В сумерках веры

Версия звучала так себе, что на мгновение отразилось в поджатых губах Вульпуса. Вряд ли он поверил, но мой авторитет вместе с его собственным должны были убедить подчинённых.

Кивнув и прочистив горло, вериспекс продолжил отчёт:

— Ещё мы нашли накладные на перевозку, — оказавшись рядом со мной, он включил нужную страницу на инфопланшете. — Здесь задекларированы все вещи, которые перевозились с транспортного корабля «Дионис» в поместье. Мы нашли всё, кроме одной позиции.

Быстро пролистав список, я добрался до нужной строчки.

— У него есть инвентарный номер? — Спросил я камергера, указывая в сторону рабочего стола мадонны. — Похоже, что речь идет именно об этом.

Мужчина закивал и осторожно подошёл ближе. Опустившись на четвереньки, он указал на аккуратную табличку, повешенную с нижней стороны столешницы.

— Хотите сказать она таскала его с собой по всему сектору? — Озвучила Афелия возникшие у меня сомнения.

— Хороший вопрос, — задумался я, оборачиваясь к дворецкому. — Как часто хозяйка брала его с собой в путешествия? Или это новое приобретение?

— Нет, господин, — покачал головой тот. — Сколько я тут работаю, госпожа всегда брала его с собой. Она никогда… с ним не расставалась.

Похоже, что мужчина внезапно вспомнил, как уже произносил подобную фразу. Его глаза боязливо выпучились, когда на моём лице появилась довольная ухмылка.

Вооружившись ауспиком, я решил еще раз изучить стол, на этот раз полностью потроша ящики с записными книгами, дата-хранилищами и инфопланшетами. Афелия и судья тем временем ещё раз внимательно изучали их содержимое.

Однако уже спустя час пришлось смириться с очевидным — ничто из этого не хранило что-то важное для меня. Книги расходов, пригласительные бюллетени, куча альбомов с нотами или набросками композиций и даже личные переписки. Но ничего, хотя бы отдаленно связанного с потайной комнатой.

— Тут должно быть что-то ещё, — не сдавался я, скидывая всё лишнее со стола и переключая ауспик на максимальную мощность.

Несмотря на выпотрошенный вид, стол продолжал сохранять массивную поддержку столешницы, вполне способную хранить в себе ещё один ящик. Лаковое покрытие закурилось неприятным горьким дымком, а дерево под ним начало чернеть, когда луч слишком долго задерживался на одном месте.

Потребовалось несколько минут, чтобы наткнуться на нечто странное в конструкции. Примерно в середине столешницы обнаружились швы. Над пространством для ног. Поводя прибором еще немного, я лишь подтвердил свои подозрения. Внутри что-то скрывалось. Осталось лишь понять, что именно.

— Надо найти замок или механизм, — опустившись на колени, я начал ощупывать руками резную древесину стенок по обе стороны от выреза для ног, слепо шаря по внутренностям тумб, из которых извлекли все ящики.

— А почему не разрубить? — Недоуменно спросила Афелия, продолжая стоять рядом во весь рост. — Думаю, ваш силовой меч легко справится.

— Очень может быть, что Кризи предусмотрела механизм самоуничтожения, если кто-то доберется до её секретов таким грубым методом, — эхом отозвался мой голос из-под стола.

Наконец пальцы наткнулись на что-то, напоминающее замочную скважину. Но был ли ключ? Рука сама собой потянулась к карману и вытащила пластековый пакет с кулоном.

Несколько мгновений и оборотов оборвались звонким щелчком. Часть резного торца столешницы слегка выступил вперёд. Снизу я нащупал выступ, зацепился за него и осторожно потянул тайный ящик на себя. Начищенная лакированная древесина плавно заскользила наружу.

Внутри освободившегося короба лежали письма, несколько конвертов и информационный планшет. Конечно же устройство оказалось заблокировано паролем, что тут же уменьшило его ценность. Без ключевого слова, взлом займет не один день.

Тогда я обратил внимание на письма. Многие из них выглядели довольно старыми, изрядно помялись и пожелтели. Найдя наиболее свежие, мои глаза мельком пробежались по немногочисленным строчкам, отчего закипела кровь.

Снова любовные письма.

В сердцах я сжал одно из них, и оно с шелестом упало в ящик. Ничего не говоря, я откинулся на спинку рабочего кресла и погрузился в размышления.

Афелия тем временем решила сама изучить находку. Несколько минут она пытливо вчитывалась в размашистый витиеватый почерк и разглядывала пикт-снимки, сложенные в один из конвертов.

— Хальвинд… — Спустя несколько минут позвала меня сестра взволнованным голосом. — Это же его преосвященство...

Я сразу оживился, беря в руки несколько карточек. На них ещё молодая примадонна была запечатлена в обнимку с мужчиной, подозрительно похожим на кардинала. Правда, на обороте была указана дата. Сто лет назад.

Выходит, что они знакомы? И кажется, довольно близко.

— Что в письмах? — Повернулся я к воительнице.

— Это… — Та немного замялась, отводя взгляд. — Любовная переписка. И ведут они её очень давно.

На вычитку всех писем потребовалась пара часов, но благодаря этому получилось составить цельную картину.

Дарданелла Кризи и Банифаций Анку — впервые встретились в семинарии на Сцинтилле, когда кардинал был уже в чине одного из настоятелей, а примадонна — юной послушницей.

Деталей их ранней жизни в переписке не нашлось, однако с того момента эти двое довольно тесно общались. Но на расстоянии. Настоятель подался в миссионеры, а его подопечная из приходского хора угодила под крыло одного из видных музыкальных деятелей, имя которого мне совершенно ничего не говорило.

Время шло, они взрослели. Голос и актерский талант позволили Кризи подняться очень высоко и дали доступ к омолаживающей терапии. Именно поэтому она сохранила свою привлекательность. В то же время её партнер по переписке успел побывать на нескольких мирах, в том числе на охваченном войной 47 Капелла. Вероятно, за проявленную там доблесть Анку получил перевод на Валон-Урр и должность декана одной из епархий на планете. С того момента его влияние росло, он поднимался всё выше, пока не забрался на самый верх…

Впрочем, Империум полнится подобными историями, что не вызвало бы у меня особого удивления. Если бы не ключевая деталь. Несколько раз в письмах делался акцент на тайных свиданиях Кризи и кардинала, когда примадонна прибывала на Валон-Урр с визитом.

Очевидно, что этих двоих связывало нечто большее, чем проходящее увлечение. Вероятно, по этой причине в одну из последних встреч примадонна преподнесла своему главному любовнику «особенный» подарок:

«…необыкновенной красоты брошь, овитую золотой лозой.»