У свободы цвет неба

Дейвин посмотрел мне в глаза без улыбки:

– А я-то думал, это ранение...

– Отчасти, - согласилась я.
– Теперь я навсегда уродец. Мне ампутировали самолет.
– И неожиданно для себя разрыдалась.

Минуты три он смотрел на меня, потом сказал:

– Недомаг Медуница, а иди-ка спать. Нам с мастером Асани есть о чем поговорить, а у тебя, если помнишь, завтра вместе со всем подразделением день в суде, вы свидетели обвинения.

– Есть отбой, - ответила я, утираясь ладошкой.
– Разреши ставить портал?

– Я поставлю, - ответил он.

И действительно поставил. Зачем-то с рамкой из конфет в разноцветных фантиках. Зато прямо к дверям нашего подразделения.

Марина, вернувшись из-за звезд, полторы недели потратила на восстановление пошатнувшегося домашнего хозяйства и около трех недель убила на наведение порядка в делах "Света в окне". После этого неделю отбивалась от ушлых ребят, защищавших "Школу предназначения женщины", объясняя им, что поскольку процесс идет по нормам края, правозащитникам в нем делать нечего. В день суда они наконец-то отстали, и Марина устроила себе небольшой выходной с кофе, плюшками и фильмом. Средневековье во всех его исторических реалиях ей за полгода порядком встало поперек горла, а киберпанка с мистикой хватало и на улицах, так что смотрела она, для разнообразия, новый фильм по рассказам Честертона, выпущенный Московией в прокат совместно с Украиной. И отдыхала душой и телом. За эти полгода с нее сошло четыре кило отнюдь не лишнего и даже не запасного живого веса, что при ее небольшом росте и неюном возрасте могло икнуться только так. Следуя предписаниям врача, Марина налегала на бульончики с выпечкой и отдыхала, пока было время. Письмо бывшего мужа не застало ее врасплох, так что она успела допить кофе и поставить поближе пепельницу перед тем, как открывать видеовстречу в хэнгауте.

– Ну привет, путешественница. Или уже прямо приключенка?

– Ох, Левка, да какие там приключения, одни происшествия. Здравствуй.

– Что тебя там полгода держало? Не роман?

– Левка, ты безнадежен. Я ехала туда работать. Работать, понимаешь?

– Мариша, ну брось, свои же люди, все понимаем. Красивые яркие мужики, антуражная обстановка...

– Угу. Печное отопление, свечное освещение, рыбная диета и говорящие грызуны ростом с овчарку, сигающие по коридорам с утра до ночи. Они там вместо слуг. А летом за каждым непроверенным углом появились еще и ящерицы размером с садовую скамейку. Некоторые с крыльями.

– Никакой в тебе романтики, Лейшина, - вздохнул ее собеседник.

– Вот тут ты неправ, дорогой, романтики там было с верхом и через край, только не той, которую ты нафантазировал.

– Так, - усмехнулся Лев.
– Ну тогда делись своей романтикой, если я такой недогадливый.

– Ага, а ты скажешь, что я скучная и синий чулок, мы это пятьсот раз проходили.

– А потому что ты не приезжаешь и не приезжаешь, а я жду и жду. Марина, я серьезно. Мне по большому счету все равно, с кем и как протекает твоя личная жизнь, если она протекает не со мной, но я хочу, чтобы ты помнила, что я тебя жду. И буду ждать еще долго.

– Лев...
– поморщилась женщина, - ну ведь это мы тоже уже проходили. Два раза. Второй в семнадцатом году. Нас хватило на полгода. Давай не начинай. Хочешь слушать про то, как я съездила, так слушай. Не хочешь, так я кино пойду смотреть.

– Хочу, конечно. Я про твою жизнь все хочу знать, что расскажешь и покажешь.

– Своя, что ли, скучная? С госконтрактом-то?
– хмыкнула Марина, закуривая.

– Язва, - определил ее собеседник.
– Рассказывай давай.

– Так ты слушай, а не провоцируй меня, - фыркнула женщина.

