Удержать 13-го

— Я знаю, что ты рядом, мам, — пробормотал я, уставившись на дверь ванной комнаты. — Никогда и не сомневался.

— Я поговорила с папой о том, что случилось с Шаннон, — мягко добавила она, сжимая мое плечо. — Я понимаю, что ты в замешательстве.

Я тяжело вздохнул:

— Можно и так сказать.

— Вполне нормально потерять равновесие из-за такого.

— Я просто сам уже не знаю, что я чувствую, — пробормотал я, сжимая переносицу. — Все просто... покатилось, как снежный ком. — Уронив голову, я глубоко вдохнул несколько раз, чтобы успокоиться, пытаясь понять как моя жизнь превратилась в такое говно. — Я как будто тону в ее боли, мам, — хрипло признался я. — Мне кажется, что я просто тону в Шаннон.

— Ты умный мальчик, Джонни, но эмоционально ты не готов справиться с тем, что увидел сегодня, так что все в порядке.

— Да ничего тут не в порядке! — резко произнес я сквозь зубы. — Взрослый мужик вышибает дух из своей дочери, годами над ней издевается, из-за него она ложится на больничную койку, а сам он просто сбегает куда-то и прячется? — Я в разочаровании взмахнул руками. — Ты думаешь, Шаннон эмоционально готова к такому? Я что-то даже не представляю. — Я запрокинул голову, не в силах совладать с собой. — Не понимаю, мам, — тихо продолжил я, и во мне снова вскипел гнев. — Не понимаю, как человек может сделать такое со своим ребенком... — Я вдохнул через нос; мне сейчас как никогда нужно было сохранять спокойствие. — Как вообще кто-то мог с ней обойтись вот так?

— Иногда люди совершают ужасные и необъяснимые вещи, любовь моя, — мягко ответила мама. — Нет рационального способа понять помрачение рассудка, милый, так что не сходи с ума, пытаясь постичь его.

— Но я просто...

— Беспокоишься о ней? — тихо перебила меня мама. — Мы знаем, малыш.

— Месяцы, мам! — Я задохнулся от тревоги. — Я знаком с Шаннон несколько месяцев, и я знал, что каждый день все это время она после школы возвращалась к этой мра... — Я потряс головой и снова несколько раз вдохнул, прежде чем продолжить: — Я ее подвел. Я просто еще один в списке тех, кто ее подвел.

— Ты ее не подводил, Джонни. Ты не знал.

— Я знал: что-то не так, — возразил я. — Я отлично это знал!

— Это потому, что у тебя всегда было сильное чувство справедливости, — заметила мама. — Поэтому ты особенный, милый. Ты всегда шел своим путем. Защищал слабых. И никогда не следовал за толпой и не делал как все. Даже когда ты был маленьким, ты поступал по-своему, Джонни.

— Только толку от этого, мам, — проворчал я.

— Я лишь пытаюсь сказать, что ты разглядел что-то в Шаннон. Нечто такое, что тебе захотелось защитить. Но спасать мир — не твоя работа, Джонни. Ты не обязан был знать, что с ней происходит, так что не взваливай это на себя.

— Да, ну понятное дело, он алкоголик, — усмехнулся я. — И это вроде как позволяет ему использовать детей как боксерские груши.

— Это не оправдание, — согласилась мама. — Это преступление.

— Я ненавижу его. — Я задыхался от ярости. — Я хочу найти этого гада и уделать его.

— Но ты этого не сделаешь.

— Нет, не сделаю. — Теперь я уставился на свои ноги. — Потому что я даже в туалет едва ли способен сходить сам.

— Нет, — уточнила мама, поглаживая меня по спине. — Потому что ты сейчас в начале карьеры, ради которой ты работал всю жизнь, и не стоит отказываться от нее ради того, чтобы врезать кому-то, не важно, насколько приятным это кажется в моменте.

— Знаешь, мам, я что-то чувствовал с самого первого дня с Шаннон. Блин, я чувствовал, что что-то не так, как будто она что-то скрывает... но я просто... — Я не договорил и пожал плечами. — Я не думал, что это вот такое.

