Увертюра ветра

Я криво улыбнулся.

Вот как? Сам?

– Путь открыт, elli-e.

Воздух задрожал, завибрировал тысячью шепотов и шепотков, и вновь порыв ветра - уже не сладкого, а нестерпимо горького, как полынь - закружил меня, увлекая за собой. Хотелось забыть обо всем - идти за ним, яснокрылым, свободным, по отмеренной им дороге...

– ...но только тебе.

Я вздрогнул, очнувшись от наваждения.

Нежная мелодия флейты и арфы, играющая в переливах ветра, оборвалась. Вытканный ей путь растаял в размеренном дыхании полдня.

Не мой путь, потому что больше я не один.

– Они со мной, - негромко, со спокойной уверенностью сказал я, выискивая среди гибких теней, мелькающих среди крон, Глас Леса - его Хозяйку и любимицу.

Поляна задрожала зыбким маревом, как наваждения далеких южных земель. Прячешься, зеленовласая?

– Ждали тебя одного.

Голос - легкий, едва слышимый, как летний ветер, гуляющий в кронах, и вместе с тем сильный, стойкий. Голос Хозяйки. Она почтила меня разговором, но почему-то предпочла остаться безликой тенью.

– Не думал, что есть вещи, для которых недостаточно слова elli-e Taelis, - я улыбнулся одними уголками губ.
– Я ручаюсь за них, Хозяйка. Впусти нас. Наши помыслы чисты, и Путь ведет в Лес. Ты видишь это.

– Ты привел смертную, elli-e Taelis, - в голосе - ни осуждения, ни укора, только спокойное безразличие и то молчаливое величие, которое есть в каждом слове, каждом движении младших из aelvis, слышащим Волю. Им неведомы чувства и страсти, как неведома свобода. Для них нет "я", только "мы". Мы - и Лес, мы - озеро...

– Она не может войти.

– В ее жилах - кровь aelvis. Это и ее Путь тоже.

– Не все то Путь, что выбрал ты, - сказала она, и в голосе, спокойном и отчужденном, все же прорезались нотки... чего? Укора? Недовольства? Насмешки?

– Не все, - согласился я, и упрямо повторил, несмотря на то, как болезненно вздрогнул от того, что она сказала: - Но это - наш Путь. Пропусти нас, Хозяйка.

Ее ответ разлетелся ворохом осенних листьев и ветром, толкнувшим в грудь, ударившим в лицо. Поляна вдруг дрогнула - и исчезла. Я вновь стоял посреди леса - такого же, ка и всегда. Но теперь в каждом прикосновении ветра слышался его голос и его воля.

Что она хотела сказать, почему противилась? И почему повторила то, чего я больше всего боялся услышать?..

Путь, уже стелящийся передо мной, Путь, в который я действительно поверил - впервые за столько лет!
– и на который я нашел силы встать, теперь казался неверным, неправильным.

Почему она так сказала?.. И почему - не первая?

– Так и будем стоять? Что-то не так?
– вскинул бровь Нэльвё, обрывая мои внутренние метания. Наши взгляды встретились, впервые за утро. И я внезапно успокоился.

"Нет, - с мрачной, совершенно глупой, но непоколебимой уверенностью подумал я.
– Тебе я точно больше ничего не скажу. И вообще... не скажу".

Хорош я, если с Пути меня можно сбить одним словом!

И, вскочив в седло, я первым направил лошадь вглубь Леса.

***

Деревья становились все выше, все старше, и между древних, исполинских стволов теперь можно было проехать вдвоем. Колючий кустарник, цепляющийся за одежду, хватающий за ноги и раздражающий нас этим всю дорогу, почти сошел на нет. То тут, то там огненно-рыжими росчерками взвивались по стволам юркие белки. Непуганые, не знающие людей лани только удивленно склоняли увенчанные рогами головы, посверкивая темными, влажными глазами, не приближаясь, но и не убегая. Птицы, не таясь, сидели на низких, нависающих над лесными тропками ветках. Их звонкие, переливчатые голоса летели вперед, сквозь лес, путаясь в раскидистых кронах и уходя к высоким, невидимым за зеленью листвы небесам.

Нис-Эвелон вынырнул, как и все в Лесу, - неожиданно. Просто вдруг свет, до того мягко льющийся сквозь листву, больно ударил по глазам. Лес расступался.

Я подхлестнул лошадь - и она сорвался с места спорой рысью. Камелия ойкнула, растерявшись, но ненадолго - почти сразу в бойкий топоток летящей по лесу Стрелочки вплелись еще два.

Мы перемахнули через поваленное бревно, пробежали вперед по руслу пересохшего ручья, шуганули так некстати выбравшееся на поляну заячье семейство и скакали, скакали вперед наперегонки с ветром - тоже яростным, смелым, будто и он рвался на волю из жестких тисков деревьев.

Стволы мелькали, слившись в одно сплошное чередование света и тени. Когда мы, наконец, вылетели на обрыв, Камелия восхищенно выдохнула:

– Как же красиво...

И действительно было красиво. Золото дня лилось в долину, которую, как в ладонях, держали горы, потоком чистого света. Белые, чуть розоватые в лучах солнца домишки нис-Эвелона казались диковинными цветами, распустившимися среди зелени и бурных, звонкоголосых рек.

Я приставил ладонь к глазам, пытаясь разглядеть водную дымку Поющих водопадов, низвергающихся с отрогов Лиирских гор, среди которых всегда дрожали, переливаясь, семь радуг.

Поющие водопады... любимое место Миринэ.

– Красиво...
– медленно повторил я. Усилием воли оторвав взгляд от светлеющей дали, я тронул поводья, пуская приостановившуюся было лошадь по каменной тропинке, круто уходящей вниз.

– Но ведь это не Лес, - с какой-то детской обидой, точно ее обманули, пожаловалась Камелия.

– Верно. Это нис-Эвелон.
– рассмеялся ее детской обиде Нэльвё, подхлестнув Стрелочку и вырвавшись далеко вперед.

***

– Нас никто не встречает, - растерянно сказала Камелия.

– А кто тебя должен встречать?
– шутливо поинтересовался Нэльвё. Напускной холод, которым он нервировал меня се утро, уступил место прежней ироничности.

– Ну... мы же - чужие, - не очень уверенно пробормотала она.

– Чужих не пропускает Полог, - раздраженно отрезал я и потянул за поводья, заставляя Стрелочку перейти на другую сторону улицы. Перекрикивания, которыми обменивались Нэльвё и Камелия через меня, мне изрядно надоели.

Девушка умолкла, и в воздухе повисла ленивая, сонная - долгожданная!
– тишина. Я подставлял лицо солнцу, щурясь на него, и ночные тревоги и страхи сгорали в его ласковых, но безжалостных лучах.

Впрочем, одна мысль не давала мне покоя и заставляла постоянно нервно ерзать в седле. Как-то Камелия подозрительно умолкла! Что она на этот раз учудила - или пока еще только надумала учудить? Не выдержав, я обернулся.

К моему облегчению, девушка только вертела головой по сторонам. Малявки, игравшие в густых тенистых садах и бегавшие вдоль улицы, отвечали ей такими же любопытными взглядами.