У зла нет власти
Шрифт:
Город разросся, несколько раз выплеснулся за стены, и предместья тянулись до самой опушки. Я шагала по той самой дороге, по которой когда-то выезжала в поход вместе с Королевством, и рядом на белом крылатом коне ехал Оберон. Девочка Улейка согласилась, чтобы я проводила ее из леса – хотя непонятно, кто кого провожал, я ведь совсем не знала дороги, а она шастала по невидимым тропкам, будто в голове у нее был точный указатель. По дороге она болтала без умолку – ее отец изваял статую мэра, он самый знаменитый в городе, на последней ярмарке в толпу бросали монетки желаний, Улейке досталась одна, она пожелала большой кусок шоколада, но отец
Я слушала ее вполуха: внутри меня стучал огромный секундомер. Я не знала, сколько времени прошло в Королевстве, может быть, все уже потеряно, бороться поздно – но Швея вела меня по красной нитке, как пес по следу, и мне ничего не оставалось делать, как продолжать погоню.
Наконец мы пришли к девчонкиному дому; ваятель был на месте, к моей радости и к неудовольствию Улейки. Корзинка в руках девчонки оказалась вещественным доказательством, а отец был настроен решительно.
– Ты ходила в лес?! – Огрубевшей ладонью он сорвал стебель крапивы, росшей в углу двора.
Улейка попятилась:
– Я недалеко, только на опушке…
– Врешь! Ты была у мертвой королевы! Я говорил, что за такое высеку?!
– «Высеку, высеку», – Улейка отступала. – Ты же ваятель, тебе лишь бы высекать!
– Шуточки, да? А ты знаешь, что в лесу появились разбойники?
– Со мной был маг дороги! – нашлась Улейка.
– Кто?!
Я вышла из-за створки ворот. Ваятель, немолодой уже мужчина с узкими плечами и непропорционально большими кистями рук, уставился сперва на мой меч, а потом уже на меня.
– Я маг дороги, – голос мой звучал хрипло, – и очень спешу. Мне надо задать вам один вопрос.
– Этот меч…
– Да. Вы изваяли памятник мертвой королеве?
– Я, – он сжал губы.
– Она… она была похоронена с этим мечом?
– Нет, – он смотрел мне в глаза. – Я никогда не видел этого клинка… раньше.
И, прокашлявшись, продолжал:
– Король пожелал, чтобы каменная королева держала в руках меч. Он нарисовал мне эскиз. Я вылепил меч сперва из глины, а потом высек в камне. Меня, помнится, поразило, что клинок с дыркой… Госпожа, магов дороги больше нет в нашем мире. Королевство ушло… остались только старые сказки. – Говоря, он механически обрывал листья с крапивного стебля, будто гадал.
– Остался еще кое-кто. Женщина, которая принадлежала Королевству, но не захотела уйти из вашего мира. Вы ее знаете?
– Эдна, – ваятель помрачнел. – Она ведьма.
– Мне надо ее видеть. Где она живет?
Улейка потихоньку проскользнула вдоль бревенчатой стенки, радуясь, что о ней забыли. Шмыгнула в дом. Тихонько хлопнула дверь.
– Она ведьма. Насылает порчу. Она может…
– У меня нет ни минуты, – я прервала его. – Мне надо видеть ее как можно скорее.
– Она живет в черте города, за второй стеной, на Торговом тракте. Его еще называют Парадом Королевства. У нее большой двухэтажный дом с жестяным драконом на крыше.
– Спасибо, – я обернулась, чтобы уходить, но замешкалась. – Вы знали короля?
– Да.
– Как вы его звали?
– Я обращался к нему «ваше величество», – сурово ответил ваятель. – Больше ничего не помню.
Я не узнала этот дом, даже подойдя вплотную. Но запах – запах заставил меня насторожиться.
