Узы крови

– Понимаю, но я поведал вам ее не просто так, – заверил Карилл, исподлобья глядя в глаза своим палачам. – Я не нуждаюсь в помиловании, ибо все равно попаду в Ад. Да, мои грехи непростительны. Независимо от момента моей смерти, я их не замолю. Но вот подарить этот шанс другому я могу. – Впервые равнодушного Цербера захватила судьба заложника. – Сохраните жизнь этому юнцу. Он ведь был всего лишь орудием, исполнителем моих грязных приказов и прихотей.

– Мне плевать, какая гнида ответит за совершенные преступления, – Карлайл упорно делал вид, что великодушие старого безбожника не произвело на него впечатления. – Хочу лицезреть их повешенными, вот и все.

Невзирая на громкие протесты Хорнвуда, двоих капитанов растащили по сторонам. Впоследствии прибывший священник выслушал все пожелания смертника, написал под его диктовку послание оставшейся в Дорне семье и пообещал тут же отправить. Приготовления к публичной казни шли довольно долго и методично: сначала нужно было расчистить специальное место и соорудить необходимый деревянный помост. Конечно, ничего не мешало повесить виновников на ближайшей ветке, но тогда потерялся бы смысл, а послевкусие осталось бы горьковатым из-за нереализованного мстительно порыва. Вирвел, четверть века исполнявший обязанности палача, не растерял навыков. Хотя он любезно мучил невинных по приказу Лжепророка, информаторов не судят. Его отличительной чертой было нежелание надевать на голову капюшон – с какой стати он должен облегчать жертве последний путь? Хищнический оскал блуждал на его губах, пока рабочие прибивали гвоздями балки.

Проверив их на прочность, Оноре тщательно осмотрел веревки. Мастер своего дела. Никакого позорного сострадания, никаких уколов совести и кошмарных сновидений с последующим расстройством личности. Словно машина, он налаживал механизмы, полностью погружаясь в работу, которая не приносила ни наслаждения, ни мучений. В качестве развлечения роялисты решили повесить не только командира, но и троих рядовых солдатиков. Насмешливая толпа собралась около помоста, салютуя глупцам рогами с вином и обагренными клинками. Первую и единственную четверку учтиво подтолкнули к свисающим шнуркам из плотного материала, после чего нацепили им на шеи, точно цепи, и затянули. На протяжении всего невыносимого процесса Карилл молчал, изредка обращая затуманенный взор на безразличные небеса. Крепкие путы обжигали кожу. Хотелось снять их и поскрести ногтями оставшийся след, но пальцы занемели из-за связанных рук.

Одно мгновение длилось целую вечность. Глашатай не зачитывал обвинительный приговор – все и так знали, кого осуждают и за что. Вдохнув свежий воздух, Вэйт стал мысленно отсчитывать тянувшиеся секунды. Жизнь превратилась в воспоминания о ней же: первое знакомство с будущей женой, захватывающая ночь любви под крышей старой беседки, окруженной фонтанами и искусственными ручейками, возможность обнять новорожденного сына и наследника, проведенные в плену года, шахматная партия с покойным королем. Столько мелких и масштабных событий, досадных и счастливых. Наконец, в зловещую тишину чей-то незнакомый голос уронил – “Славься, Волчий Легион!”. Все стихло. Меч инквизитора опустился на древесину, обрывая одновременно верёвку и жизни четырех человек, попавших под дурное влияние.

– Надеюсь, ты внимательно смотрел? – поинтересовался Элайджа, не вздрогнувший от увиденного. Трое висельников погибли сразу, но один принялся дергаться, что не порадовало присутствующих женщин, но восхитило кровожадный народ. – Он отдал тебе свой шанс, что не совсем справедливо, по моему мнению.

Питер не шевелился, предпочитая молча ненавидеть окружающих.

– Я прекрасно тебя помню. Ты нередко составлял компанию нашему общему другу и брал на себя обязанности его десницы. Или как вы там себя называли? Я также помню, как ты похитил мою мать и женщин, что были с ней в карете. – Северянин не произнес ни слова, внутренне содрогаясь от близости чертового мальчишки. – Если бы не моя воля, то ты бы болтался рядом со своим заступником, но я стараюсь искать союзников даже в самых маловероятных и спорных ситуациях.

