У свободы цвет неба

Дейвин кивнул и повернулся к Унрио.

– По-моему, пора обедать. Составишь компанию?

После обеда граф да Айгит пошел к сюзерену получать заслуженную трепку. И услышал о себе много неприятного. По мнению Димитри, Дейвин после отъезда Евгения Ревского из края стал подпадать под влияние окружения так же быстро, как самые непослушные из недомагов. Князь помянул Медуницу и Агнис да Сиварес, высказался про вредное влияние боевиков на графа и наконец спросил, что Дейвин планировал делать, получив труп в Источнике.

Терять графу было нечего, и он решил подражать Медунице до конца. На свой, разумеется, лад. Он изобразил гримасу, похожую на непроницаемость Валентина, капитана "Последних рыцарей", и сказал:

– Во-первых, мой князь, по крайней мере я получил бы аргумент для всех остальных. Их там, - он кивнул за окно в сторону школьного крыла, - больше одного. Думаю, пятерки три. А во-вторых, я сразу знал, что в случае неудачи похороню его как героя. В лучшей лодке, какая только найдется. Храбрость заслуживает уважения.

Димитри в ответ взглянул на Дейвина бешеными глазами и некоторое время сверлил его взглядом в упор, слегка наклонив голову. Дейвин отвечал невозмутимой вежливой полуулыбкой. В конце концов Димитри резко отвел глаза и отрывисто сказал:

– Иди.

– Мой князь, - поклонился Дейвин. Встал и вышел.

На его счастье, досточтимой Хайшен еще не было в Новом мире. Дознаватель Святой стражи была даже не в своем монастыре. Она остановилась в Исюрмере и готовила отчет о следствии в колонии. Ей еле удалось пропихнуть в группу следователей по делу Полины одну досточтимую из отряда, собранного для работы в крае. Досточтимую звали Агуане. Она выглядела милой молчаливой девочкой и казалась совершенно безобидной, если не смотреть ей в глаза. О том, что взгляд ее выдает, она знала, поэтому предпочитала смотреть в документы или в стол. На самый плохой случай - в сцепленные руки. Хайшен получала от нее отчеты Зовом в каждом перерыве, как только Агуане отходила из допросной поесть или на молитву.

В первый день в Исюрмере Хайшен думала, что магистр совершенно зря послушал маркиза да Шайни. И что лучше ему было сразу отдать распоряжение начинать второе расследование и определять формат выплат, а заодно инициировать переговоры с краем. И ставить целью переговоров убедить край принять хотя бы часть возмещения не деньгами, а произведенными товарами и трудом граждан метрополии. Но уже к первому вечеру, после четвертого отчета от Агуане, дознаватель поняла, что ситуация выглядит плохо и может развиться в настоящую проблему. Империя еще может потерять край. А вместе с новой колонией - и Академию. Для Хайшен, искренне верной клятвам, ничего хуже не было. И не только потому что она, Хайшен из семьи да Кехан, отказавшаяся подписать брачный договор с маркизом да Шайни, теряла свое убежище. С ней вместе теряли убежище все маленькие маги, забранные в монастырские интернаты из семей, подобных семье да Гридах, все смертные вдовы магов, погибших, исполняя долг перед империей, все дети пастухов и рыбаков, упавшие в Источники и выжившие, но необученные, и все дети Нового мира, забранные от перепившихся и мертвых родителей или отданные своими непутевыми матерями в руки досточтимым ради сохранения малышам жизни и будущего.

Водка в гаражах на Славы закончилась на третий день, остальное - на четвертый, как Айриль и оценил. Выпив примерно половину припасенной минералки и разобрав телефоны из ведра, проснувшиеся решили заглянуть в интернет и посмотреть хотя бы, утих ли срач и прекратили ли их склонять по всем падежам. Наткнулись, однако, на вторую волну воплей по поводу того, что байкеры продались сааланцам с потрохами. Выли, разумеется, диванные воины и комнатные стратеги. Народ пошарил глазами по загашникам, перебросился парой реплик и убедился в очевидном. Продолжить было нечем.

