В ритме сердца

Он просто создаёт иллюзию этого желания, но я его не хочу.

Он ошибается.

Ошибается!

Ошибается!!!

Хотя я вынуждена признать, что в одном этот самоуверенный наглец всё-таки прав: я конченая лгунья. Но обманываю я вовсе не его и даже не саму себя. Всё гораздо хуже: я вру самому любимому человеку в своей жизни, причём делаю это с каждым разом всё нахальней.

Долгие годы я лгу Остину о своей истинной форме любви к нему, затем в добавок к этому ещё и не договариваю всей правды о своей работе, а вчера я вообще достигла высшего уровня наглости, солгав о своём лихорадочном состоянии и пиджаке, глядя прямо в его невероятно зелёные глаза, и делала это настолько убедительно, что сама почти поверила своим лживым выдумкам.

Остин объявился совершенно неожиданно, застав меня в бессознательном, возбуждённом опьянении, когда единственным моим желанием было послать весь мир в преисподнюю и побежать вслед за машиной Адама, с криками умоляя его сделать со мной всё, что он хочет.

Возможно, ещё немного и я не удержала бы себя от необузданного, инстинктивного порыва удовлетворить своё вконец измученное либидо, но звучный взволнованный голос и родное лицо, на котором отражалась целая гамма разнообразных эмоций, чудесным образом вмиг освободили меня из колдовской паутины.

Остин снова спас меня. Сам того не осознавая, он уберёг меня от мучительной телесной ломки, что изводила бы меня на протяжении нескольких последующих часов. Он спас меня в миллионный раз, а я ответила ему на это порцией бессовестной лжи.

Прекрасная подруга — ничего не скажешь.

Но что я могла ещё поделать? Сказать всё как есть? Признаться, что до встречи с ним испытывала всю ту же порочную бомбу, что он учуял от Адама? В красках рассказать, что за невообразимые, сводящие с ума мысли вертелись в моей в голове? Поведать о том, что совсем недавно чуть было не позволила отыметь себя за деньги мужчине, владеющему магической силой возбуждать до безумия?

Я знаю Остина как своих пять пальцев. Если ему станет известна вся правда, он будет в таком неистовом гневе, что, боюсь, ничто не сможет удержать его от полного выноса моего мозга своей свирепой бранью, а сразу после — от поисков Адама, что однозначно закончатся грандиозной катастрофой, в которой в первую очередь пострадает он сам.

Именно поэтому, игнорируя едкую горечь лжи во рту, я врала ему, даже не успев оценить весь масштаб неприятных последствий, что повлечёт за собой необдуманное впутывание Марка в мою историю.

Чёрт бы побрал мой непутёвый язык! Как мне теперь убедить Эндрюза подтвердить мои слова — я совершенно не знаю. Отношения между нами, мягко говоря, не располагают к дружеским просьбам, поэтому я уже протяжно стону и вижу, как мне придётся умолять этого распутного гада, засунув свою гордость и неприязнь к нему глубоко в одно заднее место. Но мне плевать: если потребуется, буду уговаривать его даже стоя на коленях, с жалостливо выпяченной нижней губой и щенячьими глазками. Что угодно, лишь бы замять щекотливую ситуацию с пиджаком и развеять все подозрения Остина.

Он ничего не должен узнать. Никогда. Ни про «Атриум», ни про Адама, от которого мне необходимо самой найти способ избавиться.

Как это сделать, я тоже пока не имею и малейшего представления, точно так же, как и о причине: зачем ему нужна такая серая мышь, как я?

Он сказал, что хочет узнать, как мне удаётся ему сопротивляться?

А разве мне удаётся? Вчера мне так совсем не показалось.

После того, как я почти полностью вернула себе трезвость ума благодаря близости и вечной заботе Остина, весь оставшийся вечер меня морально выворачивало наизнанку от гнетущих ощущений своей слабости и неспособности устоять перед «очарованием» Адама.

Он победил в этом сражении, даже несмотря на то, что освободил меня именно в тот момент, когда я уже была готова ему отдаться. И мне несказанно повезло: если бы не его внезапное отступление, Остину пришлось бы созерцать гораздо более впечатляющую картину, нежели та, что он увидел.

Стоит только подумать об этом, как душу обжигает суеверный ужас и стыд. Я не могу допустить повторения этой чуть было не свершившейся трагедии. Мне необходимо сделать всё возможное, чтобы не позволить Адаму вновь довести меня до такого критического состояния.

Когда мне всё-таки удавалось ненадолго отогнать развратные сцены с Адамом из головы, я не переставала выискивать главные источники силы, позволяющие мне сопротивляться его притяжению. И после тщательных раздумий с досадой поняла, что этот список состоит всего лишь из трёх пунктов, среди которых нет моей непроницаемой маски «Аннабель», что обычно позволяет мне абстрагироваться от неприятных прикосновений мужчин. По всей видимости, моему телу настолько нравятся манипуляции Адама, что оно не видит смысла защищаться, тем самым отказываясь от подобного кайфа.

И потому первым и, на мой взгляд, самым прочным щитом мне служит мощный выброс адреналина, что защитил меня в нашу с ним первую встречу. Да, он, безусловно, пугал меня, поражая своей колоссальной энергией, но не было никакого сумасшедшего сексуального влечения и урчания пушистых котиков под кожей. Я до сих пор чётко помню, что в тот вечер моим настоящим и полностью синхронным желанием сознания и тела было только спастись и бежать.

В голове мои стремления остались прежними, разница лишь в том, что тело теперь отказывается соглашаться с подобным положением вещей. И как бы мне того ни хотелось, но по щелчку пальцев наполнять кровь адреналином для надёжной защиты я никак не смогу, поэтому придётся как-то выкручиваться с оставшимися двумя баррикадами: злостью, что таится во мне с самого детства, и любимым образом Остина.

Вчера я просто оступилась. Причём во всех смыслах этого слова. Но этого больше не повторится. У него больше не получится меня сломить, подчинить и заставить желать его до полной потери рассудка.

Я морально подготовилась, серьёзно настроившись игнорировать сегодня все нереальные желания тела. В этот раз я выдержу и не сдамся!

Остин будет меня спасать даже на расстоянии, ведь моё сердце и душа до сих пор трепещет от его вчерашних объятий, которые однозначно вызывают во мне настоящие чувства, а не фантомные ощущения, что пробуждает во мне Адам, и сегодня я чётко дам своему телу это понять.

— Мы на месте, мисс Джеймс, — официальным тоном оповещает шофёр, останавливая автомобиль возле одного из множества небоскрёбов Даунтауна.

Мисс Джеймс…

Надо же, как всё серьёзно.

Не дожидаясь, пока суровый мужчина откроет мне дверь, сама выбираюсь из машины, запрокидывая голову вверх, чтобы осмотреть возвышающееся до небес городское здание, вершина которого скрывается в вате кучевых облаков.

— Мисс, следуйте за мной, — говорит водитель, направляясь к главному входу высотки.