– Какого черта вы вытворяете? – остервенение, с каким хозяин разгневанного тона обратился к собравшимся, не знало границ. Хойт спрыгнул к мощного тяжеловоза и помчался по устланной трупами дороге прямо к подножию виселицы. Он набросился на истязателя, отдыхавшего после неблагодарного труда. – Да как ты посмел, шакал? Кто позволил тебе это сделать?

– Мы строили эти два импровизированных столба с перекладиной половину дня, но вы не оценили. Сделаю вид, что это не задело мои чувства, – вечно мрачная Виверна, как его называли в узком кругу, отличалась редким чувством юмора. Черного юмора с неизменным намеком на смерть. – Мне отдали приказ, а я его исполнил. Все просто. Ничего не изменилось за те двадцать лет, что я потратил на вашу семью. И намерен потратить на вас.

– Твои услуги мне не понадобятся, чертов убийца. – Оноре не впервые встречал этот взгляд, буквально кричащий о порицании. Как будто убить тысячу мужчин на поле брани и четверых на виселице – это две разные вещи, разделенные пропастью. Увы, щепетильным вельможам, носящим позолоченные кинжалы на бедрах, не дано сего понять. Разрезать оппонента на двести кусков для них – дело чести. А вот презирать тех, кто не любит марать руки – дело принципа. – Повторяю вопрос: кто разрешил? Дядя? Мама? Кто? Отвечай, или ты меня не слышишь?

– Очевидно, что слышит, милый Хойт, – уставший от несдержанных криков Элайджа подошел ближе, стараясь не потерять самообладание. Полезное умение для того, кто планирует работать с Никлаусом. – Весь чертов Простор тебя слышит. Что случилось?

Короткое объяснение, смешанное с гневными комментариями, возмутило генерала до глубины души. Очередная сердобольная претензия, доходящая до абсурда.

– Во-первых, это был мой приказ. Да, попрошу без осуждений. Так было нужно. Во-вторых, тебя здесь не было, пока я руководил нападением и громил противников. В-третьих, это ради общего блага и ради нашей цели.

– Ради нашей общей цели?! – истерический вопль вырвался из уст нового владельца Садов, получивших их обратно лишь при помощи несправедливых действий, интриг и стяжательств. Поэтому нынешнее его поведение лицемерно или же наивно. – Ты хочешь сказать, что наша цель оправдывает убийство?!

– Перестань нести чушь о всепрощении! – рявкнул раздраженный полководец, делая резкий шаг вперед и толкая недальновидного борца за праведность в грудь. – Хватит играть в праведность. Поверь мне, я был проповедником и наставлял людей на путь истинный. Так вот, все это откровенная ерунда. Давно уже пора это понять.

Леди Ирина, ставшая невольной свидетельницей перебранки, попыталась успокоить сына, но все старания не увенчались особым успехом. Его красноречивый взгляд уже говорил о многом. Нескрываемое презрение ко всем: к Ланнистеру – за бессердечное убийство Рика, к дяде – за многочисленные ошибки прошлого, настоящего и, судя по всему, будущего, к матери – за излишние слухи о связи со Старком, к самому себе – за неспособность понять и простить все вышеперечисленное. Фыркнув, Тирелл быстро развернулся и направился к своему жеребцу, дабы ускакать прочь. Но от себя ему не спрятаться. Не желая обсуждать случившееся с посторонними, вдова поторопилась найти Мозера и поговорить с ним.

– И что ты хочешь от меня? – полюбопытствовал на удивление безучастный Маршал. – В этом плане он похож на своего отца. Вечные терзания понятно откуда взявшейся совести. Всегда забавляло. Пройдет с возрастом или с появлением того, кому можно будет выговориться. Признаться, у меня самого однажды случился такой период, – с натянутой улыбкой признался южанин. Вместе они ушли подальше от смрада. Кровь впиталась в землю, привлекая падальщиков. – Не принимай близко к сердцу. Лучше возликуй, ибо наша миссия выполнена. Сюда прибудет Клаус с мощной армией. Здесь мы и собираемся, чтобы разгромить Гэбриэля на Юге.