Узы крови

Гермиона хихикнула.

– И это тоже.

– А есть что-то еще? – растерялся он.

– Ага, – сверкнула глазами она. – Ты – настоящий английский джентльмен.

– Фу, нет, не может быть, – притворно возмутился Регулус. – Это же омерзительно. Я постараюсь исправиться.

Она тихонько рассмеялась в ответ, уткнувшись лбом в его плечо. Регулус вдохнул медовый аромат ее волос и подумал, что выполнить свое обещание будет легко.

***

Тонкс с Ремусом уже были на подступах к вращающемуся центру лабиринта, когда оттуда прилетел незнакомый Патронус – филин, и голосом Блейза Забини уведомил, что в центре ничего нет.

– Отлично, – проворчала Тонкс, привалившись спиной к стене.

Они шли уже несколько часов, и ноги у нее гудели. Она взглянула на свои наручные часы.

– Уже четыре вечера, – уведомила она.

Ремус молча кивнул. Он привалился к противоположной стене и вздохнул.

– Думаешь, он мог там все как следует проверить? – с сомнением спросил он.

Тонкс пожала плечами.

– Всем способам, известным нам, мы младших обучили, – ответила она.

Это было идеей Уолдена, и в сложившихся обстоятельствах нельзя было не согласиться с его предусмотрительностью.

– Тогда что делать будем? – пожал плечами Ремус.

– Наших искать? – предложила она. – Или давай мальчика подождем. Отправь ему Патронус.

Она бы сама отправила, но не хотела демонстрировать ему, что ее Патронус – здоровенный волчище. Ему приходилось видеть ее предыдущий Патронус – забавного енота-полоскуна. Конечно, она и так постоянно твердила ему о своих чувствах, но отсутствие ответной реакции не располагало к демонстрации их глубины.

– Почему я? – внезапно ощетинился Ремус, скрестив руки на груди. – Ты отправляй!

Тонкс опешила от такой бурной реакции.

– Ладно, – протянула она. – Извините, профессор ЗоТИ. Только вы отметку хоть не ставьте.

Она наколдовала своего огромного волка с кисточками на ушах и отправила его Забини. Ремус проводил ее Патронус косым взглядом. Комментировать, разумеется, не стал.

– Ну, как, профессор? – когда Ремус пасовал, она просто не могла не задеть его. – Вы бы взяли меня… – Тонкс сделала паузу, изогнула бровь, а потом невинным тоном продолжила: – … в свой класс на курс ЖАБА? – и хлопнула ресницами.

Она видела, что на крохотную долю секунды он все же смутился. Ей нравилось вгонять его в краску – это была маленькая месть за его упрямство. К тому же, смущался взрослый серьезный оборотень просто очаровательно.

Ремус сунул руки в карманы куртки и сказал:

– Мне вот что интересно. У всех Блэков есть особый дар, соответствующий их наклонностям. Выходит, ты поэтому метаморф?

– Скорее всего, – кивнула Тонкс.

Люпин помолчал.

– Почему так, как думаешь?

Тонкс нахмурилась, приблизительно догадываясь, что он имеет в виду. И на этот раз молчать она не собиралась.

– Это вовсе не оттого, что я – ветреная, переменчивая, не знаю, чего хочу, или что ты там еще себе воображаешь, чтобы было легче держаться от меня подальше! – заявила она.

Ремус сокрушенно вздохнул.

– Ты невыносимая.

Тонкс с невозмутимым видом показала язык.

– И все же, – не сдавался Ремус, – почему именно метаморф?

Тонкс закатила глаза. Вот ведь прицепился.

– Я была жирным ребенком и мечтала стать похожей на Твигги, – сварливо ответила она. – А еще мое неуемное любопытство: знаешь, как классно принимать чужое обличье и узнавать чужие секреты?

Ремус смотрел на нее со скептичным выражением. Тонкс вздохнула.

– А вообще, – сдалась она, – я тогда не хотела выделяться из толпы своей породистой мордой. Если ты не заметил, то у меня много общего не только с мамой, но и с тетушкой Беллой. Мне это никогда не нравилось.

– А сейчас? – после паузы поинтересовался Люпин.

Она пожала плечами.

– Меня все чаще посещает крамольная мысль, что я офигенная красотка, и это не так уж плохо.

Ремус не сдержал улыбку.

– Думаю, все благодаря тому, что я увидела Блэков с другой стороны, – серьезно добавила Тонкс.

Ремус понимающе кивнул. По его лицу через переносицу протянулся длинный, тонкий, бледный шрам, к которому ей всегда хотелось прикоснуться. Он отвел глаза, прочистил горло и по привычке почесал за ухом. Тонкс уже открыла рот, чтобы еще как-нибудь подшутить над ним, и тут вдруг он согнулся пополам и глухо зарычал.

– Ремус? Что случилось? – Тонкс испуганно подскочила к нему.

Он поднял голову, и она опешила – его глаза из янтарных сделались явственно, по-волчьи желтыми.

– Ремус? – выдохнула она.

Ведь до полнолуния еще больше недели!

– Беги, – с трудом вытолкнул он из себя.

– Что? – вконец растерялась она. – Поч…

Внезапно он молниеносным движением схватил ее за шею и толкнул – да с такой силой, что Тонкс пролетела несколько футов и грохнулась об пол.

– Ты что, с ума сошел?! – разъяренно выкрикнула она, вскакивая на ноги и машинально выхватывая волшебную палочку. Где-то на краю сознания промелькнуло удивление его нечеловеческой силой, а мгновением позже она едва успела отбить пущенное в нее заклятье.

– Рем! – возмутилась она, еще не совсем понимая, что с ним.

Глаза Ремуса сверкали в полутьме. Он вдруг принялся с яростью бросать в нее одно заклятье за другим. Да он же под Империусом!

– Ремус, это Империус! – прокричала Тонкс, и это секундное ослабление внимания стоило ей пропущенного заклятья.

Она споткнулась и покатилась по лестнице, больно ударяясь о ступеньки. Оказавшись на плитах небольшого овального зала со множеством ответвлений, она еще немного прокатилась по инерции, выпустив из руки палочку. Стиснув зубы от боли, Тонкс со стоном перекатилась на спину. Люпин показался на вершине лестницы, покачиваясь так, будто ему было трудно идти – больше всего это походило на борьбу с самим собой. Не дожидаясь результата этой борьбы, Тонкс, превозмогая боль от многочисленных ушибов, вскочила на ноги и бросилась к своей палочке. И очень вовремя – там, где она лежала секунду назад, заклятье выщербило камень.

– Экс… – договорить заклятье ей не удалось – пришлось метнуться за одну из колонн, укрываясь от опасного проклятья.

Она огляделась, лихорадочно соображая. Ведь тот, кто наложил на Ремуса проклятье, должен быть где-то рядом. Это наверняка Долохов! Не мог же он сделать это еще у входа. Крепко стиснув зубы, Тонкс выглянула из-за колонны, чтобы не упускать Ремуса из виду, и едва успела отскочить – он подкрался совершенно беззвучно. Оборотень взвыл от боли, с размаху врезав кулаком в камень там, где только что была ее голова. Кажется, боль немного привела его в чувство, и он уткнулся головой в колонну, оскалившись и глухо рыча.