В царстве глины и огня

Обратила Дунька вниманіе и на отсутствіе пьяныхъ на улицахъ.

— Вдь сегодня воскресенье, праздникъ, а какъ пьяныхъ-то мало, сказала она Глбу Кириловичу.

— Въ Питер народъ живетъ въ акурат-съ и обязанъ себя соблюдать, далъ тотъ отвтъ. — Здсь какъ пьяный на улиц покажется во всемъ своемъ безобразіи — сейчасъ дворники тащатъ его въ кутузку. Тамъ и сиди.

— И не ругаются, продолжала Дунька.

— Строго запрещено. Городовой какъ услышитъ — сейчасъ заберетъ. Мы теперь, Авдотья Силантьевна, демъ по Невскому. Здсь все больше господа ходятъ. Простой народъ хоть и допущается, но долженъ держать себя въ акурат.

— И на гармоніяхъ не слышно, чтобъ играли.

— Насчетъ этого тоже нужно держать ухо востро. Запрещено закономъ-съ. На двор на гармоніи играть играй сколько хочешь, а какъ на улицу вышелъ и заигралъ — того и гляди, что гармонію отберутъ Видите, на углахъ солдаты стоятъ — это все городовые. У насъ на деревняхъ урядники и всего ихъ только по одному на волость, а здсь городовой на каждомъ углу, и какъ какое безобразіе — сейчасъ онъ за шиворотъ и въ участокъ…

— Псенъ-то никто не поетъ.

— Запрещено-съ, тоже запрещено. Даже около заводовъ, къ примру, гд-нибудь на другихъ дальнихъ улицахъ — и то запрещено.

Дохавъ до Гостинаго двора, Глбъ Кириловить и Дунька вышли изъ конки и по Большой Садовой направились пшкомъ въ рынокъ за покупками.

XXIII

Въ рынк Дунька и Глбъ Кириловичь прежде всего зашли въ лавку обуви, гд Дунька выбрала себ польскіе сапоги. Сторговавшись, Дунька хотла отдавать за сапоги свои деньги, но Глбъ Кириловичъ остановилъ ее, шепнувъ:

— Не надо, ничего не надо. Все это отъ меня. Я заплачу.

— Да зачмъ-же, если у меня есть свои деньги. Бдь я вчера расчетъ получила.

— Свои деньги вамъ еще пригодятся, а я, какъ общалъ подарить сапоги, такъ и сдлаю. Щеголяйте во все свое удовольствіе. Старые сапоги вамъ завернутъ въ бумагу и вы уберете ихъ въ карманъ, а въ новыхъ отправимся въ Зоологическій садъ.

— Въ какой садъ?

— Въ Зоологическій. Это такой садъ, гд зври заморскія въ клткахъ сидятъ.

— Ну, спасибо, коли какъ.

Изъ лавки обуви они отправились въ лавку готовыхъ платьевъ.

— Пальты дамскія покажите намъ, сказалъ Глбъ Кприловичъ прикащику.

Дунька удивленно взглянула на Глба Кириловича и пробормотала:

— Да зачмъ намъ? Пальто я вовсе не намрена….

— Желаю вамъ подарить и пальто. Невста не можетъ быть безъ пальта, отвчалъ Глбъ Кириловичъ. — Потрудитесь выбирать фасонъ на двадцать пять рублей. Двадцать пять рублей отъ меня на это.

— Да съ какой стати? Къ чему это? Вотъ еще что выдумали!

— Женихъ вашъ вамъ даритъ, Авдотья Силантьевна.

Дунька зардлась отъ удовольствія и больше не возражала.

Пальто было выбрано. Дунька надла его поверхъ бывшей на ней кофточки и въ такомъ вид отправилась вмст съ Глбомъ Кириловичемъ въ фотографію, а оттуда въ Зоологическій садъ. Покупка другихъ предметовъ, нужныхъ для приданаго, была отложена до слдующаго утра, такъ какъ, не имя въ Петербург пристанища, имъ некуда было сложить покупки, а носить ихъ въ рукахъ по Зоологическому саду было ужъ вовсе неудобно.

