Учитель. Назад в СССР. 2

Подумав, прикинув все за и против, я решил пока отложить идею со снимками в долгий ящик. После ноябрьских праздников разберемся. Может, удастся фотокружок сообразить. А что, было бы не плохо. Сдедаем свою школьную газету, красота же?

— Егор…

— А? Извини, задумался, —

— Я заметила, — поддела Ниночка. — О чем?

— О будущем, — честно ответил девушке. — Короче, так, Нина Валентиновна, собирай свою банду архаровцев, будем резать, будем шить, будем Родину любить.

— Чего? Егор, с тобой все в порядке? — маленькая ладошка взметнулась вверх и прикоснулась к моему лбу. — Температуры вроде нет, — озабочено пробормотала Нина. — Ты чего? Кого резать? И что шить? Родину мы и так любим. Причем здесь Родина?

— Слушай мою команду, товарищ пионервожатая. Надо собрать младших школьников, желательно класс шестой-седьмой, выдать им цветной бумаги, карандаши, фломастеры и краски с ножницами и клеем. Будем школу к первому сентября украшать, — пояснил я.

— Что такое фломастеры? — удивилась Нина.

Вот черт, а что их еще нет в Союзе.

— Карандаши такие, импортные, — выкрутился я.

— У нас таких нет, — опечалилась девушка. — Все, что ты сказал, Егор, конечно, очень интересно, но все равно не понятно, — глаза Кудрявцевой зажглось сомнение. — Как украшать? Чем?

— Для начала предлагаю все-таки нарисовать поздравительный плакат и повесить на стенде. У вас… у нас в школе стенд имеется?

— Имеется, там Зоя Аркадьевна важные объявления вывешивает. Экран успеваемости по классам тоже там висит.

— Экран успеваемости? — не врубился я. — А зачем?

— Так у нас каждый год социалистическое соревнование по классам. В конце года подсчитываются общие баллы, и председатель лучший класс награждает поездкой в цирк или в театр. Еще экскурсии интересные бывают, по области, — с готовностью пояснила Кудрявцева.

— Соревнования — это хорошо… — кивнул я. А что, неплохая идея. В голове забрезжили смутные воспоминания из девства, у меня вроде такого не было, но я-то что, в детдоме вырос. А у семейных детей в школах вон чего приключалось.

— Значит, сейчас место пустует?

— Где?

— Дак на стенде же, — терпеливо уточнил я.

— Ну да, август же… — пожала плечами девушка. — Сейчас старшаки на учебу выйдут, и к пятому числу мы все оформим, нарисуем и вывесим.

— Понятно. Значит, к первому сентября рисуем плакат с поздравлениями!

— А как его рисовать?

— Нин, ну право слово, красками там, или карандашами, — возмутился я. — Ты чего?

— Что рисовать? — пояснила комсорг.

— Ну, там поздравление с Днем знаний… — задумался я. — Слушай, а ведь есть открытки с первым сентября? Или нет?

— Хм… — настала очередь Нины Валентиновны усиленно думать. — Вроде есть, надо на почте спросить.

— Слушай, у меня идея! — загорелся я.- У нас же Буратино и Мальвина, так?

— Так. И Карабас Барабас, — добавила Ниночка.

— Во-от! Значит, рисуем всех героев нашей линейки за партой! А у доски… у доски просто учительницу с букетом. И на доске красивым почерком пусть напишут «Первое сентября — День знаний». Что скажешь?

— А что, хорошо, — Ниночка зажмурилась, покрутила носиком, словно уже любовалась плакатом. — Именно так и напишем — День знаний. Пусть привыкают, — деловито объявила комсорг, распахивая ресницы. — Значит, придётся к Рыжему идти, — закручинилась Кудрявцева.

— Куда? К кому? — не понял я.

Прозвище «Рыжий» отчего-то показалось знакомым, но как ни старался, я не смог вспомнить, кто такой этот Рыжий и почему именно к нему надобно идти, чтобы нарисовать плакат.

— Ну… К Рыжему… Рисует хорошо, его Вера Ивановна всегда просит декорации оформить для сцены. Только пьет он… И бабник… — скривилась девушка.

— Пьет — это плохо, — согласился я. — А хм… донжуанство каким боком помешает ему плакат нарисовать?

— Так руки распускать будет, — бесхитростно пояснила Ниночка. — Его же контролировать надо, а то рисовать будет до морковкиного заговенья. Неприятно… — передернула плечами и поджала губы.

— Так, Рыжий отменяется, воспитаем свои таланты. Точнее отыщем через учителя рисования. Не хватало еще сидеть и тебя сторожить вместе с Рыжим.

— Зачем Рыжего?

— Чтобы не пил и к тебе не приставал.

— А меня зачем сторожить? — упорствовала девушка.

— Чтобы ты к Рыжему не приставала.

— Чего? Да чтобы я! — возмутилась Кудрявцева, но быстро сообразила, что я шучу.

— Да ну тебя, Егор.

— Ага, и шутки у меня дурацкие. Короче, товарищ Кудрявцева, твоя задача сообразить плакат. Договорились?

— Хорошо, сделаю, — после секундной заминки, кивнула комсорг. — А ты?

— А я… Организуй мне малышню. Буду с ними звезды красные клеить, салюты вырезать и надписи праздничные.

— Зачем?

— Так на окна на первом этаже наклеим, красиво же.

— Ага, а потом кто эти окна мыть будет? — насупилась Ниночка.

— Кто?

— Так нас же завуч и заставит все снимать. Вряд ли Зоя Аркадьевна нам разрешит на окна всякие картинки цеплять.

— А мы ей не скажем, — я заговорщицки подмигнул Кудрявцевой.

— Как это? — опешила девушка.

— Молча, Ниночка, молча. Сначала все подготовим у тебя в пионерской. С ребятами договоримся, что это большой секрет. Кстати, хорошо бы их собрать не в школе… — я задумался. — Чтобы раньше времени не спалиться… —

— А где?

— Слушай… а давай-ка мы соберемся на выходные у меня во дворе, ты, я, твои пионеры. Я попробую в город метнуться, клея с бумагой прикупить. Ножницы найдутся?

— Найдутся, — кивнула Ниночка, во все глаза меня разглядывая.

— Ты чего, Нин? — озадачился я.

— Какой ты… — покачала головой Кудрявцева.

— Самый обычный, — заверил девушку.

— Ага, обычный… обычный-столичный разве что, — хихикнула пионервожатая. — Так, задачу я поняла. Плакат нарисовать, ребят собрать.

— Верно. Тогда до завтра на репетиции.

— Хорошо.

— И не забудь Ивана предупредить. А то Тамара Игнатьевна ругаться будет.

— Почему Тамара Игнатьевна ругаться будет? — тут же послышался голос русички.

— Ой… — пискнула Ниночка. — Тамара Игнатьевна… Как вы тихо подкрадываетесь!