Учитель. Назад в СССР. 2

— Я, Ниночка, не подкрадывалась. Это вы слишком увлечены беседой и не заметили. Я уже минуту за вами наблюдаю, — улыбнулась Звягинцева. — Так из-за чего я должна поругаться? — полюбопытствовала учительница русского языка.

— Да за Ивана… — смутилась Ниночка. — За Коленкова.

— Опять что-то начудил? — сочувственно глядя на девушку, понимающе кивнула царица Тамара.

— Да… Ой, то есть нет, что вы! — замахала руками Нина. — Просто… он же Карабас Барабас… А у вас репетиция утром. Вот мы с Егором Александровичем думаем-думаем, как его с работы отпросить.

— Не переживайте, молодые люди, — коварно улыбнулась Звягинцева. — Я с ним индивидуально позанимаюсь. Главное, чтобы на пару репетиций с коллективом пришел. И на генеральную. Но с этим вопросом, уверена, нам поможет Юрий Ильич. До свидания,

Царица Тамара величественно кивнула и проплыла на выход.

— Куда это она? — озабоченным тоном полюбопытствовала Кудрявцева.

— Домой, Нина Валентиновна, домой, — не оборачиваясь, пропела Тамара Игнатьевна. — Рабочий день окончен. Август — прекрасное время, чтобы вовремя уходить с работы домой. Советую и вам долго не задерживаться.

Ниночка моментально покраснела, пискнула «Извините!». Я улыбнулся. А ведь с первого взгляда и не скажешь, что русичка — нормальная такая… хм… женщина. На педсовете она мне чуть ли не бабой Ягой показалась со своими замечаниями и язвительностью.

— Ну что, домой? — переключившись на Нину, уточнил я.

— Ты иди, — отмахнулась Кудрявцева. — Я еще поработаю.

— Нин, от работы дохнут кони, разве ты бессмертный пони? — схохмил я.

— Кудрявцева широко раскрыла глаза, пытаясь переварить услышанное, но не выдержала и рассмеялась.-

— Во всем-то у тебя кони виноваты! — хихикнула комсорг. — То от никотина мрут, то от работы.

— От никотина мрут у тебя, — не согласился я.

— Ну да, конечно, — Кудрявцева заливисто рассмеялась не выдержав. — Я недолго. Еще парочку сценариев напечатаю и домой.

— Здорово, — раздался знакомый басок.

— Иван, а ты тут каким боком? — удивился я.

— Да вот… Нине… Валентиновне зашел помочь, — Коленков смутился, бросил на Ниночку виноватый взгляд.

Кудрявцев чуть порозовела, но тут же улыбнулась, вздернула носик.

— Так быстрее. Ваня будет диктовать, а я печатать, — с вызовом заявила комсорг.

— Ну да, согласен, так быстрее, — со всей серьезностью, на какую был способен, согласился я. — Ты по дороге Тамару Игнатьевну не встретил часом?

— Встретил, — тут же понурился Иван.

— И чего? — заинтересованно пискнула Кудрявцева.

— И того… Буду приходить к ней домой после работы… Репетировать… — вздохнул Коленков.

— Держись, Иван, все во имя великой цели, — поддержал парня. Только цель я уточнять не стал: во имя благосклонности Ниночки или во имя линейки — поди разберись. Не школа, а гимназия для благородных девиц, честное слово.

— Все, я ушел.

Пожал руку Коленкову, кивнул Кудрявцевой и двинул на выход.

Во дворе дома меня по традиции встретил заливистый лай. На уличном столе стояла привычная котомка с какой-то едой. Осчастливив пса вниманием, я вместе с ним подошел к беседке, развернул узелок. Рот тут же заполнился слюной от аромата пирогов с какой-то местной ягодой.

Недолго думая, вытащил один их свертка, с удовольствием впился зубами. Подумал, прихватил еще пару, завернул в кусок промасленной газеты, свистнул Штырьке и вместе с пёселем вышел со двора, решив прогуляться до речки. Заодно искупнусь, если сумею отыскать пологий бережок или местный пляж.