— Да откуда тебе было знать, Джонни?

— И еще она... — продолжил я, не глядя ни на что конкретно. — Я не доверял ей...

— Ей?

— Матери Шаннон! — выпалил я. — Она реально какая-то криповая. Ну, вроде... как, скажи, бога ради, можно позволять своим детям жить в таком доме? — Я посмотрел на маму в поисках ответа. — Как, мам? Как такое возможно?

— Я не знаю, Джонни.

— Разве у нее не должны быть какие-то неприятности? — Я сжал кулаки. — Из-за того, что она не вмешивалась? Разве это не пренебрежение... или неспособность выполнять свой херов родительский долг?

— Выбирай выражения.

— В самом деле? — Я выгнул брови. — Ты мне хочешь лекцию прочитать, именно сегодня? Серьезно?

Мама тяжело вздохнула:

— А что Шаннон об этом говорит? О своей матери?

— Фигню, — буркнул я, уставившись на свои колени.

— Фигню?

— Я не стану повторять то, что она мне сказала, мам, — сказал я. — Это личное. Но у меня плохие предчувствия насчет этой женщины. — Уронив руки на бедра, я принялся разгонять боль, что снова поднималась во мне. — Шаннон должны выписать или завтра, или послезавтра, но это значит, что она вернется туда. В тот дом. С той женщиной. — Я посмотрел на маму и спросил: — Как, на хер, это вообще возможно?

— Не знаю, милый, — в очередной раз ответила мама, и голос ее стал жестким. — Но папа рассказал мне, как эта женщина разговаривала с тобой. Она не имеет права!

— Боже... — пробормотал я, мысленно проклиная отца за то, что он ей все выложил. — Да это вообще не важно.

— Это важно! — с жаром поправила меня она. — Она не имеет права смотреть сверху вниз на моего сына.

— Она не смотрела сверху вниз, — пробормотал я. — Она взбесилась из-за того, что я был там. — Пожав плечами, я добавил: — Я ей не нравлюсь. И никогда не нравился. — Тяжело вздохнув, я повернулся, пытаясь устроиться поудобнее. — Не нравлюсь с тех пор, как я попал в Шаннон долбаным мячом. — Я поморщился при этом воспоминании, до сих пор чувствуя себя виноватым. — Она не хочет видеть меня рядом со своей дочерью.

— Ну, ей придется отойти подальше от моего сына, черт побери! — рявкнула мама, заметно дрожа от гнева. — Я этого не потерплю, Джонни! Ты меня слышишь? Я этого не потерплю! Ей сильно повезло, что сегодня с тобой был твой отец, а не я!

— Отойти подальше, мам? — Я невольно разинул рот. — Собираешься с ней драться?

— В январе она пыталась добиться, чтобы тебя отстранили от занятий, — покраснев, заявила мама. — Она подняла руку на моего несовершеннолетнего ребенка в школе — и почему-то мистер Туми решил не упоминать об этом, когда я с ним разговаривала. — Мама прищурилась. — Никто не смеет соваться к моему ребенку!

Я нахмурился:

— Когда ты говорила об этом с Туми?

Мама взорвалась:

— Я ему позвонила после того, как Шаннон мне все рассказала, — перед тем, как вернулась в Лондон.

Я уставился на нее:

— Почему?

— Потому что я твоя мать и имею право знать обо всем, что происходит в школе с моим ребенком, — резко произнесла она. — Я знала, что та женщина создает тебе проблемы. И я знала, что тебе грозят отстранением от занятий, потому что она этого требует... что они тебя обвиняют в буллинге! — Мама сжала в кулаки свои маленькие ручки. — Может, мне и не нравится регби, но как они посмели ставить по угрозу все, ради чего ты работал, из-за несчастного случая? Это совершенно неприемлемо! У школы нет права так с тобой поступать, и нет оснований. Я более чем понятно объяснила все твоему директору. — И, усмехнувшись, она добавила: — А до этого я пригрозила лишить Томмен вас обоих — и тебя, и наших щедрых пожертвований.