Узы крови

– Я тебя люблю, люблю тебя, люблю, – исступленно зашептала она.

Его сердце гулко билось под ее ладонью, скользящей по гладкой коже.

– Герм…

Она прижала кончики пальцев к его губам и заглянула в растерянные и немного опьяневшие от ее прикосновений глаза.

– Только не говори сейчас ничего в ответ, – выдохнула она и крепко прижалась к нему всем телом, опять целуя его губы.

Жаркая истома, зарождаясь где-то внизу живота, растекалась по всему телу, и ею теперь руководила какая-то неведомая сила. Мысли вылетели из головы, и все ее существо было сосредоточенно только на ощущениях, на прикосновениях к его телу, к его губам.

– Милая, – с ноткой укоризны в голосе пробормотал Регулус, стараясь мягко отстранить ее руки, перехватывая ее запястья.

– Пожалуйста, – выдохнула Гермиона в его губы, в свою очередь, пытаясь высвободить руки. – Я хочу сегодня ночью быть с тобой.

Если бы он знал, с каким трудом на самом деле ей дались эти слова!

– Сейчас не время, – мягко, но решительно возразил он.

Гермиона еще пару мгновений поборолась с его руками, но он только крепче перехватывал ее запястья, а потом безвольно уронила руки и уткнулась лицом ему в шею.

– Не отталкивай меня, – безнадежно попросила она, чувствуя, как внутри нарастает стыд – очень неприятно, оказывается, когда тебя не желает любимый, так неприятно, что хочется провалиться сквозь землю.

Регулус вдруг крепко сжал ее в объятиях и на мгновение оторвал от пола.

– Гермиона, ну, что же ты? – с нежностью произнес он, ставя ее на место. – Я тебя не отталкиваю, но сегодня нам надо выспаться.

«А завтра мы можем умереть», – подавленно подумала Гермиона. Регулус некоторое время не выпускал ее из объятий, раскачиваясь из стороны в сторону и делая крохотные шажки, как ей казалось, по направлению к выходу. Она вдруг почувствовала себя смертельно уставшей. Будь что будет – если он сейчас выставит ее за дверь, пусть, хуже уже не станет.

– Обещаю, когда мы вернемся в Англию, я буду грязно приставать, – прошептал Регулус ей в самое ухо.

Гермионе стало щекотно от его дыхания. Она попыталась поднять плечо, пряча ухо, но он, будто нарочно, опять горячо шепнул ей:

– Просто не сможешь устоять.

Гермиона невольно засмеялась, краснея, а он вдруг совершенно неожиданно наклонил ее. Она вскрикнула от испуга, схватившись за его рубашку, и уже в следующий миг опять рассмеялась от собственной трусости, оказавшись на разобранной постели. Регулус ехидно улыбнулся, осторожно перебрался через нее и улегся рядом на бок, подложив согнутую руку под голову. Гермиона повернула к нему голову, по-дурацки посмеиваясь и чувствуя, как смущение все больше вгоняет ее в краску. Теперь она уже не представляла, как это всего пару минут назад у нее хватило дерзости пытаться его соблазнить. Она хихикала и хихикала, понимая, что выглядит полнейшей дурой, но не могла заставить себя заткнуться – это явно нервное. А Регулус, не мигая, смотрел на нее, улыбаясь уголками рта, скользя взглядом по ее губам и шее, и сейчас его взгляд был обжигающим, темным и… вожделеющим. Гермиона перестала, наконец, хихикать и затаила дыхание.

– Ты прекрасна, Гермиона Снейп, – с нежностью прошептал Регулус.

Он взял ее за подбородок и поцеловал – коротко, но так же обжигающе, как смотрел за секунду до того. Она так и обмерла. Регулус, приподнявшись на локте, протянул над ней руку и погасил прикроватную лампу, затем еще раз взглянул на нее – Гермиона уже не видела выражения его глаз в темноте, но чувствовала на себе взгляд.

– Спокойной ночи, – Регулус умостился рядом, тяжко вздохнув напоследок.

Гермиона еще несколько секунд ошеломленно прислушивалась к гулким ударам своего сердца в наступившей тишине и темноте, затем повернулась на бок лицом к Блэку и осторожно коснулась его руки. Он переплел ее пальцы со своими и крепко сжал.

Так они и уснули.

