Узы крови

Полная луна, будто полноправная владычица небес, взвилась еще выше. Замок утонул в нескончаемых потоках белого света, приобретая иную форму, иное очертание и иной цвет. Раздалось слабое харканье, больше похожее на приглушенный крик. Носитель белого плаща внезапно задрожал, выронив из рук оружие. В какой-то момент непропорциональная телу голова начала неестественно трястись. Сгусток темной жидкости наполнил рот, превращая белые зубы в чреду обагренных обрубков. Рыцарь повалился на пол, пытаясь унять адскую боль в груди. Предсмертные конвульсии едва не закончились душераздирающими криками, но стражник умер тихо, не издав ни звука.

Все это происходило под шокированными взглядами молодых представителей семейства Львов, которые просто не могли поверить глазам. Перед ними стоял первенец Майкла и Эстер, Никлаус. С нескрываемой брезгливостью он оттолкнул мешавшее проходу тело, после чего наклонился над некогда живым гвардейцем, приподнял подол белого плаща и вытер об него окровавленное лезвие меча искуснейшей работы. Отсутствие доспехов позволило нанести точный удар в сердце со спины. Обычный клинок не сразу смог бы преодолеть барьер ребер, в то время как фамильная реликвия могущественного дома справилась с этой задачей за несколько секунд.

– Что ты сделал?! – Элайджа практически сорвался на крик. Мысль о том, что их могут услышать, была единственным сдерживающим фактором. На его глазах только что был убит человек, который прослужил в Королевской Гавани гораздо дольше, чем большинство новоприбывших зеленых юнцов. Он заслужил чего угодно, но не предательского удара в спину от своих же.

– У меня нет времени на твою мелочную жалость, – произнес Клаус настолько сухо, что казалось, будто утопающий в багровой луже стражник был убит кем-то другим. Глаза родственников дружно были устремлены в сторону меча, все еще сохранившего на себе следы недавнего убийства. Это было не простое оружие, оно принадлежало дому Ланнистеров веками, передавалось из поколения в поколение, от отца к старшему сыну и наследнику. Именно им великие представители сего славного рода вершили правосудие над виновными и безвинными.

– Ты украл отцовский меч?! – с ужасом в голосе воскликнул второй сын возможно мертвого короля. В голове крутились тысячи кровавых сцен: жаждущий мести за нанесенные в детстве обиды кронпринц входит в покои отца и жестоко разрубает того на части острейшим в мире лезвием.

– Успокойся, братец, если бы я хотел убить его, то сделал бы это давно, – странная улыбка исказила лицо престолонаследника. Тень коварства залегла на бледноватых губах. Никлаус аккуратно перешагнул через распростертое на земле тело. Кровавый след тянулся за убийцей вплоть до самой террасы, откуда было возможно разглядеть давно ушедший во тьму город. Перед выходом на свежий воздух старший из семейства Львов остановился перед опешившим Элайджей и добродушно положил тому руку на плечо. – И не нужно было красоваться.

Легкий кивок головой в сторону так называемой свободы был красноречивее любых слов. Приятные дуновения ночного ветра ласкали кожу, заставляя ее покрываться мурашками. Последний раз они смотрели вглубь этих отвратительных стен, чья сырость, мрачность и неуместная краснота начинала уничтожать весь внутренний мир. Здесь было невозможно находиться. Несколько тысяч невинных жертв пали под стенами замка. Возможно, когда-то он был другого цвета, возможно, приятного желтого или обыденного серого. Красным он стал со временем – это была кровь, которая въелась в кирпичи насмерть. Печальное напоминание о содеянном.

