Узы крови

Продумывая каждый шаг, Кол вел маленький эскорт за собой, заранее предупреждая обо всех провалах и прогнивших частях. Им нужно было выйти к одной из стен, ведущих во внутренний двор. Это заняло не менее получаса, в ходе которого четыре тени безмолвно шествовали на фоне зловещего полнолуния. Мирно храпящий в углу стражник не был разбужен приглушенным шепотом и звуками прыжков, чем, вероятно, спас себе жизнь, поскольку, проснувшись, мог получить колющий удар в область сердца. Задний двор полностью погрузился во мрак. Защищённый со всех сторон угловатыми башнями и изогнутыми кровлями, он плохо освещался солнцем даже в самые погожие дни. Огороженная площадка для тренировок, королевские конюшни и псарня. Маленькие кирпичные домики серого оттенка с соломенными крышами не брались в расчет, так как представляли собой второсортное пристанище для такого же типа людей.

Большое количество оруженосцев, виночерпиев и прочей челяди обосновалось внутри. Сегодня там никто не находился, кроме полупьяных стражников, чьи мечи давно валялись в грязи или конском навозе. Все это значительно упрощало дело. Маленький братец остался вместе с вещами в тени одного из домиков, чтобы следить за безопасностью всей кампании. Остальные, включая Ребекку, аккуратно приоткрыли двери конюшни, в результате чего послышался слабый скрип. Спящие лошади не отреагировали на столь неожиданное посещение, лишь продолжили дергать ушами во сне. Клаус медленным шагом обошел стойла, дабы убедиться в том, что все животные на месте. Весьма просторное помещение позволяло уместить в себе до пятнадцати кобыл и коней, в чем не было нужды, ибо ими пользовались только члены королевской семьи, коих было не так много. Лев практически одернул руку, когда почувствовал кончиками пальцев резкое движение со стороны Брего. Мотнув черной гривой, мустанг сразу же распахнул глаза, пытаясь убедиться в том, что стоящий перед ним хозяин – не иллюзия и не сон. Клаус поспешил зажать рукой нижнюю челюсть рысака, чем избавил всех присутствующих от возможности быть напуганными диким ржанием.

– Спокойнее, друг мой, – тихий шепот в лирообразные уши сразу же заставил их обладателя вытянуть шею. Радости Брего не было предела, когда он почувствовал, как липкие кожаные ремешки от седла впиваются в живот. Трензель оставил во рту неприятный металлический привкус, от которого хотелось морщиться и облизывать зубы, но это можно было стерпеть, потому что дальше следовала любимейшая часть – прогулка. – Вы готовы?

Элайдже пришлось запрягать двоих лошадей, что отняло гораздо больше времени. Тем не менее спустя полчаса они все же по одному вывели своевольных животных. Младший из Ланнистеров весело улыбнулся, встретившись глазами со своим бурым иноходцем. Никто за все это время не прошел по примыкающей ко двору стене и не поднял тревогу из-за обнаруженного тела королевского гвардейца. Это означало, что они опережали своих необъявленных врагов на несколько часов. Не стоило зацикливаться на собственной победе. Никлаус уже практически повернулся в сторону слегка приоткрытых ворот, однако тихий оклик младшего брата заставил его обернуться и, прищурившись, вглядеться в кромешную тьму.

Следующая просьба казалась настолько абсурдной, что гораздо проще было бы просто разойтись по своим покоям, предварительно вернув отцовский меч на свое первоначальное место. Ребекка отчаянно требовала взять с собой маленьких щенков, принадлежащих им по праву. Все увещевания относительно того, что маленькие охотники не переживут этого путешествия, что, возможно, им не будет хватать еды или они сами станут едой, были разбиты в пух и прах. Идти на псарню было чревато громким лаем разбуженных псов.

– О, чертов Ад, Бекка, будь ты проклята со своими собаками! – выругался кронпринц сквозь плотно сжатые зубы, после чего, приказав жестом всем оставаться на месте, повернулся к тёмному пятну на фоне серых стен. Псарня представляла собой причудливую конструкцию с деревянным подпорками, шаткими и ненадежными. Железные прутья отгораживали опасных хищников от тех людей, которым они могли нанести вред. Контролировать их могли лишь псари и сам король. Их было немного, меньше десяти, что объяснялось нелюбовью Майкла к охоте, но этого лая было бы вполне достаточно, чтобы привлечь во внутренней двор половину замка.

Подобравшись с южной стороны главного загона, в котором мирно спали шестеро щенков, Лев делал все возможное ради того, чтобы произвести как можно меньше шума. Кобели могли почувствовать его запах и поднять душераздирающий вой. К счастью, основной вольер находился вдали от других. В темноте невозможно было разглядеть местоположение всех комочков, но их мама растянулась на удобном сене в центре клетки, даже не подозревая о том, что в скором времени лишится детей. Наспех опущенная вовнутрь рука нащупала нечто мягкое, едва шевелящееся. Первым оказался крупный белый мальчик – Плутарх, принадлежащий Элайдже. Своевольный щенок Кола, даже не успев проснуться, сразу же впился нарушителю покоя в палец практически до крови. Клаусу стоило больших усилий погрузить его в свой мешок.

