Удрать от замужа, или Последний шанс императора

– Сюрприз!!! – грохнуло оттуда хором на десяток голосов, оглушив.

Со страху даже сделала шаг назад и уперлась спиной в грудь Маттара. Тот не возражал. Обвил мою талию рукой. А я во все глаза смотрела на тех, кто меня напугал.

Моя семья! Папа с вечно распушенными седыми бакенбардами и дыбом вставшими остатками пуха на почти лысом черепе – улыбающийся, но явно «не в своей тарелке». Дэрсэя – ее живот стал таким огромным, что саму сестру почти и не видно из-за него. Рядом с ней стоял супруг, вечно тихий, незаметный, немногословный, но на редкость надежный и верный. Глаза быстро перебегали с одного лица на другое.

А вот и близнецы, мои братишки. Смущенно жмутся к нянюшке, делая вид, что они чинно-благородные юные джентльмены, а не приговор дворцу, в который приехали. Рядом с маленькими монстриками стоит Кнопка, что держит домик, из которого с любопытством выглядывает рыжая мордашка кота Шустрика. Ему, кажется, не терпится выбраться оттуда и исследовать новое место. Он у нас тоже не из пугливых. Пожил с близнецами, теперь его ничем не удивишь!

– Решил, что тебе будет приятнее, если семья переберется жить поближе, - шепнул Маттар. – Не ошибся?

– Конечно, нет! – жарко выдохнула, «отмерев».

Что же я стою?!

Едва сдерживая слезы, бросилась к ним. Начались бесконечные обнимашки. Удержать горячую влагу не удалось, она заструилась по щекам. Ощущение, что мы год не виделись! Так по всем соскучилась, что просто ужас!

– Спасибо! – выдохнула я, с благодарностью глядя на Маттара.

– Пожалуйста, - он улыбнулся. – А теперь оставлю вас, нужно заняться делами.

Вряд ли дела такие срочные. Просто император понимает, что при нем мое семейство не расслабится. Вместе с ними я проводила его глазами.

– Ну ты и натворила дел! – выдохнула Дэрсэя, едва дверь за ним закрылась. – Сбежать от самого!.. – ухватив под локоток, увлекла меня к дивану, ведь ее огромный живот стал еще больше. Как онавооб ще стоит с ним? А как доехать умудрилась? Хотя попробовал бы кто оставить ее дома! – Рассказывай немедленно, хочу знать все, в мельчайших подробностях! – затараторила сестра.

– Все расскажу, - пообещала со смешком. – Но даже не знаю, с чего начать, все мысли разбежались!

– Этим они в тебя пошли, дочь, - отец с укоризной посмотрел на меня. – Надо же было додуматься, из дому родного деру дать неизвестно куда! – покачал головой. – Да еще эльфа долбанула по башке, стыда ж не оберешься! Я тебя не так воспитывал, вот не так, право слово!

– Папа, ну хватит нравоучений, - отмахнулась Сэя. – Вон, даже император ее простил, видел ведь, что он с невесты глаз не сводит. А ты все бурчишь! Ну сбежала, бывает! Думаешь, мы не знаем, что матушка наша тоже с тобой драпака дала, когда вы познакомились?

Я навострила ушки. Так у нас это семейное, выходит? Как жаль, что мамы уже нет в живых, вот бы расспросить ее о веселых, похоже, деньках молодости.

Глава 29. Гости

– Дэрсэя! – папенька покраснел, как отлично вызревший помидор. – Прекрати позорить наш род, немедленно!

– Ха, вы все сбегаете с сужеными, одна я как порядочная замуж вышла ни от кого не удирая, а род позорю я? – сестра сузила глаза. – Какая-то странная у вас, батюшка, логика!

– Тут и у стен есть уши! – прошипел он и выразительно, хоть и без особой надежды, посмотрел на зятя. – Логан, хотя бы ты угомони супружницу, а то ведь неизвестно, что про нас всех во дворце подумают!

– Да-да, конечно, - пробормотал муж Сэи. Присев на подлокотник дивана, он взял ее за руку и заворковал, – милая, тебе нельзя волноваться. Не обращай ни на кого внимания, думай о своем здоровье и о малыше, хорошо?

– Хоть кому-то есть до меня дело, - пробурчала она, недовольно надув губы.

Дзынь, хлоп, буууумс!

Мы одновременно повернули головы на шум.

– Она это… - хором воскликнули близнецы, глядя на нас честными-пречестными глазами, - сама упала!

Я не смогла сдержать немного злорадную улыбку, увидев осколки вазы, которая, должно быть, помнила еще закутанного в пеленки отца Маттара. Началось. Дворец попал в объятия урагана имени наших младшеньких. Возмездие настигло императора. Вернее, оно его догнало. И теперь будет воздавать ему – по-полной!

***

Маттар

Вечер моя звезда отдала родным. Не желая им мешать – в моем присутствии все они замирали, оставил их одних. Но потом не вытерпел, поняв, как соскучился по любимой. Дверь между покоями скрипнула, пропустив меня в ее опочивальню. Сердце сладко екнуло, словно впервые, будучи желторотым юнцом, крался в покои девицы, от которой кровь в жилах бурлила колдовским варевом.

Тишина и сумрак, повенчанные с занавесями, что колыхались в такт выдохам ночи, проникающим в комнаты, сопроводили до постели, где спала Микаэла. Белые волосы разметались по подушке, напоминая разлившийся лунный свет. Точеный профиль слегка сиял, маня к себе приоткрытыми губками. Родинка, едва заметная в темноте, заставила скрипнуть зубами – так хотелось прикоснуться к ней поцелуем.

Слегка прикрытая ночным одеянием грудь девушки мерно вздымалась. Тонкую талию, к моей досаде, скрывало одеяло. Я присел рядом с кроватью и, будто почувствовав меня, невеста повернулась на бок. Положила руки под голову, как в детстве, соединив ладошки. Ее лицо оказалось совсем рядом. Такая юная, невинная, красивая. Задержав дыхание, залюбовался Микаэлой.

В душе взвилась, растеклась лавой нежность. Давно позабыл уже, что это такое – счастье. Спящее рядом, тихо сопящее, с прядкой, упавшей на вздернутый носик. Такое беззащитное.

Мелькнувшая сбоку тень сбила благостный настрой. Зашипела, заскрипела, как старый брошенный дом с распахнутыми настежь окнами и слетевшими с петель дверями. Много видел таких на землях, выжженных войной. Осиротевшее, умирающее жилье, под потолком которого совсем недавно звенел детский смех, сменялись поколения, вкусно пахло домашней едой.

– Отнимууууу! – злобной вьюгой взвыла тень, летая вокруг постели.

Гадину влекло к Микаэле, тянуло будто магнитом. Но защита кристалла лишь ощетинивалась едва заметным голубоватым светом, отгоняя ее, не давая приблизиться к моей звезде.

– Не отнимешь, - прошептал, следя взглядом за старой врагиней. – Дочь свою не пожалела, сгубила из мести. Невинную душу прокляла и на тот свет отправила. Но Микаэлу не получишь! – сжал кулаки. – Слышишь? К ней тебе ходу нет! Она – моя!

– Мояяя! – будто эхом отозвалась тень, жадно дрожа.

– Моя! – отрезал, встав. – Убирайся прочь!

С рук сорвался сгусток пламени. Ударив в гадину, заставил ее метнуться прочь, протаяв сквозь стены, с теми же заунывными воплями, что рождает ветер, когда одиноко мечется по улицам, злясь на всех и каждого, и в то же время неизвестно на кого.