Узы крови

– Ремус, это Империус! – крикнула Тонкс.

Он ее явно не слышал. Тонкс еще раз огляделась и подняла волшебную палочку. К черту! Она вскинула палочку, намереваясь оглушить его, когда откуда-то сбоку прилетело Разоружающее заклятье, и палочка вылетела у нее из руки. Сердце пропустило удар. Она поняла, что ее неоправданная беспечность может стоить ей жизни.

А в следующий миг ее оглушил удар в скулу. Челюсть свело, в голове закружилось, и Тонкс на мгновение испугалась, что Ремус сломал ей челюсть. Когда ошеломление болью схлынуло, она обнаружила себя лежащей на полу. Скула горела огнем, а в голове все еще звенело от удара. Она попыталась подняться, но Люпин схватил ее за шиворот и поволок по полу.

– Нет, – хрипло выдавила она, засучив ногами и вцепившись ногтями ему в руку.

Но это ничего не дало. Он дернул ее вверх, схватил за горло и впечатал в стену. Ноги Тонкс оторвались от пола, и она ощутила, что задыхается – горячие пальцы крепко сжимали ее горло. Она мотнула ногами, но от этого стало только хуже: кажется, какой-то хрящ в горле сдвинулся со своего места. Кровь ударила в виски. Перед глазами заплясали звездочки. Тонкс, держась из последних сил, лягнула Ремуса ногой – Грозный Глаз не раз повторял на тренировках, что перед этим ударом «не устоит ни один мужчина». Люпин взвыл, отпрянув и согнувшись пополам, а она рухнула на пол и, наконец, смогла вздохнуть. Легкие обожгло воздухом. Она машинально потерла горло, жадно хватая воздух ртом.

– Империус? – из-за колонн вышел Долохов.

Тонкс показалось, что в одном из темных коридоров сверкнули чьи-то глаза, но тут же вид закрыл балахон Пожирателя. Она со злостью взглянула на него исподлобья.

– Мисс аврор, поверьте, я не стал бы использовать в вашем присутствии Непростительные проклятья, – Долохов с хозяйским видом подошел к ней, вертя в руке ее волшебную палочку.

Ремус все еще пытался прийти в себя после удара. Долохов посмотрел на него.

– Обожаю оборотней, – сказал он. – Их животная суть делает их такими ручными.

Тонкс с надеждой покосилась на Ремуса, но он был совершенно не в себе. Нужно было что-то срочно предпринять. Но тут даже не было песка, чтобы засыпать глаза Долохову. И ударить его не удалось бы – он предусмотрительно держался на расстоянии.

– Что? – Пожиратель поймал ее взгляд и усмехнулся. – Нет-нет, мисс аврор, я знаю, кто вас учил. Я начеку, даже не надейтесь. Сегодня вы, – он ткнул ее палочкой в ее сторону, – были недостаточно внимательны. Придется заплатить за это высокую цену, но я понимаю, почему вы такая мягкосердечная, – он многозначительно покосился на Ремуса.

– Пошел ты! – выплюнула Тонкс сквозь зубы.

Долохов прищурился.

– Надо же, какое сходство, – протянул он. – Фамильное, так ведь это называется? Хотя ваша тетушка в два счета разделалась бы с оборотнем. Вам надо было больше тренироваться. Но, увы.

Тонкс на этот раз ничего не ответила. Ее вдруг покинули все силы, и она с поразительной отрешенностью слушала Пожирателя. Она просто не осознавала, что это происходит на самом деле. Вот и конец. И никакая «вся жизнь» не проносится у нее перед глазами – в общем, она так и знала, что все эти писатели просто наваливают.

– Ладно, я не садист, чтобы долго мучить красивую женщину, – скорчив растроганную гримасу, заявил Долохов.

Тонкс бесстрастно подумала, что, должно быть, приняла свой естественный облик. И даже если было бы не так, после смерти она наверняка стала бы собой – будто закончилось бы действие Оборотного зелья.

– Ты же не применяешь Непростительные в присутствии аврора, – напомнила она.

– Верно, – обрадовался Долохов. – Не буду. Он будет.

