Уральская ёлка

Не помню, говорили они с тем мужиком или нет. Помню только, как Витька, держа меня со всей силы, оттаскивает, заставляя огибать незнакомца по не-касательной. И как мы торопливо идём дальше. Дом уже близко. И от этого моё сердце немного отпускает.

Подъездную дверь Витька открывает с рывка и почти запихивает меня внутрь — всё ещё держит так, будто ждёт моего побега. А когда железо за нами захлопывается, его будто прорывает.

Таким злым брата я не видела никогда. Сверкая яростными глазами, он рассказывает мне, насколько я конченая и тупая, сдабривая свою речь непереводимыми эпитетами. Жаль, что я их не запомнила — в процессе меня начало трясти. От холода и осознания того, как он прав. А Витька уже рассказывал, что если мне уж захотелось найти приключений на свою жопу, то можно было найти их более безопасными методами, чем поиском кавалеров в ночном городе. Ну, это в общих чертах и без откровенных ругательств.

— И что? Вот ты бы с этим мудаком сейчас пошла? — с чувством вопрошает меня Витька.

Я пячусь к лестнице.

— Нет. Не пошла бы, — в доказательство я бухаюсь попой на нижнюю ступеньку. Потому что сил идти у меня нет. И стоять — тоже. Ноги в прямом смысле подкашиваются.

Голова стала непередаваемо тяжёлой, пришлось опустить её на холодные ладони. И зажмуриться, чтобы совладать со жжением в глазах.

Витька замолчал. Повисла глухая тишина. Которая, кажется, его хуже его злости. Меня стало подташнивать от накрывающего осознания того, что сейчас могло случиться. Если бы не Витька.

Сквозь шум в ушах я расслышала, как Витька подошёл ближе. Надело ему, наверное, нянькаться с бестолковой сестрой… Он опустился на корточки — я слышала, как шуршат его джинсы — и осторожно коснулся моих ладоней. Я вздрогнула. Потому что не ожидала столь нежного касания. От которого ещё больше захотелось расплакаться.

— Ну всё, всё, — обнадёживающе прошептал он, и это стало последней каплей — у меня из глаз брызнули слёзы. Витька принялся неуклюже успокаивать меня и спрашивать, всё ли со мной в порядке. В конце концов, оставил и это— добиться от меня у него ничего так и не получилось. Просто обхватил за пояс и просунул руку под коленки. А потом опора в виде лестничной ступеньки исчезла. Зато появилась в виде Витькиного тела, к которому я оказалась безоговорочно прижата.

Чувствуя, как горит в голове, я попыталась неуверенно сослаться на собственный большой вес, но Витька не стал слушать и всё равно понёс меня по ступенькам.

Как принцессу. Освобождённую из лап дракона.

Я сразу ощутила себя мелкой и беззащитной, а от движения воздуха в разгорячённое лицо что-то в животе ухнуло вниз. И не только от этого. Я как-то быстро позабыла о том, из-за чего оказалась у Витьки на руках. И только замерла, чувствуя плечом Витьки ускоренный пульс и потяжелевшее дыхание.

Ближе в четвёртому этажу я всё-таки слезаю и иду сама. Потому что слишком нагло. Но, оказавшись под защитой квартиры, силы снова вытекают из меня, и могу я только добраться до кровати и бухнуться лицом в одеяло.

И почувствовать, как это самое одеяло из-под меня варварски вытягивают. Приходится перекатываться на спину и нормально укладываться на подушку.

Витька сидит на краю кровати. Опирается одной рукой на подушку и тревожно смотрит на меня. От того, что во его тёмном взгляде ни капли насмешки или злости, мне становится тепло. Хочется потянуться вверх и обнять его. Снова прижаться к его груди. Уткнуться носом в шею. И чтобы он меня тоже обнял.

— Марин, с тобой… нормально всё? — спрашивает он.

— Да, — я киваю.

— Ты просто… странная какая-то последнее время, — в Витькином голосе сквозит неприкрытое беспокойство.

— Да нет, всё нормально. Тебе показалось просто, — честно вру я и натужно зеваю. Начинаю медленно моргать.

Витька правильно понимает мой сигнал. Натягивает мне одеяло до самого горла и, улыбаясь, выходит из комнаты. Оставляя меня в полном одиночестве.

Я придавлена тяжёлым одеялом и собственными чувствами. В основном, конечно, стыда. За то, что едва не влипла в историю. Но немного и радости. Что Витька меня спас. Как в сказке.

Я закрываю глаза и погружаюсь в грёзу. Через неё я снова вижу Витьку, сидящего на краю кровати. Только в этот раз он не уходит. А склоняется надо мной всё ниже и ниже.

***

Утром Витька и глазом не повёл. Будто вчера (уже сегодня?) ничего и не произошло. Просто пил кофе, устроившись на кухонном подоконнике.

Я тоже могла бы промолчать. Всё бы забылось и вряд ли когда-нибудь вспомнилось. Витька — он такой, не злопамятный. Но я не могла. Потому что не могла вытерпеть ещё одной недомолвки между нами.

— Про вчерашнее, — откашлявшись, начала я. — Извини, ладно? Мне стыдно, что так получилось… И… Ну, я не ищу так приключений на свою жопу. И спасибо… Не знаю, что бы без тебя было…

Очень не хочется, чтобы он правда считал меня девицей лёгкого поведения.

Получилось смазано и совсем не так, как мне хотелось сказать. Витька, кажется, тоже смутился, но кивнул и снова глотнул из чашки. И заговорил только минуты через полторы:

— Не думай, я за тобой не следил. Просто заволновался, что тебя долго нет. Вот и решил выйти…

Я тоже кивнула, хоть даже не задумывалась, как Витька сам оказался на ночном променаде.

Наверное, на этом с темой можно было бы и покончить. Тем более сегодня снова надо идти к нотариусу. И в этот раз оформление документов обещало быть каким-то особенно муторным и долгим. И оказалось таким настолько сильно, что Витька по приходу домой даже обессиленно задремал на диване.

Я вытянула у него из ладони пульт и нажала кнопку выключения телевизора — дремать Витька вздумал именно под него. И брат, как ни странно, не проснулся. А только удобнее устроился щекой на диванной подушке. Левую руку он согнул в локте, подкладывая под шею. От этого его бицепс резко очертился под футболочным рукавом. Дышал Витька животом, то расслабляющимся, то подбирающимся обратно. На груди через тёмную ткань проглядывал мышечный бугорок.

Витька завозился во сне, принимая позу поудобнее. И от этого его ягодицы под джинсами напряглись так, что мне показалась, будто синяя ткань, ещё немного, и лопнет от перенатяжения.

Я вышла из зала. А, подумав немного, обулась и, тихо щёлкнув замком, спустилась на улицу. Ещё всё равно светло, а коротать этот вечер в присутствии будто нарочно чувственно дремлющего Витьки — так себе затея.

Уроки прошлого не дали себя забыть, и едва над городом загустела синева, я как штык оказалась дома.

Дверной звонок, на который я надавила, не ответил мне ни единым звуком. Я сильнее вдавила кнопку, но её пластмассовая полость будто поросла пустой тишиной. А ключи я оставила дома — только захлопнула дверь. Как недальновидно…

Но не успела я толком подумать о подъездном ночлеге или начать долбиться в квартиру, дверь сама заползла внутрь, обдавая меня темнотой.

Витькин силуэт в тусклом лестничном свете только угадывался, и моё подсознание за долю секунду провело аналогию с моим ночным знакомым.