Щенячий визг был достаточно тихим, но его хватило для пробуждения матери. Черные глаза-бусинки застали принца в тот момент, когда он уже поднимал на воздух очередного малыша, рыжеватую девочку. Соня не сразу поняла, что происходит, пока последний детеныш, самый старший из всех, Хоген, не исчез в темноте. Глухое рычание угрожало перерасти в протяжное гавканье, если бы Клаус не коснулся кончиками пальцев влажного носа старой собаки, позволяя таким образом обнюхать себя и узнать. Волнение матери улеглось лишь на некоторое время, в течение которого она нервно поглядывала в сторону шевелящегося мешка, откуда доносился плач ее детей.

– Прости, – единственное, что произнес Лев перед тем, как покинуть столь дурно пахнущее место. Запах крови неотступно преследовал каждого входящего на псарню; запах крови, смерти и вони. Возможно, унести щенков отсюда было самой лучшей идеей, которая когда-либо приходила в голову, поскольку жить в подобных условиях было практически невозможно. Клаус даже не обернулся, несмотря на то, что Соня обеспокоенно заскулила, призывая своих сыновей и дочь обратно.

Пищащий мешок раздражал все больше и больше. В один из пиковых моментов принц даже подумал о том, чтобы избавиться от собак, но рука дрогнула. Нужно проявить терпение, возможно, в будущем они станут полезными союзниками. Запряженные лошади не могли дождаться своего часа, чтобы хорошенько размять онемевшие от долгого пребывания в конюшне ноги. Их выпускали лишь на недолгую прогулку, а затем вновь закрывали в стойлах. Самым рьяным из табуна оказался Брего, чье упрямое постукивание крепким копытом о землю слышалось даже в самых отдаленных уголках двора. Последний раз они смотрят на эти уничтожающие стены кровавого оттенка с посеревшими изнутри камнями. Золотые прутья мало-помалу исходили трещинами и рассыпались на глазах. Осталось выбраться из этого Ада на земле. Казалось, нет ничего проще, ведь свобода уже здесь, неподалеку, нужно просто добраться до нее и схватиться за протянутую руку.

Разозленный Клаус сразу же продемонстрировал излишне сердобольной Ребекке мешок, откуда доносился жалобный визг, после чего быстро взобрался на буланого жеребца, при этом закрепив поклажу на седле, между ног. Желание ощутить свежий воздух вне удушливого кокона пересилило чувство осторожности и осмотрительности. Элайджа едва успел схватить норовистого коня за шейный ремень, дабы удержать на месте. Без четко продуманного плана, без скооперированных действий и без какого-либо запасного варианта старший из присутствующих повернул коня, намереваясь идти напролом. Безрассудно и импульсивно, даже глупо в какой-то степени. Это и отличало двоих братьев, кроме года разницы. Элайджа умел ждать, находить выгодные пути к решению проблемы, дипломатично общаться с друзьями и врагами, в то время как Никлаус, престолонаследник, временами проявлял величайшую безалаберность. Возможно, в чем-то разочарования отца были оправданны.

– Надеюсь, ты не собираешься идти через главный ход? Может, нам следует прихватить с собой какие-нибудь духовые инструменты и сыграть на них перед стражей? – осторожно поинтересовался второй сын короля, стараясь при этом говорить как можно тише, но в то же время уверенно.

– Да, братец, у нас был разработан небольшой план относительно того, как мы покинем Гавань, – вмешался Кол, все это время находившийся в стороне и молчавший, будто являлся отрешенным от всего мирского и суетного. Казалось, его излюбленная манера плыть по течению никогда не перестанет так бросаться в глаза. Тем не менее, сейчас он выглядел совсем по-другому: бессонная ночь и множественные треволнения отразились на красивом лице. Под мутно-зелеными глазами образовались синеватые круги, за волосами давно не ухаживали, в результате чего они утратили некоторый блеск, стали вздыбленные на вид и жёсткие на ощупь. Вечный кладезь многообещающих игр и веселых идей теперь стоял, скрестив руки на груди, со странным выражением лица, не напоминающим усмешку или радость, как это обычно бывало. – Видишь ли, отец предусмотрел такой ход конем. Вернее, все короли делали это до него, а точнее – закрывали ворота города. Начиная от Центральных, заканчивая Портовыми. Досадный изъян, не находишь? Так вот, ты помнишь, в каких случаях открывают городские ворота?

– Только в двух. В случае каких-либо военных действий, в зависимости от обстоятельств, и поджога, – при последних словах Клаус заметно вздрогнул, сразу же вглядываясь в посветлевшее лицо младшего брата, чья многозначительная улыбка говорила красноречивее любых слов.

– Война вряд ли придет к этим стенам в ближайшее время, а вот пожар иногда бывает таким непредсказуемым, – завораживающие слова отныне стали роковыми для этого проклятого места. Три брата бросили вызов самому древнему строению со времен правления Таргариенов и, в этом не стоило сомневаться, оно проиграет эту битву.