Именно то, чего она ожидала. Тонкс опустила глаза. Она не хотела смотреть, как Ремус направляет на нее волшебную палочку. К глазам внезапно подкатили слезы. Какое дерьмо! Какое редкостное, омерзительное дерьмо! И, главное, она сама виновата – всегда нужно быть начеку, сколько раз Аластор говорил ей это! А она только посмеивалась над его паранойей вместе с остальными. Поделом ей. Она крепко зажмурилась, глубоко вдыхая.

– Авада Кедавра!

***

Блейз, наконец, выбрался из этого вращающегося сумасшествия. Позади него тут же образовалась стена. Он прошел несколько футов и в растерянности замер. И что теперь делать? Крестража нет в центре. Где его искать? Он медленно сжал кулаки, хрустнув суставами. Куда идти дальше и что делать, он пока не знал и принялся простукивать стены. Может, крестраж окажется прямо в этой стене, чем черт не шутит. Блейз действовал машинально, будто на автомате – сегодня он делал так все, а его мысли неотступно крутились вокруг отца. Блейз с силой стукнул кулаком по стене.

– Ты сдохнешь, подонок, – сквозь стиснутые зубы процедил он.

От ненависти, переполнявшей его, хотелось крушить стены, швыряться проклятьями в исступлении, орать, пока не сядет голос. Где-то неподалеку раздались голоса – ему показалось, что он слышит Стеллу Блэк. Блейз оглянулся – и очень вовремя: он едва успел отскочить в сторону, когда с противоположной стены на него прыгнула какая-то тварь. Вцепившись когтями в стену, тварь издала высокий омерзительный звук и повернула к Блейзу человеческое лицо. Он пригнулся, уклоняясь от скорпионьего хвоста, и почувствовал, как вспотели ладони – он столкнулся с настоящей мантикорой, чья шкура отражает практически все существующие заклятья!

Скорпионий хвост опять взвился вверх, готовясь к прямому удару. Блейз материализовал щит и с трудом поднял его над головой, но жало легко проткнуло его всего в дюйме от его руки. Пытаясь избавиться от железки, мантикора с возмущенным воплем взмахнула хвостом. Блейз почувствовал, как ноги отрываются от плит, плечо пронзила резкая боль, и он полетел вместе со щитом, однако успел вовремя замедлить свое падение. Его отшвырнуло довольно далеко. Сбросив щит с вывихнутой руки, он смахнул выступившие на глазах слезы и попятился. Почему в идиотском учебнике не было указано, какие именно заклятья не отражает кожа мантикоры? Может, в виду отсутствия выживших свидетелей? Но ведь его предок каким-то образом убил такую тварь!

– Авада Кедавра! – выкрикнул Блейз.

Проклятье рикошетом отскочило от груди мантикоры и пронеслось над самой его макушкой. Он на секунду остолбенел – чуть не погиб! Мантикора издала какой-то хрипящий звук – кажется, засмеялась, и начала медленно приближаться с уверенностью победителя. Блейзу оставалось лишь отступать в тупик, лихорадочно соображая, как отделаться от твари.

– Люблю лакомиться человечиной, – мантикора облизнулась, прищурив глаза с вертикальными зрачками.

Конечно, глаза! Слабое место любого живого существа. Блейз направил сноп искр в глаза мантикоре, но почти сразу пожалел об этом: тварь завизжала и принялась молотить хвостом. Блейз вжался в угол, прикрываясь рукой от каменной крошки и молясь, чтобы хвост не попал по нему.

– Умрешшшшь! – зашипела мантикора, занося над ним хвост.

«Это конец», – пронеслось у него в голове. Жало нависло над ним: гадкое, с полупрозрачным пузырем яда, приносящего страшные предсмертные муки… И снова ему повезло: хвост обвили две цепи, и их концы приросли к противоположным стенам, фиксируя хвост.

Мантикора разъяренно завизжала и прыгнула на стену. Цепи, не выдержав, лопнули, одним концом Блейза хлестнуло по голове, и он сполз по стене, оглушенный ударом. Теплая струйка потекла из-под волос на лоб.