В гостях у турок

Было уже семь часовъ. Глафира Семеновна стала вставать. Началось надваніе чулокъ, юбки. Затмъ послдовало умыванье. Умывался и Николай Ивановичъ и ворчалъ на жену.

— Просто удивляюсь я на тебя! Какъ можно до этой поры спать, если надъ нами стряслась такая бда, говорилъ онъ. — Я ужъ давно всталъ. У меня и чай готовъ. Ты это что? Капотъ надваешь? Нтъ, ужъ ты прямо дорожное платье надвай. Я и экипажъ заказалъ. Мы какъ напьемся чаю, такъ сейчасъ и подемъ на станцію.

— Хорошо, хорошо. Только вдь прокуроръ насъ можетъ и на станціи захватить, отвчала она. — Тамъ даже хуже… Вдь онъ можетъ намъ сдлать скандалъ при публик.

— Что ты меня пугаешь, что ты меня пугаешь, милая! закричалъ мужъ и схватился въ отчаяніи за волосы. — Ахъ, кругомъ вода! вздохнулъ онъ и, подумавъ, прибавилъ:- Впрочемъ, будь что будетъ, а все-таки мы удемъ на станцію, какъ можно раньше.

Черезъ четверть часа супруги сидли въ «пріемной» и пили остывшій чай.

— Хоть-бы пость что-нибудь… въ дорогу, сказала Глафира Семеновна.

— Какая тутъ да, милая! Только-бы удрать поскоре. Тамъ на станціи чего нибудь подимъ, проговорилъ Николай Ивановичъ. — И удивляюсь я, какъ ты можешь при такой тревог еще сть хотть! Впрочемъ, вдь вотъ булки поданы. Кушай. О, только-бы все это благополучно пронеслось — большую свчку я поставлю! вздыхалъ онъ.

Раздался стукъ въ дверь. Николай Ивановичъ вздрогнулъ.

— Святители! Ужъ не прокуроръ-ли? прошепталъ онъ.

Но это былъ слуга. Онъ принесъ счетъ гостинницы и сообщилъ, что въ девять часовъ экипажъ будетъ у подъзда. Николай Ивановичъ заплатилъ ему по счету и далъ пять левовъ на чай. Корридорный чуть не до земли поклонился ему.

— Слушйвте… наставительно сказалъ ему Николай Ивановичъ. — Посл нашего отъзда, если кто будетъ спрашивать про насъ — всмъ говорите, что мы не въ Царьградъ, а въ Вну ухали. Поняли?

— Разбирамъ, господине экселенцъ, снова поклонился корридорный и удалился.

— Ну, Глафира Семеновна! Всели у тебя уложено? Будь на готов. Господи, какъ-бы поскоре удрать! прошепталъ Николай Ивановичъ и въ нетерпніи зашагалъ изъ угла въ уголъ по комнат, нервно затягиваясь папироской.

Такъ прошло съ полчаса. Но вотъ опять стукъ въ дверь.

— Кто тамъ? закричалъ Николай Ивановичъ.

За дверью по-болгарски разговаривали два гололоса. Наконецъ, въ комнату заглянулъ корридорный и доложилъ:

— Экселенцъ! Господинъ прокуроръ молитъ да видти экселенцъ.

Николай Ивановичъ бы весь застылъ на мст и поблднлъ. Глафира Семеновна слезливо заморгала глазами.

XXXIV

Въ комнату мшковато вошелъ нсколько неуклюжій, но съ красивымъ лицомъ бородатый брюнетъ среднихъ лтъ, гладко остриженный, въ черномъ жакет и срыхъ брюкахъ и раскланялся.

— Позвольте отрекомендоваться: вашъ сосдъ по номеру, прокуроръ болгарской службы Стефанъ Авичаровъ, сказалъ онъ чисто по русски. — Простите, что безпокою васъ въ такой неурочный часъ, но сейчасъ узнавъ отъ здшній прислуги, что вы сегодня утромъ уже узжаете, не могъ отказать себ въ удовольствіи поговорить съ вами, тмъ боле, что можетъ быть мы уже и старые знакомые. Николай Ивановичъ Ивановъ, какъ я прочелъ на доск у швейцара? спросилъ онъ. — Съ нимъ я имю удовольствіе говорить?

Николай Ивановичъ, блдный какъ полотно, попятился и, взявшись за спинку стула, отвчалъ:

— Точно такъ-съ, Николай Ивановичъ Ивановъ, петербургскій купецъ Ивановъ, а это вотъ моя жена Глафира Семеновна, но долженъ вамъ сказать, что все то, въ чемъ вы меня подозрваете, совершенно несправедливо и я знать ничего не знаю и вдать ничего не вдаю.

