Уральская ёлка

Двор надо пройти по диагонали и обойти одноэтажное коричневое здание. Потом подняться по железной лестнице, и ты окажешься в магазине. Сам он без самообслуживания и представляет собой широкий зал со множеством отделов и продавцов. Я подошла к бакалее, когда краем уха среди разношерстной толпы покупателей уловила:

— Марина!

Я бы не обратила на этот оклик никакого внимания, просто имя совпадает с моим, так что мой мозг машинально его отметил. Оборачиваться и, как дура, искать зовущего я, конечно не стала. И забыла бы обо всём уже через секунду, если у витрины с пачечками готовых салатов меня не хлопнули по плечу.

Вздрогнув, я обернулась. Подозреваю, что на моём лице не было написано ничего хорошего, потому что большеглазая девушка, стоящая у меня за спиной, вздрогнула.

Впрочем, она быстро пришла в себя и сразу разулыбалась, поправляя на лбу солнечные очки.

— Марина? Это ты, что ли? А я смотрюс-мотрю и понять не могу.

По голосу я узнала её быстрее, чем внешне. Просто Ленка сильно изменилась — похудела и покрасила волосы краской шоколадного оттенка вместо привычного русого. Только голос остался с привычными высокими нотками. Да тёмно-карие глаза по форме, напоминающие миндаль.

— Лен? Привет…

Не знаю, как сейчас, а раньше дворовые компании образовывались без привязки к возрасту. Поэтому в них были так называемые «щены» — лица лет на пять младше остальных и смотрящие на «взрослых» горящими голодными глазами. Прямо как у вот такой вот Ленки.

Признаться, мы, основная масса, таких недолюбливали и нередко делали козлами отпущения нашей глупости и подростковой злости. Без прямо насилия и криминала, конечно, но взрослой вспоминать стыдновато. И стыдновато теперь смотреть на повзрослевшую Ленку. Которая кивнула мне.

— Ого ты худая… и высокая.

Что правда, то правда. Я всё ещё выше Ленки. И похудее чуть-чуть. И Ленка, как и в детстве, говорит об этом почти что с восхищением. Я снова чувствую себя не в своей тарелке. Потому что на фоне доброго человека, которого ты некогда под-обижал, собственное моральное несовершенство начинает покалывать изнутри.

— А сама-то? — я пытаюсь напустить в голос непринуждённости. — Худая и моднявая…

Я нарочно коверкаю последнее слово, несмотря на то, что одета Ленка не «модняво», а вполне себе со вкусом. На ней зелёного оттенка легкий комбинезон с глубоким вырезом, облегающие стопы босоножки и крупные полупрозрачные серьги в ушах. И лёгкий загар по всему телу несмотря на то, что только начало июня. Глядя на неё, сразу думаешь о небедной девушке, приехавшей под вечер на пляжное побережье.

Ленка кокетливо машет мне — мол, не преувеличивай — и деловито спрашивает, как и зачем я здесь оказалась. Вкратце поясняю ей цель визита, и Ленка понимающе кивает. Мы ещё пару минут ведём околосветсткий разговор и расходимся, договорившись как-нибудь посидеть вместе. Что интересно, ни она, ни я не поинтересовались номерами телефона друг друга. Но в принципе я помню, где Ленка живёт, а она наверняка помнит мою квартиру. Так что без особых сожалений и вины закупаюсь небольшой снедью и иду домой.

Надо же. Вообще-то не ожидала встретить старых знакомых. Наверное, потому что прошлому хорошо бы оставаться в прошлом.

Возвращаюсь я быстро и без проблем попадаю домой — предательский нижний замок, уходя, я не закрывала. Зайдя внутрь, я ощущаю приятную уличную свежесть и ровный, непонятный гул — это Витька пооткрывал все форточки и даже балкон. Теперь старомодные шторы, закрывающие вместо дверей проходы в комнаты надуваются и опадают. Наверное, играют, что они паруса.

Я прохожу на кухню и забрасываю продукты в холодильник. Вижу на столе миску с желейной тушенкой — то ли в Витьку не влезло, то ли по-братски решил поделиться. Первое маловероятно, потому что сниженным аппетитом брат ни разу не страдает.

Порыв особенно сильного ветра сметает с подоконника длинную бахрому тюля и бросает на меня. Будто приглашая поиграть, обвивая меня своими мягкими белыми щупальцами. Хотя зря я подумала о щупальцах — на ум сразу пришла мысль об анимешном осьминоге и его весьма специфических играх. Вот я бы так высшую математику запоминала, как всякую ерунду…

Я выхожу в коридор, прохожу мимо самой маленькой комнаты, в которой обитала бабушка, в шутку называя её «своим чуланом». Выхожу в зал, через который можно попасть в другую комнату — чуть побольше «чулана». Деревянный пол скрепит под ногами даже в тех местах, где тщательно покрыт ковром.

Интерьеры, прямо скажем, «бабушачьи», но тут ведь и жила бабушка. Да и есть в этом всём что-то приятное и ностальгическое, прочно усвоенное в детстве и от того считываемое как правильное. Ну, может не прямо правильное. Но приемлемое. И уютное.

Кстати, а где Витька?

Только сейчас я слышу шум воды. Тонкая струя бьёт на дно чугунной ванны, периодически замирая и потом брызгаясь. Эти звуки я тоже узнаю с детства. Когда вода не шипит, как пузырьки колы, а неровным потоком бухается на дно ванной или на руки.

Значит, Витька решил принять душ. Тот ещё квест, на самом деле. В этой квартире нет горячего водоснабжения. Зато есть газовая колонка. Это такая металлическая бандура на кухне. Со множеством рычажков и весьма небезопасной конструкцией. Там нужно открыть газ. Потом просунуть в узенькую щель зажжённую спичку, виртуозно попав ею в невидимую струйку газа. А потом вторым рычажком регулировать напор огня. Чем он больше, тем горячее вода. Что интересно, холодный кран при работающей колонке открывать нельзя. А на саму колонку лучше не дышать, не смотреть и вообще не бесить. Потому что в противном случае она начинает угрожающе шипеть и страшно бухать где-то внутри. Кстати, когда ей пользуешься, лучше иметь кого-то на подстраховке. Чтобы кричать ему, горячо тебе или холодно. Ну, или самому с голой попой бегать по холодку и регулировать огненный напор.

Я снова выхожу в коридор и вижу, что дверь в ванную приоткрыта — без шпингалета она уже не держится в проёме, а шпингалет настолько стар и суров, что вполне может заесть и не открыться по воле случая. Приходится держать личные границы открытыми.

Вдруг раздаётся телефонный звонок, и я, напуганная его резкой трелью, сразу хватаю трубку. Звонит не мобильный, а вполне себе стационарный телефон. Зачем — кто его знает, потому что в трубке треск и тишина. Я алёкаю и всё же надеюсь добиться ответа, когда чувствую слабый запах гари. Сначала не обращаю на него внимания, но громкий щелчок с кухни всё же настаивает, чтобы я переключилась.

Я больше не слышу шума воды из ванной.

И на то, чтобы осознать ситуацию, уходит не больше секунды.

В два шага сокращается мною расстояние от телефона до ванной. Не думая ни о каких приличиях, я распахиваю её дверь и заскакиваю. Витька стоит в ванной и совершенно меня не интересует. А вот закрытый им кран — очень даже.

Дело в том, что адская конструкция колонки предполагает, что при её работе вода всегда должна быть открыта. Если же её по незнанию или невнимательности закрыть, то через пару минут работы в холостую обычно следует взрыв. Не прямо масштабный и с жертвами, но напрочь выводящий колонку из строя…