Узы крови

– Я в это не верю, - уверенным тоном заявила леди Тирелл, крепче сжимая чашу. Нет, материнской сердце чувствовало. Его невозможно обмануть. – Рик всегда был таким. Мы просто это игнорировали. Но Хойт – другой. Он бы так не поступил. У него много от отца. Он запутался. Война меняет людей. Однажды Мозер, этот напыщенный лорд с розой в гербе, сказал мне, что мы видели слишком много ужасов, слишком много крови, чтобы когда-нибудь вновь стать счастливыми.

– Вы можете искать любые оправдания действиям вашего сына. Меня это не касается и не интересует. Если я выясню, что он связан с нашим общим знакомым, а Баратеон вряд ли мог ослышаться, то я приговорю его к смертной казни. И я собственноручно исполню этот приговор.

– Ты расстроен, я понимаю, - спокойствием дышало все в позе говорившей. Пережить еще несколько недель в компании умалишенного монстра - и можно создать религию. – Ребекка больше не Ланнистер. И тебя это гнетет.

Вздрогнув всем телом, Никлаус отшатнулся. До него внезапно дошел смысл фразы. А разве не в этом суть? Двух не стало. Осталось три. Но через год не будет и их. Хенрик и Майкл мертвы. Двое. Если Ребекка не относится к семейству Ланнистеров, то трое? Изначально в этом пророчестве была логическая дыра. Кого считать за умершего, а кого – за живого? Хенрик погиб задолго до предсказания. Значит ли это, что его надо исключить из списка? Словно гром среди ясного неба, на первородного свалился не только страх за собственную жизнь, но и искреннее недопонимание происходящего.

Из транса его вывел пронзительный лай Хогена, который не стал мешкать и, перепрыгнув через ограду, рванул вперед. На горизонте виднелся одинокий всадник, не сразу замеченный полупьяными лучниками. Хромающий конь едва перебирал копытами, в то время как за ним, на небольшом расстоянии, трусил пес, чья беловатая шерсть стала кроваво-грязной. Клаусу потребовалась минута, чтобы узнать незнакомца. Но он опоздал: несчастный, изнуренный долгими неделями скитаний, тот рухнул на землю. Взволнованный пес тут же заскулил, пытаясь исправить ситуацию.

– Боже мой, Финн!
– преодолев огромную дистанцию за несколько секунд, Цербер опустился на колени, подхватывая младшего брата под затылок. Изуродованное лицо с многочисленными кровоподтеками издавало нечленораздельные звуки.
– Держись, брат! Помогите! Кто-нибудь! Позовите лекарей! Живее!

========== Мертвые ангелы ==========

И когда Он снял четвёртую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя “смерть”; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, мором и зверями земными.

Hans Zimmer - The Arrival of Kai

Paul Oakenfold - Time of your life

В этом месте время остановилось. Торопиться некуда и незачем. Полная гармония с самим собой. Свежий воздух, не отравленный людской злостью и ненавистью. Иного для внутреннего равновесия не требуется. Расположившись на небольшом холме, не думая о мирской суете, мужчина наслаждался окружающей красотой. Великолепные цветы распускались вокруг: цвела вишня, источающая сладостный аромат. Ручейки приятно журчали, лаская слух и погружая в легкую дремоту. Невзгоды и проблемы казались мизерными и ничего не стоящими.

Даже тот факт, что он мертв, не расстраивал бурного воображения. Главное – верить. Поддерживать иллюзию порядка несложно. Старая церковь, спрятавшаяся от взоров нежеланных гостей, покрылась зеленым плющом. Внутри находилась единственная статуя Христа, возносившая каменные руки к небесам. Ни единой тучки. Он слишком долго настаивал на одиночестве, чтобы получить взамен маленькое напоминание. И следовало ли так стараться ради пустоты?

Корабль с пробитым бортом накренился в области носовой части и припал к берегу.

Прилив забросил его сюда, отлив заберёт назад. Бескрайние океанские просторы не вызывали того привычного чувства недоверия, которое он испытывал, будучи среди живых. Между обработанной полосой земли вдоль берега и широкой темной стеной тянулись леса, образуя задний план всего пейзажа и заменяя собой горные цепи. Все это так походило на родной дом. Маленькая речушка впадала в морскую пучину. Как красиво. Здесь чувствуется незримая человеческая рука, побежденная сильнейшим в мире противником – природой. Полуразрушенная усадьба некогда богатого феодала сдалась под напором безжалостных кипарисов с их пирамидальной кроной.

Однако в этой альтернативной реальности встречаются не только они. Например, тихо шуршали листьями нисса, тополь и многочисленные магнолии и дубы. Подлесок из карликовых пальм и разные виды тростника образовывали густые заросли на противоположной стороне от главной возвышенности. С их ветвей свешивался длинный мох, омрачающий лесную картину. Дом с проломленной крышей, зеленой выцветшей стеной, обвалившимися верандами и покосившейся оградой был окружен апельсиновыми и яблочными рощами. Дальше – маленький сарай, ютившийся где-то в конце нежилой местности; а возле них множество чистеньких деревянных хижин, сбившихся в кучу или растянувшихся в ряд.

В тени причудливых растений паслись вольные лошади, чьи крепкие спины не знавали ни седла, ни упряжи. Возможно, эта картина говорила о тайных мечтаниях. Всю жизнь он боролся с полчищами неверующих, всю жизнь он проигрывал и побеждал одновременно. Черные волосы падали на исхудавшие плечи и тяжело вздымающуюся грудь. Солнечные лучи терзали кристально голубые глаза, вынуждая их непроизвольно щуриться. Его собственное лицо не покрылось тем, что так беспокоит стариков, а беспощадное время не украло блеска послушных волос.

Птицы перескакивали с ветки на ветку, обмениваясь громкими криками и наблюдая за покаянием грешника. Опустившись на колени, он просил уберечь своих близких и родных, оставшихся в той проклятой действительности. Не обременённый чувством вины за частые обращения к Всевышнему, затворник молился. Ладонь покоилась на золотом эфесе клинка, сокрытого в ножнах. Он не знал, по какой причине нуждается в защите от тех, кто не в состоянии причинить вреда. Людей тут нет.

Безумие может одержать верх над здравомыслием. И что тогда? И что теперь? Ответов нет, как и тех чертовых надежд на лучшее.

Изваяние Девы Марии вглядывалось своими окаменевшими глазницами в пустоту. В ночную пору это устрашало, но привыкнуть можно. Внезапный треск заставил почти всех обитателей священной земли вздрогнуть. В мгновение ока скульптура треснула и развалилась на части. Он разгадал намерения непрошеного гостя, посему отпрянул прежде, чем камни рассыпались по холму. Голова Мадонны покатилась вниз, прямо к ногам своего убийцы. Губы уничтожителя растянулись в хищной усмешке.

Досадное упущение.

– Гэбриэль, - констатировал одиночка, стряхивая с порванного кафтана пыль. Орудие было моментально извлечено, а боевая стойка указывала на осведомленность лорда относительно человека, стоявшего перед ним. – Старый друг.