Прокуроръ вытаращилъ глаза.

— Да-съ, продолжала за мужа Глафира Семеновна. — Все что вы объ насъ думаете, все это совершенно напрасно. Мы мирные туристы, здимъ съ мужемъ ежегодно по Европ для своего образованія и, постивъ славянскій городъ Софію, ужъ никакъ не ожидали, что попадемъ въ какое-то подозрніе. Мы, какъ русскіе люди, ожидали отъ своихъ братьевъ славянъ дружественной встрчи, а не придирокъ отъ судейскихъ лицъ.

— Именно, именно… опять подхватилъ Николай Ивановичъ. — Тмъ боле, что въ настоящее время въ Болгаріи поворотъ ко всему русскому.

Прокуроръ слушалъ и недоумвалъ.

— Позвольте… Тутъ, очевидно, какое-то недоразумніе… Надо объясниться, проговорилъ онъ.

— Да и объясняться нечего. Я ничего не знаю. Хоть подъ присягу меня, такъ ничего не знаю. Вольно-жъ было людямъ величать меня Богъ знаетъ какъ! А я ничего не знаю, стоялъ на своемъ Николай Ивановичъ.

— Да, тутъ недоразумніе, повторилъ прокуроръ, — А потому позвольте разсять это недоразумніе и уврить васъ, что визитъ мой не иметъ никакого служебнаго характера.

— О, знаемъ мы васъ судейскихъ! сказала ему Глафира Семеновна.

Прокуроръ сконфузился и приложилъ руку къ груди.

— Мадамъ Иванова, мн право такъ совстно, что я причинилъ вамъ своимъ визитомъ такую непріятность, но позвольте васъ заврить честнымъ словомъ, что мой визитъ чисто дружественный, проговорилъ онъ. — Я воспитывался въ Россіи, окончилъ курсъ въ Московскомъ университет, люблю русскихъ и пришелъ поговорить о Россіи. А почему именно я осмлился придти къ вамъ — я это вамъ сейчасъ разскажу. Въ бытность мою въ семидесятыхъ годахъ въ Московскомъ университет у меня былъ товарищъ по курсу Николай Ивановичъ Ивановъ.

— Нтъ-съ, никогда я не былъ вашимъ товарищемъ по курсу, перебилъ его Николай Ивановичъ. — Я петербуржецъ и учился въ петербургскомъ коммерческомъ училищ, да и тамъ-то курса не кончилъ. Не товарищъ-съ…

— Да, теперь я самъ вижу, что не товарищъ и прошу меня извинить, что обезпокоилъ васъ. Мое почтеніе, поклонился прокуроръ, пятясь къ двери. — Но уходя отъ васъ, долженъ признаться, что и я отъ русскихъ ожидалъ боле любезнаго пріема. Еще разъ извините.

Прокуроръ уже взялся за ручку двери, какъ вдругъ Николай Ивановичъ, весь просіявъ, закричалъ ему:

— Постойте, постойте, господинъ прокуроръ! Такъ вы насъ ни въ чемъ не подозрваете? Вы къ намъ пришли не слдствіе производить?

— Какое-же слдствіе, помилуйте! вскричалъ прокуроръ въ свою очередь и остановился у дверей. Я просто чаялъ встрчи съ Николаемъ Ивановымъ, товарищемъ моимъ по университету, вашимъ однофамильцемъ. Николай Ивановичъ развелъ руками.

— Тогда, батенька, прошу покорно остановиться и приссть, сказалъ онъ. — Тутъ прямо недоразумніе. Очень пріятно познакомиться. Глаша! Проси господина прокурора садиться, обратился онъ къ жен. — А васъ, господинъ прокуроръ, позвольте познакомить съ моей женой Глафирой Семеновной.

Рукопожатія, поклоны. Прокуроръ слъ. Сли и супруги Ивановы. Николай Ивановичъ предложилъ прокурору папироску и пояснилъ:

— Русская… Изъ Россіи съ нами черезъ три таможни перехала. Жена моя пятьсотъ штукъ папиросъ въ коробк подъ своей шляпкой провезла.

— Разсказывай, разсказывай! — подмигнула Глафира Семеновна мужу. — А господинъ прокуроръ и привяжется.

— Сударыня, зачмъ вы меня ставите въ такое неловкое положеніе?.. — пожалъ плечами прокуроръ, приложивъ руку къ сердцу. — Вдь я у васъ въ гостяхъ, такъ неужели-же я?..