Ланнистеры не жалели о том, что покидают отчий дом. На протяжении двадцати лет золотая клетка с крепкими прутьями сдерживала их невообразимые полеты фантазии. От оков нужно было избавиться немедленно. И Кол первым предпринял такую отчаянную попытку: нащупав рукой небольшой уступ, юноша схватился за него и, подтянувшись, сразу же оказался на ярус выше. Ноги едва смогли найти опору, дабы принц не сорвался вниз. Так продолжалось около двух минут, пока, наконец, левая рука не нащупала скользкую черепицу крыши. Едва не соскользнув с нижних кирпичей, Лев сделал резкое движение и вмиг оказался на самом верху. Близкие наблюдали за действиями члена семьи с нескрываемым восторгом. Лунный диск освещал пространство не настолько хорошо, чтобы рисковать собственной жизнью и лазить по стенам в такое время суток.

Тем не менее иного выбора не было, поскольку это был единственный выход из замка. Полупустые мешки сразу же были подкинуты кверху и были пойманы величайшим покорителем стен. Элайджа немного замешкался, прежде чем последовать примеру младшего брата, но сразу же изменил мнение, когда понял, что шанс на спасение сестры может быть упущен. Ему потребовалось гораздо больше времени, чтобы под громкие комментарии Кола обнаружить нужные выемки и добраться до конечного пути. В конце младший из детей Майкла все же соизволил подать брату руку и помочь взобраться на скользкую поверхность. Неустойчивая опора под ногами слегка поколебала уверенность только что взобравшегося, однако он предпочел скрыть этот факт и отойти подальше от края.

С детства он не любил высоту. Тем временем Клаус внимательно рассматривал бездыханное тело королевского гвардейца, чей белый плащ практически утонул в вязкой жидкости. Убийство очередного человека не затронуло ни одну струну души сбегающего наследника – это ничего не значило, просто сопутствующие потери. Он не сразу обратил внимание на застывшую в проходе Ребекку, чьи ярко-зеленые глаза были устремлены в темные пучины коридоров. Взгляд хранил в себе толику надежды, неоправданной и, вполне возможно, глупой. Легкое касание к руке вывело сестру из своеобразного транса, в который она погрузилась.

– Все в порядке? Нам нужно идти, Элайджа и Кол ждут слишком долго. – Приглушенный шепот доносился с самого верха. Требования поторапливаться неустанно звучали в многочисленных речах. Как бы то ни было, единственная дочь короля продолжала молча стоять в проеме. Это было не сомнение относительно грядущего, скорее нечто иное, непонятное.

– А как же Финн? – один простой вопрос был в состоянии вывести из равновесия за считанные секунды. Даже сейчас, будучи на грани жизни и смерти, она думала о старшем брате, вечном зануде и негласном изгое этой веселой четверки. Всю свою жизнь они находились по разные стороны баррикад. Впрочем, это не мешало Бекке испытывать некую жалость к человеку, с которым она почти не общалась, несмотря на то, что они виделись каждый день.

– Финн не с нами, – все, что смог выдавить из себя неудавшийся венценосец охрипшим голосом. Это фраза причиняла много нестерпимой боли. Осознание того факта, что твоя семья наполовину разрушена и уже давно похоронена под обломками красных стен. Нужно было спасать то, что осталось. На самом деле никто из участников побега даже не думал о том, чтобы разбудить вышеназванного брата и хотя бы поделиться с ним мыслями о том, что должно произойти. Сейчас он, разумеется, спит в своей комнате, не подозревая ни о чем.

Больше говорить было не о чем. Он просто взял сестру за руку и повел за собой. Взбираться по каменной стене вслепую казалось полным безумием. Опасность быть замеченным преследовала каждого из заговорщиков. Слабое поскрипывание старой крыши отдавалось в ушах. Клаус едва не соскользнул вниз, когда пошел напролом, не обращая внимания на всю глупость данного решения. В тот момент мешки внезапно стали на несколько килограммов тяжелее, что сразу же усугубило положение братьев. Они старались балансировать на своеобразном краю пропасти. Под ногами трещали и скрипели железные балки, ветвистые трещины разрастались с каждым нажимом, а башни приобретали страшные очертания в свете лунного диска. Высокие шпили пронзали небосвод, но вместо крови он истекал звездами.