Узы крови

Побледневший Аррен, казалось, не чувствовал почвы под ногами. Затуманенные глаза, подернутые невидимой белой пленкой, равнодушно блуждали где-то в другом мире. Столько невыносимой боли было в этом взгляде, столько страданий. Вид этого зрелища привел Клауса в полнейшее исступление. Он плотно, до побелевших костяшек сжал кулаки, пытаясь подавить внезапный приступ ярости. Медлить больше нельзя, иначе все это моментально превратится в пепел. Голубоватые стяги давно скрылись из виду, за высокими холмами и цветущими деревьями. Кол, чувствовавший некоторую вину из-за собственного бессилия, медленно подошел к сестре и заключил ее в объятия.

Маленький рост всегда был поводом насмешек над младшим из Ланнистеров, но с годами Колемон научился превращать этот недостаток в достоинство. В данный момент это помогло, поскольку он сумел заставить Ребекку рассмеяться, когда был вынужден приподняться на носках, чтобы стереть мокрые дорожки слез. Их теплые отношения, иногда сопровождаемые бурными ссорами и едкими комментариями в адрес друг друга, всегда радовали глаз. Как самые младшие из семейства Львов, они быстро нашли общий язык в детстве и часто объединялись в своеобразную команду, чтобы противостоять напору старших и временами задиристых братьев.

Элайджа внимательно следил за этой немой сценой, пока наконец не повернулся в сторону наследника трона, чья неестественная бледность сразу же бросилась в глаза. Оголенные зубы противно скрипели, а вена на шее, казалось, никогда не перестанет пульсировать. Заросший подбородок дрожал – это было заметно издалека. Все состояние Никлауса говорило о том, что он переживает страшнейшую внутреннюю борьбу.

– А теперь поведай мне, брат, что вы с Ребеккой задумали? – монотонный голос Элайджи неприятно резанул по уху, выводя будущего короля из собственного маленького мира, где он уничтожал всех врагов по нескольку раз. Их одинакового цвета глаза встретились. Впрочем, второй сын Майкла сразу же выпрямился во весь рост, чтобы придать предстоящей тираде больше красочности, и откинул мешавшую прядь темно-каштановых волос. – Последнее время вы оба ведете себя очень странно. Особенно это касается тебя, Николаус. Я ожидал, что после приказа отца ты будешь рвать и метать, совершать множество опрометчивых поступков, так тебе свойственных. Но нет. Ничего, абсолютно. Полнейшее равнодушие ко всему происходящему, словно ты смирился со всем этим.

– Нет, это ты смирился, – обвинительный тон, каким была произнесена эта реплика, не порадовала молодого принца. Он наклонил голову в сторону с целью разглядеть истинные эмоции под маской наигранного безразличия. Клаус, в свою очередь, вздернул подбородок, высказывая свое презрение. – За все это время я не слышал от тебя ни слова сочувствия в адрес нашей сестры. Вечно благородный до тошноты Элайджа, слабая пародия на отца. Ты лицемер. Твое коронное “всегда и навечно“, которым ты часто попрекал меня, не стоит ровным счетом ничего. Ты мне противен!

– Что же, я рад, что хотя бы здесь наши чувства взаимны, – Лев протяжно вздохнул, после чего вежливо склонил голову, заставив брата в ярости стиснуть зубы. – Надеюсь, я смог потешить твою жажду к превосходству и прочую чушь, ради которой ты убиваешь невинных людей. Думаю, на этой радостной ноте следует разминуться.

С этими словами Элайджа обошел враждебно настроенного брата и устремился к своему коню, привязанному к дереву. Бозлеф мотнул темной гривой, когда почувствовал забравшегося в седло хозяина. Ланнистер не стал тратить время впустую и сразу же развернул животное в сторону алеющих башен замка. Удивлению остальных членов семьи не было предела, когда второй сын Майкла покинул их компанию, не сказав ни слова. Это совершенно противоречило его стилю и приевшейся манере поведения. Тем не менее все вопросы сразу же исчезли, стоило Ребекке взглянуть на помрачневшее лицо старшего брата. Алые губы вытянулись вперед, а левая часть щеки немного ушла вверх, образуя гримасу отвращения.