Конечно, есть огромная разница между тем, как пахнет город днем и ночью. Но разница все же меньше, чем между запахом этого города – и, например, луга или реки. Или запахом Королевства; я стояла на людной и пыльной улице, в которую вливались, как речные
притоки, темные переулки. Грохотало железо – работала кузница. Катились возы, шагали купцы и рабочие. На меня поглядывали, кто с любопытством, кто с опаской. Некоторые перешептывались.На дорожке перед домом ведьмы росла трава – здесь никто давно не ходил. На крыше ловил ветер жестяной дракон. Забор был каменный, невысокий, через него легко и удобно перелезать…
Вот тут-то я и вспомнила этот дом.
Женщина сидела у камина. Шила дракона из тряпок. «Кто тебя послал? Кто тебя подослал?!»
Вот, оказывается, куда меня забросило в тот первый раз, когда я училась самостоятельно ходить между мирами. Вот с кем мне довелось встретиться. Знать бы наперед…
Но в ту первую встречу со мной не было Швеи.
Я выхватила меч из ременной петли на боку. Продолжая мое движение, клинок рванулся вперед и вверх, выдернул меня на изнанку, как рыбак вытаскивает карася из воды. Я увидела красную нить в игольном ушке; нить уходила в дом.
Калитка открылась без скрипа.
Одни изнаночные нити здесь были обкромсаны, как неровная бахрома на скатерти, другие свалялись в жгуты, похожие на дреды. Нигде раньше я не видела столько уродливых петель и затянутых узлов; они провисали и натягивались, пульсировали, рвались. Я пробиралась, будто сквозь огромную паутину, брезгливо отводя от лица размочаленные отростки. Сквозь тугое безумное кружево едва проглядывала комната, коврики на стенах, полочки и чашечки, фарфор и бронза, подушки, кофейники, – а красная нитка тянула меня дальше, вверх по лестнице, на второй этаж.
Ведьмы не было дома.
Я каждую секунду боялась, что она появится из какой-нибудь двери, но дом пустовал; я мельком увидела спальню с одной большой кроватью, с ночным горшком, расписанным цветами. Красная нитка тянулась дальше и выше, по крутой деревянной лестнице на чердак. Здесь было темно и пахло пылью, слежавшейся ветошью, сухими травами. Я посмотрела ночным зрением: просторный чердак был завален хламом, стояла огромная бочка в толпе бочонков, будто свинья с поросятами. Вдоль стен штабелями громоздились сундуки, коробки, шкатулки. Трав, вывешенных на просушку, было куда меньше, чем я ожидала встретить на чердаке у ведьмы, зато имелись ожерелья сушеных грибов, ссохшиеся в тень вяленые рыбины, рыбачьи сети, дамские панталоны, вывешенные на просушку с полгода назад – судя по пыли, которая их покрывала. Красная нитка терялась среди всего этого безобразия, а Швея, кажется, не собиралась мне помогать.
В этот момент я совершенно четко услышала хлопок входной двери.
– Кто здесь?! – вскрикнули внизу.
Я помнила этот голос.
Меч дернулся в руке, перенося меня на лицевую сторону мира. Я покачнулась, удерживая равновесие. Прямо над головой у меня обнаружилась длинная полка, заваленная тряпичными драконами, черными, желтыми, зелеными, большими и маленькими.
– Ты, наверное, чужак, – говорила женщина, и голос ее звучал все ближе. – И ни с кем здесь не толковал, если влез ко мне в дом… Ты не знаешь, кто я.
«Знаю».
Швея задрожала у меня в руке. А может, это рука затряслась от напряжения? Под тяжелыми шагами ведьмы скрипела уже лестница на чердак.
– Я знаю, что ты здесь…
Я увидела ее голову, потом грудь, потом руку. Она держала мясницкий нож; сколь бы кровожадно он ни выглядел – его тусклое лезвие было гораздо короче Швеи.
Ведьма выпучила глаза. Она плохо видела в темноте. Наконец глаза ее привыкли к полумраку, она хищно оскалилась:
– Ты не так велик, чтобы грабить ведьму… Или ты не знал, кто я?