Глюк, с синяками под глазами размером с сами глаза, копалась в планшете, переходя по ссылкам, и вдруг сказала:

– Дядя Валя, а я нашла, - и протянула ему планшет с открытой страницей.

На странице было короткое и емкое интервью Асаны да Сиалан, в котором целых два абзаца было уделено лично "рыцарям". По мнению виконтессы, город сам был виноват, оставшись без курьерской службы, ведь если после восьми лет работы люди вместо спасибо получают оскорбления и сплетни в свой адрес, совершенно естественно им отказаться работать при таком отношении. И если горожане себе такое позволяют, то курьерская служба им, наверное, не очень и нужна. Хватит с них и стационарных торговых точек, раз так.

Валентин прочитал интервью с начала до конца, задержавшись на этих двух абзацах снова, и без выражения подытожил:

– Ну что, мужики. Мы без работы.

Глюк позеленела, но смолчала. Валькирыч пожал плечами:

– А хрена ли было ждать?

У Валентина тренькнул телефон. Он меланхолично открыл пришедшее сообщение.

"Уха сварилась, литров десять, жду всех", - писал Айриль.

– Полин мальчик пишет, - сказал вслух Валентин, ни к кому особо не обращаясь.
– Зовет всех на уху.

– Сколько же он наварил?
– поинтересовался Перец.

– Пишет, литров десять.

– Это ж до Димитрова пешком...
– вздохнул Белый

– Ща маршрутка пойдет, - глянул на часы Валькирыч.
– Если пошевелимся, перед мостом поймаем. Там через сквер - и на месте.

– Ну, пошли шевелиться...
– потянулся Перец, вставая.

Народ вяло начал собираться к выходу. На проходящий большой древнющий Икарус они все же успели, хотя надежды почти не было, а может, он выбился из графика. Так или иначе, через сорок минут в двушке на Димитрова было не протолкнуться. Два десятка самых стойких, добравшихся до Айриля, сидели на полу в его кабинете, а посередине комнаты, тоже на полу, стоял здоровенный котел с ухой, стопка мисок и литровая банка с ложками.

Айриль наполнял миски и передавал по кругу. Водку он не стал вливать в котел, а поставил бутылку рядом и предложил каждому капнуть себе в миску по желанию.

После первых пяти ложек Валькирыч подал голос:

– Слушай, охрененно. На чем варил?

– На ершах, - как о чем-то естественном с легким удивлением ответил Айриль.
– Вторая закладка - окуни и плотва, и куски - судаки и налимы.

– Мгм, - сказал Валентин.
– Хорошая отвальная. Спасибо.

Айриль, показалось, слегка огорчился.

– Уходите? Жаль, у меня к вам предложение было.

– Вот как?
– удивился Валентин.

– Я же говорил, - слегка смущенно сказал Айриль.
– Контрабанда. Льняной путь. Железная дорога, я тебе в феврале рассказывал. Перед тем как эти пришли вам двери ломать.

– То есть, - уточнил Перец, - четыре дня отказа тебя не смущают.

– В сложившихся условиях меня могло смутить другое, - честно сказал мальчик Полины.
– Выйди вы на работу на другой день после такого скандала, я бы не знал, что думать. Да и в любом случае этот труд не вполне ваш. Курьерская служба, - хмыкнул он мрачновато, - дальше, мне кажется, только развозка пиццы и такси. Это не ваше, господа.

– Андрей, ты же читал, что в сети на наш счет творится, - вздохнула Марго.

Айриль, не возражая против "Андрея" в свой адрес, только пожал плечами, выражая всем видом "и что с того?".

– От нас, продавшихся, разве что-нибудь теперь примут?
– усмехнулся человек с позывным Белый.

– Примут, - уверенно ответил маркиз да Юн.
– Еще и спасибо скажут. С вами будут работать директора фабрик и начальники отделов закупок. Новгород, Вологда, Великий Устюг, Архангельск... Кириши еще, наверное. Надеюсь, что и Кириши. Сопровождение таких грузов уже не курьерская работа. Это экспедиторские рейсы высокого риска. Их смысл - сделать так, чтобы грузовой транспорт не попал под проверку.