В ритме сердца

— Остин, ты чего? — удивляется она. — Я же сказала, что не знаю его.

— Тогда чей он? — Резко хватаю за край длинного рукава.

— Марка, — тут же бросает Никс, вызывая во мне безрадостную усмешку.

— Ну да, конечно. Придумай что-нибудь правдоподобней. — Скрещиваю руки на груди, сверля её недоверчивым взглядом.

— Я ничего не придумываю. — Она полностью копирует мою устойчивую, выжидательную позу.

— Ты в самом деле хочешь, чтобы я поверил в бред, что этот пиджак принадлежит Марку? Человеку, который равносильно на дух не переносит как тебя, так и официальную одежду? Я не понимаю, почему ты мне врёшь? У тебя кто-то появился, и ты не хочешь, чтобы я об этом узнал?

— Что за чушь ты несёшь? Никто у меня не появился, а даже если бы и так, то с чего бы мне от тебя это скрывать? — Она задумчиво смотрит на меня.

— Может, потому, что он какой-то мафиози или преступный барон? — выдаю лишь на первый взгляд глупые предположения, но стоит только вспомнить респектабельный внешний вид мужчины, его мрачный облик и разрушительные эмоции, как этот вариант уже не кажется столь нелепым. — То, что он испытывал, было чем-то ненормальным.

— А что он испытывал? — на сей раз голос Никс переполнен откровенным любопытством.

— Я уже сказал — что.

— Но почему ты называешь это ненормальным? — уточняет она.

— Потому что я никогда не ощущал, чтобы всего один человек источал злость с возбуждением, мощностью превосходящую групповую жёсткую оргию. — Мне, конечно, ещё не приходилось в самом деле впитывать эмоции данного процесса, но, думаю, именно это сравнение лучше всего подходит для точного описания смерча, что извергался из мужчины.

Никс замолкает, словно обдумывает что-то в своей голове, отражая на лице не только безмерное удивление, но и неописуемый страх.

— Значит, это точно он тебя напугал, — уверенно заключаю я, оценивая её боязливую реакцию.

— Нет. Я же сказала, что он ничего не сделал, — зачем-то продолжает отрицать она.

— Не ври мне!

— Я не вру, Остин!

— Мать твою, Никс, скажи всё как есть — во что ты опять ввязалась? — срываюсь на сердитый возглас.

— Да ни во что я не ввязывалась! — недовольно заявляет она, поджимая губы. — Не выдумывай небылицы и прекрати опять разговаривать со мной как с провинившимся ребёнком.

— А как иначе мне с тобой разговаривать, если я вижу, что ты не можешь мне честно во всём признаться?

— Да в чём мне тебе признаваться? В том, что я полдня провела с Эмилией в поисках нарядов для неё и Марка на какой-то важный приём, на который они планируют пойти завтра? В том, что сразу после удачных покупок она решила уехать с ним, а Марк, получив мой отказ на его весьма любезное предложение подвезти меня, пожертвовал своим пиджаком для мероприятия, чтобы я не замёрзла, пока доберусь до дома? В этом я должна была признаться? Ну так пожалуйста — я это только что сделала! — на одном дыхании выпаливает Никс, заставляя меня на несколько секунд задуматься.

— Хорошо, допустим, ты говоришь правду, но здесь всё равно что-то не сходится. Я слишком хорошо знаю Марка, и галантность однозначно не входит в список его достоинств.

— Пффф… Будто они у него вообще имеются, — презрительно фыркает Никс. — Весь этот цирк с хорошими манерами, свиданиями и милыми сообщениями предназначен исключительно для наивной Эмилии.

— Свидания и милые что? — Её слова приводят меня в немалое замешательство, ведь это совершенно не похоже на Эндрюза.

— Не понимаю твоего удивления. Мы говорим о твоём друге или моём? — Прищурившись, она пытливо смотрит на меня.