Несколько придворных слуг уже давно стояли немного поодаль от королевских детей, держа под уздцы троих верных коней, специально приготовленных для возвращения в замок. Буланый жеребец не скрывал своего ликования, когда кронпринц резко вскочил в седло и натянул поводья. Морально приготовившийся к сумасшедшему галопу – привычному темпу для открытых пространств, – Брего сразу же принялся взрыхлять мощным копытом землю, пока не понял, что на сей раз веселая прогулка откладывается. Будущий правитель Беленора предпочел слабую рысь, во время которой то и дело отдергивал норовистого товарища.

Кол, вопреки обыкновению, спокойно ехал рядом, лишь изредка позволяя себе немного обогнать эскорт. Чубарый скакун Ребекки, взмыленный после недавней пробежки, предпочитал замедлять ход, чтобы перевести дыхание. Удары плетью заставляли его громко фыркать и угрожающе пыхтеть. Так они ехали: молча, погруженные в собственные раздумья. Колемон планировал свои дальнейшие шаги относительно возможного брака с Хеленой, несмотря на то, что был приверженцем вольной жизни и нескончаемых приключений.

Ребекка пыталась отогнать неприятные мысли относительно Малакая – плачевный осадок минувшего. Никлаус продолжал разрабатывать полностью захвативший его план. Нельзя было надеяться на чью-либо помощь – столь простую истину кронпринц уяснил еще с детства. Он слишком сильно привязался к тем, кто предал, позволил себе проявить слабость. Больше он не допустит подобной ошибки. Резко натянув поводья, Ланнистер поравнялся с медленно бредущим конем сестры. Бекка не успела что-либо сказать, поскольку старший брат сразу же приставил указательный палец к губам, а затем свободной рукой указал на Кола. Принцесса осторожно кивнула, после чего перевела жеребца на мелкую рысь, чтобы идти вровень с Брего.

– Завтра ночью, – непонятная для простого человека фраза имела под собой глубочайший смысл. Ребекка не сразу поверила своим ушам, пока не повернулась и лично не удостоверилась в неподдельности доказательств всей серьезности данных слов: на лице наследного принца не дрогнул ни один мускул. Тень улыбки, даже самой слабой, не омрачила каменное изваяние, каковым сейчас являлся Клаус. Положив одну руку на соседнее седло, Лев наклонился вперед и прошептал: – Либо завтра, либо никогда. Выбор за тобой.

Всю дальнейшую дорогу он сохранял угрюмое молчание и держался на почтительном расстоянии. Сколько бы усилий не прикладывала единственная дочь Майкла, ей не удавалось получить каких-либо дополнительных сведений. Неожиданно изменившееся решение застало ее врасплох. Она рассчитывала покинуть столицу гораздо позже, едва ли не за день до своего отъезда в Дорн. Томительные минуты ожидания буквально истязали.

Она не смогла улучить подходящий момент, чтобы обсудить с Клаусом в корне изменившийся план, поскольку младший братец, все время ехавший молча, внезапно вспомнил, что находится в компании. Его рот не закрывался на протяжении всего пути к Гавани. Разнообразные героические повести, мифы, легенды – Кол буквально пропитался этой несвоевременной чушью.

И Бекка была вынуждена делать вид, что ее действительно интересует то, к какому трюку прибегнул Хоген Ланнистер, чтобы выманить войско противника на открытую местность и полностью разгромить. Так они проехали всю оставшуюся часть пути, а между тем Малакай и Хелена медленно двигались в сторону перекрестка, около которого остановился их дядя.

Нелюдимое молчание старшего брата повергало дочь Робина в отчаяние. Она долго пыталась привлечь внимание наследника Соколиного Гнезда, однако тот, казалось, не слышал здравых доводов рассудка. Воспоминания одно за другим терзали затуманенный рассудок. Первая встреча в день именин, неудачная попытка обольщения, забавный разговор в беседке, обернувшийся трагедией, совместная ночь, которая изобиловала лишь мимолетными фрагментами, утренняя выходка и, наконец, прощание под сенью деревьев.