Сапоги и пальто были куплены внутри Апраксина рынка. Рынокъ съ его шумомъ, толпящимися: праздничными покупателями изъ простаго класса, съ зазывающими и даже хватающими покупателей за руки прикащиками произвелъ на Дуньку большее впечатлніе, чмъ улицы Петербурга.

— Вотъ здсь лучше. Здсь я даже не робю. Словно какъ будто у насъ на завод гуляю. Здсь и народъ проще, совсмъ на манеръ нашего заводскаго, шепнула она Глбу Кириловичу.

— Здсь народъ шустрый-съ, здсь народъ въ одно ухо вднь въ другое вынь. Здсь никому палецъ въ ротъ не клади — откусятъ, отвчалъ тотъ.

Пальто своему она была очень рада и захотла непреынно въ немъ сняться на фотографіи.

— Жаль только, что сапоги новые у меня не будутъ видны, потому что платье длинное, сказала она.

— А вы выставьте одну ножку впередъ — вотъ и будетъ видно, училъ Глбъ Кириловичъ.

— Такъ я и сдлаю. А то сапоги хорошіе, и вдругъ ихъ не будетъ видно. Спасибо вамъ за сапоги, спасибо вамъ за пальто, чуть не въ пятый разъ благодарила она Глба Кириловича, когда они шли въ фотографію, и прибавила:- И за что только вы меня такъ балуете!

— Ахъ, Дунечка! Да я кусокъ мяса изъ себя готовъ вырвать и вамъ отдать! воскликнулъ Глбъ Кириловичъ. — Вдь вы моя невста, возлюбленный предметъ, звзда души моей. Помните, я вамъ читалъ стишки? «Звзда души»…

— Ну, оставьте, оставъте… Пошли, похали… Теперь ужъ вы безъ удержу…

— Сто тысячъ разъ могу повторять эти слова, потому-что черезъ вашу красоту дни и ночь вы стоите предо мной и нтъ у меня другихъ мыслей, какъ Дунечка.

Когда они взбирались по лстниц въ фотографію, Глбъ Кириловичъ съ замираніемъ сердца сказалъ.

— Авдотья Силантьевна, я имю къ вамъ неудержимый вопль.

— Опять про любовь? улыбнулась Дунька. — Да полноте вамъ, бросьте. Я и такъ врю, что любите.

— Совсмъ другое-съ. Я хочу совсмъ другое.

— Ну, что такое?

— Дозвольте и мн вмст съ вами сняться на портрет, такъ какъ мы теперь уже женихъ и невста.

— Что-жъ, снимайтесь. Мн все равно.

— Божественный цвтокъ! Спасибо вамъ, спасибо!

Глбъ Кириловичъ схватилъ Дуньку за руку и крпко пожалъ. Дунька не отвчала на рукопожатіе, а когда они взобрались въ пятый этажъ и остановились у дверей фотографіи проговорила:

— Фу, какая вышь-то! Даже запыхалась. Пожалуй, выше заводской трубы будетъ. И какъ только люди такую вышь жить могутъ — вотъ что удивительно.

— А вотъ живутъ-съ, и даже хорошіе господа живутъ, отвчалъ Глбъ Кирилычъ, осмотрлся по сторонамъ, покраснлъ и прошепталъ: — Дунечка на лстниц никого нтъ Дозвольте васъ въ щечку поцловать.

— Экъ, вамъ не терпится! проговорила Дунька. — Ну цлуйте скорй, что-ли.

И она подставила ему щеку.

Въ фотографіи они снялись слдующимъ образомъ: Дунька сидла на стул, а Глбъ Кириловичъ стоялъ сзади, положа одну руку на плечо Дуньк, а въ другой держа фуражку. Дунька не забыла выставить ногу въ новомъ сапог изъ-подъ платья и, когда фотографъ показалъ имъ негативъ, очень радовалась, что сапогъ вышелъ явственно.