В ритме сердца

— Так кто тебя останавливает? — тихо-тихо одними губами спрашиваю я, в самом деле желая послать к чёрту весь торжественный приём и до самого утра отдаваться ему прямо на кожаном сидении машины.

Но мой вопрос вызывает на его лице снисходительную улыбку, что похлеще пощёчины отрезвляет моё опутанное его чарами сознание.

— Меня останавливаешь ты со своим показным упрямством. Мы же оба знаем, что ты тоже хочешь гораздо большего, чем то, что ощутила сейчас. Мечтаешь познать и воплотить в реальность каждую свою фантазию, которую ты так рьяно скрываешь. Хочешь выпустить на волю всё до конца, что переполняет твоё соблазнительное тело и забрать взамен нечто новое, обескураживающее, отчасти даже агонизирующее, о чём даже не могла представить в своих мыслях… и для того чтобы получить это, дикарка, тебе нужно всего лишь попросить… только тогда я сделаю всё, что ты пожелаешь… — проникновенным тоном искусителя напоминает он правила нашей непровозглашённой игры, точно меткой стрелой вонзаясь в мой разум долгожданным озарением, что вмиг добавляет недостающий пазл и складывает всю картину воедино.

Так вот оно в чём дело… Вот зачем он устроил весь этот спектакль.

Адаму вовсе не нужно моё чистосердечное признание в том, что я его хочу… в том, что он мне нравится… в том, что так быстро проник глубоко под кожу, в самую душу, добрался до чего-то крайне важного во мне, беззащитного, одинокого, нуждающегося в любви и страстной ласке.

Он и так это знает, видит, чувствует.

Но ему этого мало. Он хочет другого.

Он жаждет, чтобы я умоляла его дать то, что мне жизненно необходимо. Ему крайне важно потешить своё раздутое эго всеми обожаемого любовника и показать мне, что ни одна женщина не вправе ему отказывать, после не пожалев об этом.

И, видя меня поверженной по всем фронтам его «очарованием», Адам уже сейчас предвкушает свою триумфальную победу, даже ни на секунду не задумываясь о том, что я стану продолжать сопротивление.

Да только он не принял во внимание всего одного существенного нюанса.

Вся моя жизнь — это сплошная борьба.

Мне, как никому другому, известно, что значит сражаться из последних сил, даже когда кажется, что нет никакой надежды.

Да, теперь мне ясно, как белый день, что нет смысла и дальше оттягивать неизбежное. Такие мужчины, как он, не знают отказов. Адам не отстанет, пока не получит меня, и, чёрт побери, я сама до умопомрачения хочу того же, но это не значит, что я намерена так просто и быстро сдаваться.

Адам не дождётся от меня желанных слов. Просить и умолять я не буду. Никогда и ни за что. Ни его, ни кого-либо другого.

Только ему об это пока совсем не стоит знать.

— Хорошо, Адам, ты прав — больше никакого притворства, — дотрагиваюсь ладонью до его скулы, опускаясь ниже, ласкаю напряжённую шею и забираюсь за ворот рубашки, слегка царапая кожу ноготками. — Значит, мне нужно всего лишь попросить, и ты сделаешь всё, что я пожелаю? — уточняю я, плавно порхнув языком по его нижней губе от одного уголка до другого.

— Всё именно так, дикарка, — тяжело выдыхает он, ощутимо напрягаясь и морщась, будто даже столь невинные прикосновения усложняют ему задачу удерживать вернувшийся самоконтроль. — Хотя… учитывая то, как ты меня замучила своей дерзостью и продолжительной несговорчивостью, теперь тебе нужно будет просить меня как следует… с особым усердием. — Адам многозначительно смотрит на мой приоткрытый рот, предельно чётко намекая мне, каким образом он желает, чтобы я приступила сегодня к своим «просьбам».

«С особым усердием, значит?» — думаю я, пока моё лицо вспыхивает огнём.

Но на сей раз не от смущения — его из меня также начисто стёр отправляющей в иной мир дух оргазм. Я неудержимо разгораюсь от нетерпения перед моментом, когда смогу созерцать, как с породистой физиономии Адама слетит победоносная ухмылка.

Что ж, похоже, пришло время воспользоваться обретёнными в «Атриуме» умениями и подразнить его в ответ. В эту игру мы можем поиграть с ним вместе, и, если он хочет меня так сильно, как говорит, тогда пусть докажет, переступив через свою высокомерную гордыню, и возьмёт меня без всяких слов.

Иначе я ему не дамся.

Я готова проиграть, только если этот самовлюблённый кретин проиграет тоже!

— Я обязательно учту это в следующий раз, Адам… — обещаю я и, одаривая его самым пленительным из моего «рабочего» арсенала взглядом, запечатываю его губы своими, сквозь поцелуй ощущая, как секунда за секундой он всё сильнее расплывается в довольной улыбке.

Улыбайтесь, мистер Харт, но мы ещё посмотрим, кто из нас в итоге будет ярче улыбаться победе.

Глава 5

Когда Адам сказал, что торжественный вечер пройдёт в особняке, я даже подумать не могла, что под этим он имеет в виду величественное своими масштабами строение, необычностью архитектурных элементов и роскошью напоминающее королевский дворец.

Восторг охватил меня, стоило лишь выйти из машины и увидеть неисчисляемое количество люксовых автомобилей, заполняющих обширный двор, огромные сводчатые окна, ухоженную территорию с аккуратно выстриженными деревьями и цветочными кустарниками, скульптурные журчащие фонтаны с прозрачной водой и главный вход с настежь открытой массивной дверью, что находится в самом центре величественного фасада между двумя античными колоннами, разместившимися на устойчивых пьедесталах, по обе стороны окольцованных кишащей сворой журналистов.

— У тебя что, какой-то особенный пропуск? — недоумеваю я, когда Адам уверенно ведёт меня мимо пестрящей очереди из наряженных в бесподобные вечерние платья женщин и элегантно одетых в классические смокинги мужчин.

— Можно и так сказать, — короткий ответ, после которого следует неистовый гам голосов настырных репортёров.

— Мистер Харт, можете ли вы дать новые комментарии по поводу взрыва на фабрике «Heart Corp»?

— …поступили данные, что в произошедшем виноват кто-то из работников…

— Многие ваши конкуренты уверены, что «Heart Corp» не удастся вернуть прежние позиции на рынке. Что вы можете сказать по этому поводу?..

— Мистер Харт, принимали ли вы участие в создании благотворительного фонда вместе с отцом?..

— …каким детским домам в первую очередь вы окажете финансовую поддержку?..

— Адам, кто ваша спутница на сегодняшний вечер?..

И это лишь самая малость того, что мне удалось расслышать среди непрекращающегося потока вопросов, летящих на нас из-за живого ограждения в виде патрулирующей охраны, состоящей из крупных, внушающих страх амбалов.

Я слегка теряюсь от подобного напора, а глаза ослепляют ежесекундные вспышки фотокамер, но Адам тут же придерживает меня за талию и, полностью игнорируя крики всех журналистов, продолжает следовать по парадной лестнице вверх в особняк.

— Добрый вечер, Адам, — вежливо произносит мужчина-хостес, отвлекаясь от кропотливого осмотра очередного приглашения парочки гостей, и переводит свой цепкий взгляд на меня. — Мисс Джеймс, добро пожаловать в особняк семьи Харт, и приятного вам вечера, — он учтиво кивает в знак приветствия, пока я, оторопев, пытаюсь осмыслить услышанное.