— Я много работаю и практически не вижусь с ним, — поясняю я и вновь замечаю странные изменения в её лице. Какая-то смесь облегчения с беспокойством.

— Понятно, — она тихо выдыхает и сразу же продолжает, как ни в чём не бывало: — Но ты всё правильно расслышал. Этот бесстыдный кобель хочет затащить мою Эми в постель и в этот раз с особым усердием подошёл к делу. Боюсь, такими темпами совсем скоро он добьётся своего.

— Тебя это сильно волнует?

— Меня это не просто волнует, а выводит из себя. — И злобный блеск в её глазах подтверждает сказанное.

— Из-за Марка? — задаю логичный вопрос, анализируя её неустойчивое состояние, что резко меняется каждую минуту, вызывая во мне стремление докопаться до правды.

— Конечно, из-за него! Он не может пройти мимо ни одной юбки!

— И ты ревнуешь? — выбрасываю ещё один домысел, что смог бы объяснить её волнение, что она так тщательно пытается скрыть.

— Что? — Она замирает в недоумении, глядя на меня округлившимися глазами. — Да вы что сегодня все сговорились, что ли?

— Ты о чём?

— Сначала Эми меня ошарашивает своим вопросом: не нравится ли мне её возлюбленный, а теперь ещё и ты тут какие-то предположения строишь.

— И тем не менее ты не ответила: он тебе нравится? — Не сразу замечаю, как сжимаю кулаки, и, затаив дыхание, жду её ответа.

Продолжая удерживать молчание, Никс заставляет меня беззвучно отсчитывать частые удары сердца, что ведёт себя сейчас крайне неадекватно, будто норовя пробить мне рёбра изнутри.

— Ты меня поражаешь, Остин! Тут разве нужен какой-то ответ? Ты же знаешь, что я терпеть его не могу с самой первой минуты нашего знакомства. — Она начинает нервно посмеиваться от удивления, а я застываю как громом поражённый, любуясь её слабой, но столь ангельской улыбкой, от которой мои лёгкие воспламеняются, повышая всю температуру тела до максимума, тем самым затрудняя способность дышать. — До него мне нет никакого дела. Вся ситуация выводит меня из себя только потому, что Эмилия категорично отказывается внимать моим предупреждениям. Марк просто переспит с ней и бросит, а она даже слышать не хочет и слова плохого о своём ненаглядном.

— Мне кажется, тебя не должно это так сильно заботить. Эмилия — взрослый человек и вполне способна сама решать, как ей поступать. Если они друг другу нравятся, пусть переспят. Что тут такого? От простого секса никто пока ещё не умирал, — скрывая свою неуправляемую реакцию организма, небрежно пожимаю плечами, в очередной раз пытаясь считать с её лица правдивость её слов.

Если ей в самом деле безразличен Марк, как она заверяет, то совершенно не понимаю всей трагедии их коротких отношений с Эми.

— Что тут такого? Значит, если бы Марк поступил так же со мной, то тебя этот факт нисколько не возмутил бы? — Вопросительно изогнув бровь, она смотрит на меня в упор, окончательно нарушая моё душевное равновесие.

— Даже не смей говорить мне о таком! Я бы набил этому ублюдку морду! — еле сдерживаю злостный рык от мгновенной ярости.

Никс для меня — не просто девушка. Не просто одна из множества, что были в моей жизни. Она особенная. Она — мой друг. Мой самый близкий и родной человек, которым дорожу больше, чем собственной жизнью. Я никому не позволю причинить боль моей маленькой девочке. Ни Марку, ни кому-либо другому. Вообще не хочу, чтобы к ней кто-то прикасался. Я понимаю, что так не должно быть, и меня это самого неслабо коробит, но с недавних пор стоит мне только представить её в объятиях другого, внутренности царапает непонятное и абсолютно чуждое мне колкое чувство, вызывающее крайнюю необходимость расправиться с тем, кто посмел положить на неё глаз.