тех пор, пока из этой смеси можно будет сформовать пилюли. Каждое утро принимайте по десять пилюль размером с конопляное семя. В течение года седые волосы потемнеют, сгнившие зубы заменятся новыми, а тело станет гладким и лоснящимся. Если старик будет долгое время принимать это снадобье, то превратится в юношу. Тот, кто принимает его постоянно, будет наслаждаться вечной жизнью и никогда не умрет». [297]

297

Ko Hung, Nei P’ien, Chapter VII (Obed Simon Johnson, A Study of Chinese Alchemy, Shanghai, 1928, p. 63).

Ко Хун разработал несколько других, очень интересных рецептов, один – делающий тело «бодрым и роскошным», другой – дающий способность ходить по воде. Относительно обсуждения места Ко Хуна в китайской философии см. Alfred Forke, “Ko Hung, der Philosoph und Alchimist,” Archiv fur Geschichte der Philosophie, XLI, 1–2 (Berlin, 1932), pp. 115–26.

Однажды в гости к одинокому экспериментатору и философу явился его друг, но все, что он нашел, – пустые одежды Ко Хуна. Старец исчез, он ушел в царство бессмертных. [298]

Поиск физического бессмертия берет свое начало от ошибочного понимания традиционного учения. Основная проблема заключается вот в чем: как расширить зрачок глаза так, чтобы бренное тело человека, не загораживало поле зрения. В этом случае бессмертие воспринимается как реальный факт «Вот оно, здесь!». [299]

298

Herbert A. Giles, A Chinese Biographical Dictionary (London and Shanghai, 1898), p. 372.

299

Афоризм в духе тантризма.

«Все вещи находятся в процессе развития, поднимаются вверх и возвращаются обратно. Растения расцветают, но только для того, чтобы вернуться к корню. Возвращение к корню подобно поиску покоя. Поиск покоя подобен движению навстречу судьбе. Движение навстречу судьбе подобно вечности. Познание вечности есть просветление, а непризнание вечности несет беспорядок и зло.

Познание вечности делает человека понимающим, понимание расширяет его кругозор, широкий кругозор приносит благородство, благородство подобно небесам.

Небесный подобен Дао. Дао есть Вечный. Разложения тела не следует бояться». [300]

300

Лао Цзы, Дао дэ цзин, 16.

У японцев есть пословица: «Боги только смеются, когда люди молят их о богатстве». Благо, даруемое верующему, всегда соответствует его достоинствам и самому его заветному желанию: этот дар – всего лишь символ жизненной энергии, низведенный до уровня обыденных желаний. Ирония, конечно же, заключается в том, что, хотя герой, снискавший благосклонность бога, и может просить его о благе полного просветления, все, к чему он обычно стремится – это продлить жизнь, получить оружие, чтобы убить соседа, или здоровье для своего ребенка.

Греки рассказывают о царе Мидасе, которому посчастливилось заслужить обещание Бахуса исполнить любое его желание. Он попросил, чтобы все, к чему бы он ни прикоснулся, превращалось в золото. Когда Мидас ушел от Бахуса, по пути для пробы он сорвал веточку дуба, и та сразу стала золотой; он поднял камень, тот превратился в золото; яблоко стало золотым самородком в его руке. В восторге он приказал устроить великолепный пир, чтобы отпраздновать это чудо. Но когда он сел за стол и коснулся пальцами жареного мяса, оно превратилось в золото; вино, коснувшись его губ, стало жидким золотом. А когда его маленькая дочь, которую он любил больше всего на свете, пришла утешить отца в его несчастье, то она превратилась в прелестную золотую статую в ту же секунду, как Мидас обнял ее.

Муки преодоления собственных ограничений – это муки духовного роста. Искусство, литература, миф и религия, философия и аскетические дисциплины являются инструментами, помогающими индивиду преодолеть свои ограничения и шагнуть в бесконечные сферы познания. Переступая порог за порогом, одолевая дракона за драконом, он постигает величие божества, которое просит исполнить свое заветное желание, он растет и распространяется, приобретая космические масштабы. И тогда, наконец, разум прорывается сквозь ограничивающую сферу космоса к сознанию, превосходящему все восприятия формы, – все символы, всех богов – к осознанию неотвратимой пустоты.