В гостях у турок

— Ну, да я шучу, конечно, а все-таки какой вы вообще опасный и непріятный народъ по своей должности. Вдь вотъ вы насъ какъ напугали вчера своей карточкой! Мужъ всю ночь не спалъ. Да и вчера, и сегодня поутру въ переполох. Знаете, ужъ я вамъ признаюсь, что изъ-за вашей карточки мы сегодня ршили бжать изъ Софіи, куда глаза глядятъ, — говорила Глафира Семеновна.

— Да что вы! что вы! — удивлялся прокуроръ. — Бога ради, разскажите, въ чемъ дло.

— Нтъ, нтъ, Глаша, не разсказывай! — остановилъ за руку жену Николай Ивановичъ. — Я очень радъ господину прокурору, но не надо разсказывать.

— Отчего-же? Пусть господинъ прокуроръ знаетъ. Даете мн, господинъ прокуроръ, слово, что же будете преслдовать моего мужа? — улыбнулась Глафира Семеновна.

— Да что вы, что вы, мадамъ Иванова! Съ какой-же это я стати! Вдь ужъ наврное вы человка не зарзали и ничего не украли.

— Но, все-таки, прегршили передъ закономъ.

И Глафира Семеновна подробно разсказала прокурору всю исторію съ превосходительствомъ. Прокуроръ расхохотался.

— Позвольте… Да тутъ и состава-то преступленія нтъ! — говорилъ онъ. — Ну, теперь мн понятно, отчего вы меня чуть не на рога приняли! Я слушаю давеча ваши рчи и дивлюсь имъ. «Не русскіе люди, думаю. Такъ русскіе гостей не принимаютъ».

— Нтъ-съ, истинно русскіе люди. Славяне съ береговъ Волги и Невы! воскликнулъ Николай Ивановичъ, повеселвъ въ свою очередь. — На Волг мы родились, а на Нев воспитались. Славянское гостепріимство считаемъ выше всего и чтобъ вамъ это доказать на дл — позвольте вамъ сейчасъ-же предложить шампанскаго.

Онъ вскочилъ со стула и, бросившись къ звонку, нажалъ пуговку.

— Послушай, Николай! Ты ужъ не спрашивай одного шампанскаго, сказала ему жена. — Ты ужъ закажи и хорошій завтракъ. Я ужасно сть хочу. Надо намъ позавтракать передъ отъздомъ. Вотъ и господинъ прокуроръ раздлитъ съ нами трапезу. Надюсь, что вы не откажете, мосье…

— Авичаровъ… подсказалъ прокуроръ и отвтилъ:- Могу только поблагодарить, хотя право, мн такъ совстно…

— Ну, вотъ… Какая же тутъ совсть! Вдь не взятку-же мы вамъ завтракомъ подносимъ, что вы не нашли состава преступленія въ проступк моего мужа, а просто намъ пріятно позавтракать въ компаніи. Вдь каждый день мы съ мужемъ глазъ на глазъ, такъ вообразите, какъ намъ это надоло! И наконецъ, мой мужъ любитъ выпить, а я не пью и ему выпить не съ кмъ, закончила Глафира Семеновна,

— Врно, врно! подхватилъ Николай Ивановичъ — а сегодня на радостяхъ, что мой переполохъ такъ благополучно кончился, я готовъ пображничать съ особеннымъ удовольствіемъ!

Вошелъ корридорный и подобострастно остановился у дверей.

— Завтракъ намъ нуженъ, весело обратился къ нему Николай Ивановичъ. — Какъ завтракъ по-болгарски?

— Подхаеване, экселенцъ!

— Цыцъ! Не смй меня такъ называть! Никогда я экселенцемъ не былъ, погрозилъ ему пальцемъ Николай Ивановичъ — такъ вотъ подхаеване на три персоны намъ требуется. Что вы можете подать намъ самаго лучшаго? Впрочемъ, о завтрак поговоримъ вонъ въ той комнат. При гост завтракъ не заказываютъ.

И Николай Ивановичъ повелъ корридорнаго въ сосднюю комнату.