Штырька, счастливый и довольный, носился вокруг меня, то наворачивая круг, то убегая далеко вперед. И возвращался, высунув язык и радостно тявкая. По пути я нашел палку и теперь развлекал пса, бросая ему игрушку. С радостным визгом Штырька летел за деревяшкой, приносил мне, а потом довольно скалился и грозно рычал, не желая отдавать. Ну как грозно. Угроза была шутливой, но щенку эта забава очень нравилась.

По дороге я здоровался с местными жителями, кого-то уже узнавал, кого-то видел впервые. Народ возвращался с работы, детвора носилась возле дворов или помогала родителям по хозяйству. При этом норовя побыстрее выполнить нужные скучные домашние задания и слинять из дома к таким же друзьям-чертенятам с босыми ногами и пропыленными мордашками.

Тропинкуу к реке я заранее выяснил у Митрича, так что останавливаться и спрашивать направление не пришлось.

Где-то через полчаса я оказался на берегу местного водоема. Потянулся от души, свистнул Штырьке, велел далеко не убегать и собирался уже скинуть рубашку и штаны, чтобы окунуться, как вдруг услышал чьи-то возбужденные голоса буквально за ближайшими кустами.

Глава 22

— Ты, Ленка, девка красивая, но дура дурой, — рассуждал незнакомый мужской голос.

— Отстань от меня, иди, куда шел, — послышался сердитый девичий голос.

— А я, может, к тебе и шел. Может, у меня чувства-а-а… Свататься хочу, — хохотнул пьяненький мужик. — Твоей матери-то зять поди нуже-ен? — в тоне говорившего послышались глумливые нотки.

— Не нужен, — нервно огрызнулась девушка.

Девичий голос оказался знакомым. Имя девчонки, что ругалась с кем-то за кустами, отчаянно вертелось на языке, но я никак не мог сообразить кто бы это мог быть. Из всех молодых девчонок, чьи голоса я знал, подходила Ниночка, но она осталась в школе. У подружки её, с которой комсорг хихикала на педсовете, тональность иная.

— Ты, Ленка, счастья своего не понимаешь, — начал разглагольствовать неизвестный. — Я парень хоть куда, на все руки мастер, р-раз! — потенциальный женишок принялся перечислять свои достоинства. — Ко мне сам председатель колхоза со всем почтением, два! А все почему? — поинтересовался товарищ.

Девушка по имени Лена молчала, за кустами слышались какие-то странные шорохи и сердитое сопение. Не дождавшись ответа, пьяненький парень продолжил.

— А потому что Петро Нечитайло — рукастый! Все могу! Дом построить! Свет там, колодец… Да хоть что смастерю. О хочешь, я твой портрет напишу? А что? Я могу! Видала в клубе девок в сарафанах? Так то я хороводы рисовал. Во-от! З-зараз-а! чтоб тебя!

Послышался женский вскрик и снова сопение. Я хотел было удалиться, мало ли какие игрища у влюбленных, но тут мужик снова заговорил. Стало ясно, что история далеко не романтичная.

— Ты, Ленка, счастья своего не понимаешь! Ни в чем от меня и никому отказу нет. А уж бабы-то за мной вьются. Э-х-х. А почему, знаешь? А я тебе скажу. Потому что Петро с каждой бабой ласковый да нежный! А уж какую сладкую малину бабам-то даю… Ты-то поди и не пробовала еще малинки взрослой? А? Ну чего ты кочевряжишься? А? Ты на речку-то одна пришла, никак к полюбовничку, а? — в мужском голосе появились скабрезные интонации. — Сладкой ягодки захотелось! Ты вона какая сочна-а-ая! Сла-адкая! Вот я тебя поцелу-у-ю! А? м-м-м… грудка-то кака-а-я… Да не ерепенься ты, зар-раза! Ну, так, считай, дождалась. Я и жениться готов. А? Ленок! Ну, иди сюда, поцелуемся!