– Толку тебя провоцировать, ты все равно не ведешься, - немного напоказ вздохнул мужчина.
– Я между прочим уже слушаю, а ты все еще ничего не рассказываешь.

– Так я уже начинаю. Что такое брегонское право ты, конечно, не в курсе, потому что никогда не знал. А мне вот пришлось вспоминать, причем экстренно. В общем, феодализм у них очень относительный и сильно разбавленный общинным строем. В классическом брегонском праве частной собственности на землю было мало, в основном свободные куски раздавали тем, кто не мог удержаться в общине, но был достаточно долбанутым, чтобы удержать свое от посягательств. Естественно, стремные наделы получали отморозки, а лучшие занимали большие и стабильные семьи. У саалан все банальнее. В семье или есть маг, и тогда у семьи есть земля, или в семье нет мага, и тогда земля у семьи есть до первых неприятностей. А не стремных территорий у них нет. И поскольку маги бывают разной степени крутости, вопрос надо ставить немного не так.

– А как, Мариша?
– Лев сидел, обхватив кулак ладонью и уперев подбородок в эту конструкцию, и явно интересовался рассказом.

– А вот как, Лева: сколько семей есть у этого конкретного мага. То есть сколько людей он может поселить на земле, которую способен контролировать. И все, кого он селит на своей земле, ему в каком-то смысле родные. Его семья.

– Что-то вроде шотландских и ирландских кланов?

– Насколько я поняла, да. Слушай дальше. Кроме благородных, то есть крутых и совсем крутых магов, есть полублагородные, их называют "мелкие маги", они подчинены магам по трудовому договору. В отличие от благородных, эти не сдают экзамен и не подтверждают свои способности. Но и земли им не положено.

– Кому сдают экзамен? Королю?

– А вот тут, дорогой, и начинается разница с брегонским правом. Экзамен сдают Академии. То есть церкви, которая у них основная обучающая организация. Она же и контролирует поведение магической знати. Если кто-то из них зарывается и начинает обращаться со своими людьми как полный подонок, люди жалуются именно в Академию. Магам Академии не положено иметь ни семьи, ни собственности. Все, что у них есть, им дает церковь. Точнее, тот замок, - по-нашему, монастырь, - к которому они приписаны. Вся плата за работу магов Академии в конце концов поступает в главный город Академии, Исюрмер, и из него распределяется по монастырям. То есть по замкам Академии.

– Марина, притормози. У них, что ли, две вертикали власти?

– Лев, ты чем слушаешь? Нет у них никакой вертикали власти. Ни одной. Общество абсолютно плоское, как блин! Нет, как тарелка супа даже.

– Милая, ты обедала? У тебя какие-то гастрономические ассоциации...

– Так, я поняла, ты заскучал. Давай расскажу о том, что тебе точно интересно: у них десять форм брачного договора. Лев? Левка, ты меня слышишь вообще?

– Да, слышу. Просто ты меня очень удивила.

– Тьфу ты пропасть, я уж думала, связь повисла.

– Нет-нет, я здесь и слушаю. Только немного, кхм, обомлел. Десять форм брачного договора, да. Ты продолжай, мне правда интересно.

– Ну да, десять, - Лейшина пожала плечами.
– Самый понятный - договор между партнерами равного разряда и имущества. Брак двух магов или там двух мелких магов, или двух людей простого сословия, то есть смертных. Немного более сложный для понимания - неравный брак. Это когда кто-то из двоих располагает меньшим имуществом и при этом менее одарен, не очень способен продвинуться в жизни.

– Кто-то из двоих? Не женщина?

– Лев, у них равноправие. И семьсот лет контрацептивных практик, одобряемых церковью.

– Марина, но какое же это равноправие, когда один менее обеспечен?

– Нормальное. Кому-то и на хозяйстве надо быть. И они не по форме, как ты говаривал, разъема это определяют, а вот как раз по имущественному признаку на входе в брак. Слушай дальше. Третья форма брачного договора - это договор по любви без взаимных притязаний на имущество. При этом детей обеспечивает, ты только там прочно сядь, инициатор зачатия.