Убей для меня

Тонкая ниточка, на которой висело его самообладание, порвалась. С рычанием он стащил с себя джинсы и отшвырнул их. Все еще обхватив ее руками и ногами, он подошел к тумбочке и дрожащими руками достал из ящика еще один презерватив, опустился на кровать и без предупреждения проник в нее. 

 Она была тесной и мокрой, и он, полный ярости, вцепился в нее. Снова и снова входил, пока его гнев не закипел, и мир вокруг него не погрузился в черноту. Его тело стало железным, и он выгнул спину, испытывая самый сильный свой оргазм. Слишком поздно он понял, что она не успевает за ним. Он просто брал то, что ему было нужно, не заботясь о ней. Содрогаясь и смущаясь, он опустил голову. Он не мог встретиться с ее взглядом.

– О, Господи, - пробормотал Люк, когда снова обрел дар речи.
– Мне очень жаль. Очень.

– Почему?

В голосе Сюзанны не звучали ни злость, ни обида. Люк поднял голову и посмотрел на нее с высоты своего роста. Она улыбнулась. Озадаченный, он нахмурился.

– Разве я не сделал тебе больно?

– Немного. Я это пережила. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, - осторожно ответил он.

Она закатила глаза:

– Пожалуйста. Я была там, не забывай об этом. Это чертовски хорошо.

Он сдержанно выдохнул:

– Согласен. Но я был эгоистичен. Я совсем не думал о тебе.

– Я знаю. Но уверена, что ты скоро наверстаешь упущенное. Итак, как ты себя чувствуешь сейчас?

Его усмешка оказалась заразительной.

– Чертовски хорошо.

Она подняла голову и поцеловала его.

– И я видела твое лицо в зеркале, - добавила она торжествующе.

– Зеркала вводят в заблуждение. На этот раз все было по-настоящему.

Ее усмешка стала мягче, улыбка засияла.

– Ты думаешь, что обманул меня ради моего удовольствия. Но ты понятия не имеешь, о чем идет речь, Люк.

– Тогда объясни мне.

Ее улыбка полностью исчезла, а взгляд был полон тоски.

– Ты хоть знаешь, что значило для меня сидеть за столом с твоей семьей? Ты знаешь, что я никогда раньше не делала ничего подобного? Никогда в своей жизни я не обедала или не ужинала с семьей, которая любила друг друга. Ты сделал мне этот подарок.
– Люк открыл рот, но Сюзанна приложила палец к его губам.
– И ты дал мне намного большее. Ты вернул мне себя. А я хотела кое-что сделать для тебя. Ты вел себя, как эгоист для того, чтобы что-то сделать для меня.

– Я не хотел причинять тебе боль.

Она окинула взглядом его лицо, потом покачала головой.

– Нет. Ты не хотел, чтобы кто-то причинил тебе боль.

Он посмотрел в сторону:

– Ты права.

– Я знаю, - сухо сказала она.

Он опустил голову и прошептал:

– Я так устал. И это никогда не прекращается.

– Я знаю, - снова сказала Сюзанна.
– Спи. Я буду здесь, когда ты проснешься.

– Будешь?
– спросил Люк, и она слегка улыбнулась.

– Что? Здесь, когда ты проснешься? А куда мне деваться? Мне больше нечего надеть.

Люк неохотно отстранился и прижал Сюзанну спиной к своей груди.

– У тебя же есть вещи, которые купила Стейси.

– Я их ей вернула. Мне бы не хотелось надевать их в зал суда, если Хлойя решит начать судебное преследование. Судья подумает, что меня обвинили в проституции.
– Ее ироничный тон не мог его обмануть.

– Что ты собираешься делать?
– пробормотал он.
– Могут ли они на самом деле лишить тебя лицензии?

– Естественно. Конечно, я могу подать протест, но Хлойя права. Зал, полный репортеров, - не самое подходящее место для нарушения закона. Я буду показана на первых страницах через несколько часов. Вчера вечером меня уже показали по телевизору.

– Она вздохнула. –Я буду главной темой для разговора во время обеденного перерыва. Когда я в пятницу утром садилась в самолет, то знала, что так все и будет. Но все нормально. В худшем случае я получу негативную известность и осуждение за административное правонарушение. Хлойя предложит сделку, и я соглашусь.

– Этот пистолет не из дома твоего отца, - тихо сказал он, но она молчала.
– Сюзанна.

– Некоторые вопросы лучше оставить без ответа, Люк. Если бы ты знал, тебе пришлось бы говорить правду на официальном допросе. Но в любом случае, я сделала бы это снова. А ты?

– Я тоже. Тем не менее, Лео получит больший рождественский подарок в этом году. И в следующем тоже.
– Люк одернул на Сюзанне рубашку, и поцеловал в обнаженное плечо.
– И что ты собираешься делать, если тебе больше не разрешат быть прокурором?

– Я еще не знаю. Я должна обдумать то, что сказала сегодня этому репортеру. Что каждая женщина имеет право обнародовать сексуальное преступление или нет. Я каждый день призываю женщин выходить на публику с таким заявлением.

– Ну, это твоя работа. Добиваться обвинительного приговора.

– Да, я знаю, и до сих пор я хорошо служила государству. Но во время процесса... Я все время думаю, что было бы, если бы мне тогда пришлось обо все рассказывать. Мне было бы страшно и стыдно. И этим женщинам тоже. Им приходится повторно проходить через это. Государство судит преступника, но никто на самом деле не заступается за жертв.

– Ты раздумываешь, не стать ли тебе адвокатом жертвы?

– Если я буду освобождена от должности прокурора. Но даже если это не так, в будущем мне будет трудно отвлекать внимание от себя, и от жертв в зале суда. И что бы Хлойя не решила, мне, наверное, мне придется начать что-то новое. Ха, кто знает, может, я открою свой собственный Кул-Эйд бренд.

Люк широко зевнул:

– И будешь продавать лимонад со вкусом вишни?

– Винограда, - сонно ответила Сюзанна.
– Виноград нравится всем. А теперь, наконец, спи, Луканико.

Он распахнул глаза:

– Что? Что ты только что сказала?

– Что всем нравится виноград. И ты, наконец, должен поспать, - сказала она немного раздраженно.
– Так что спи.

– Нет, что с Луканико.

Она повернула голову так, чтобы посмотреть на него через плечо.

– Лео сказал, что это твое настоящее имя. Из-за чего твоя мама называет тебя Лукамоу.

Люку пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.

– Ах, Лукамоу.Это что-то вроде ... мой любимый. А Луканико - толстая жирная колбаса.

Сюзанна скривила лицо, затем мрачно сдвинула брови.

– Мне очень жаль. Лео виноват.

– Мой брат Лео только что проиграл второй большой рождественский подарок.

Она снова прижалась к нему:

– Хотя можно сказать, что прозвище в некотором смысле подходит.

Он глупо хихикнул:

– Благодарю. Я подумаю.

– А теперь, наконец, спи, - тихо велела она. – Лукамоу.

Его рука крепче обвилась вокруг нее, и он удовлетворенно вздохнул, погружаясь в сон.