____________________________________________________________

Bryan Adams & Sarah McLachlan – Don’t Let Go (слова отлично подходят)

***

Следующим утром они выдвинулись в путь. Аппарировать, как и днем раньше, пришлось на огромные расстояния, поэтому Гермионе и Стелле, как новичкам, в этом помогали отцы. Перенесшись на побережье Норвегии, они оказались на вершине высоченного утеса, и Гермиона в ужасе вцепилась в руку Северуса – прямо под ними, стоящими на головокружительной высоте, бушевал океан. Порывы яростного ветра ударили в лицо, и у Гермионы на мгновение закружилась голова.

– Сейчас мы стоим на вершине утеса, прославленного неким Эдгаром По! – прокричал Регулус.

Гермиона сначала не поняла, что он имеет в виду – она была ошеломлена, оглушена развернувшейся перед ней картиной. Небо у них над головами, нависшее низко, затянутое тучами, излучало удивительный, белесый потусторонний свет. Внизу, в узких проливах между многочисленными островами и материком, устремлялись друг к другу огромные потоки, масса воды, бурлящая, кипящая, вздымающая белые гребни пены. Гермиона затаила дыхание – ей показалось, что в тот самый миг, когда эти два потока сойдутся, произойдет нечто ужасное, утес, на котором они стоят, просто разломится и канет в пучину, в этот ад кипящей воды.

А потом потоки сошлись, сцепились, как два зверя в смертельной схватке, взвыли разъяренными волками, ударили друг друга вспененной грудью. Вой и грохот поднялся из этого котла, нарастающий гул сотрясал утесы, казавшиеся не исполинскими могучими каменными глыбами, а песчинками, которые океан может уничтожить одним своим дыханием. Потоки воды с остервенением вгрызались друг в друга, белая пена взметнулась, долетев до самого утеса. В месте столкновения вода вздыбилась, будто из-под нее вот-вот должна была показаться гора, и Гермиона уже испугалась, что волна может нахлынуть прямо на утес. Но внезапно водяной вал замер, будто застыл и, продержавшись секунду в самой высокой точке, схлынул. Огромная масса воды ухнула вниз, потоки разошлись в противоположные стороны под собственным давлением, с сокрушительной силой ударяя в обступившие их скалы. Глазам предстало совершенно невозможное, ужасающее и величественное в своей мощи зрелище. На том месте, где только что разворачивалась битва потоков, распахнулся провал, бурлящая вода завернулась огромной воронкой, раскрылась исполинская пасть водоворота, изумляющего своими размерами. Глядя на его идеально гладкие стены, было сложно поверить, что они состоят из воды, а не черного мрамора. Гермиона раскрыла рот.

– А вот и Мальстрем! – прокричал Регулус.

Гермиона, наконец, оторвала взгляд от неимоверного зрелища и повернулась к нему, с трудом заставив себя вникнуть в смысл его слов.

Ветер нещадно трепал волосы Блэка, отбрасывая их со лба, он отчаянно щурился и улыбался обветренными губами. Вытянув из карманов пальто озябшие пальцы, он старательнее укутался в длиннющий черный вязанный шарф, который Сириус успел прикупить для него в Осло. Талия пошутила по этому поводу, что у ее мужа «обострение отцовского инстинкта».

– А где же Нурменгард? – прокричала с другой стороны Стелла, отплевываясь от собственных волос.

Внезапно перед ними из ниоткуда возник большой лифт. Дверцы медленно разъехались. Гермионе показалось, что Стелла употребила крепкое словечко по этому поводу.

– Внизу! – прокричал Регулус.

– Что?! – изумились Гермиона и Стелла.

Северус первым шагнул в лифт, за ним двинулись и остальные.

– В Нурменгард можно попасть дважды в сутки, когда здесь возникает Мальстрем! – громко уведомил Сириус. – А этот лифт, собственно, и носит громкое название «переправа».

Гермиона втиснулась в лифт одной из последних, вконец ошарашенная этим известием. Дверь позади нее с лязгом закрылась.

– До одиннадцати утра мы можем не ждать Риддла, – наверно, Сириус посчитал, будто его слова прозвучат оптимистично или ободряюще. Или он просто насмехался над общей тревогой – у самого-то нервы были железные, несмотря на всю вспыльчивость нрава.

– Ребята, знайте – я вас любила, – объявила Талия, не отставая от мужа в черном юморе.

– Да, – подхватил Сириус.