XXXV

Завтракъ былъ обильный, хотя и не отличался особенною изысканностью. Какъ и вчера, кушанья, принесенныя изъ ресторана, не находящагося при гостинниц, были только теплы, но все это не мшало компаніи и въ особенности Николаю Ивановичу и его гостю, прокурору, сть ихъ съ большимъ аппетитомъ. Были поданы: бульонъ, жареная константинопольская рыба скумбрія, бифштексы съ картофелемъ и солеными оливками вмсто огурцовъ и кондитерское пирожное. На закуску — сардинки, икра и русскія кильки изъ Ревеля. Передъ закуской пили русскую водку съ московскимъ ярлыкомъ на бутылк, которую корридорный, шаромъ катавшійся отъ усердія, принесъ съ особенною торжественностью и говорилъ, мшая русскую рчь съ болгарской:

— Въ гастрономическомъ склад Панахова все есть. Въ Вн того не найдете, господинъ, что есть въ склад Панахова. Спросите молока отъ птицы штраусъ — и то есть.

— А ну-ка, принеси штраусоваго молока бутылку! засмялся Николай Ивановичъ.

— Позвольте, позвольте… Да вы меня и безъ птичьяго молока на убой закормите, замтилъ прокуроръ, обозрвая яства, которыя были вс сразу принесены изъ ресторана и вс сразу поданы.

— Такъ и надо-съ, такъ и надо по русскому обычаю. Ну-ка, по рюмочк русской водочки, да съ килечкой…

— Охотно, охотно выпью русской водки. Давно ее не пивалъ. Вдь у насъ здсь есть водка — ракія, но она изъ сливъ гонится, очень душиста и ее пьетъ только простой народъ. Ну-съ, за ваше здоровье!

Прокуроръ чокнулся съ Николаемъ Ивановичемъ и при этомъ послдній воскликнулъ, обращаясь къ

— Глаша! Кто-бы часъ тому назадъ могъ поврить, что я съ прокуроромъ буду водку пить!

И онъ ловко, по-русски, опрокинулъ себ въ ротъ рюмку съ водкой.

— Повторить! обратился онъ черезъ минуту къ прокурору. — Объ одной рюмк нельзя. Объ одной хромать будемъ.

Было повторено и сейчасъ-же послдовалъ возгласъ Николая Ивановича:

— По третьей, господинъ прокуроръ! Богъ Троицу любитъ.

— Выпьемъ и по третьей, Николай Иванычъ, согласился прокуроръ, прожевывая сардинку:- Но не зовите меня прокуроромъ. Какой я теперь прокуроръ! Зовите по имени и отчеству, какъ я васъ зову. Я Степанъ Мефодьичъ.

— Безъ четырехъ угловъ домъ не строится, Степанъ Мефодьичъ! восклицалъ Николай Ивановичъ посл выпитія третьей рюмки. — Мы еще икрой не закусывали.

— О, какъ мн вс эти ваши русскія присловья напоминаютъ Москву, гд я провелъ мои лучшіе годы жизни, студенческіе годы! И надо-бы отказаться отъ четвертой, но посл этихъ русскихъ присловій — не могу, отвчалъ прокуроръ.

При четвертой рюмк Глафира Семеновна начала уже коситься на мужа и прокурора и замтила:

— Да кушайте вы прежде бульонъ-то. Онъ и такъ ужъ холодный, а вы его заморозите.

— Ничего. Холодный бульонъ иногда даже лучше, далъ отвтъ Николай Ивановичъ. — Вотъ мы еще по пятой вонзимъ въ себя, да и за бульонъ…

— Нтъ, нтъ! Я больше ужъ не могу… сталъ отказываться прокуроръ.

— Да вдь какія рюмки-то маленькія! Разв это рюмки! Вдь это ликеръ пить, а не водку. Нельзя, нельзя, Степанъ Мефодьичъ, отказываться отъ пятой. Пятая — крыша. Гд-же это видано, чтобы домъ о четырехъ углахъ былъ безъ крыши!

Прокуроръ улыбнулся Глафир Семеновн хмльными глазами, развелъ руками и произнесъ:

— Представьте, сударыня, вдь уговорилъ меня вашъ мужъ. Уговорилъ! Противъ такихъ аргументовъ не могу отказаться. Дйствительно, дому нельзя быть безъ крыши! О, русскія присловья, русскія присловья! Когда-то болгарскій языкъ выработаетъ себ что-нибудь подобное! Выпьемте и примемся за бульонъ.