В сумерках веры

Глава 11

— Бог-Император… — вырвалось у меня против воли, после чего кисть поразила крупная дрожь, и пикт-снимок с шелестом опустился на пол.

Словно ураган, в сознании начала раскручиваться чудовищная мысль, сокрушающая все остальные. Следом отозвались все шрамы на теле, вдруг напомнившие о себе неприятным зудом.

Не в силах стерпеть боль, я вскочил с кресла и опрометью бросился в сторону двери, которую с грохотом снёс. Мне срочно требовался свежий воздух. Каждое мгновение тело всё сильнее сопротивлялось моей воле, а мир вокруг стремительно преображался.

Эхо шагов, разносящееся по длинному коридору, сменилось звонким хрустом каменной крошки под стальной подошвой. А полумрак высоких потолков обратился в открытое грязно-зелёное небо. Но светлее от этого не стало.

На негнущихся ногах я хромал по руинам, напоминающим галерею Солнечного собора, усеянную телами гвардейцев и культистов. Ветер же, ударяя в спину, доносил до меня жуткий безумный смех, сковывающий сердце в ледяные тиски.

— Не может быть… не может быть… — бормотал я как полоумный, снося очередную сгнившую дверь и вваливаясь в атриум.

Где-то на границе слуха до меня доносились голоса, на своих плечах и руках я ощущал чужие прикосновения. Но ничего этого просто не могло быть на самом деле.

Нарастающий зуд превратился в полноценную боль, подначивая сорвать с себя одежду и растерзать тело. Однако мне всё ещё хватало сил, чтобы сопротивляться бездумному порыву.

— Хальвинд… — догонял меня скрипучий, хриплый голос. Голос человека, которого однажды я уже предал Анафеме.

Новый удар в тяжёлое дерево ставней, и в лицо врезался ледяной ветер, сбивающий с ног. Это было похоже на подлую подножку, от которой мир вокруг завертелся калейдоскопом, пока я наконец не достиг конца.

Кожу холодил пепел, что казалось невозможным. Огромные горы пепла, поглотившие моё тело почти полностью. Мне очень хотелось подняться и продолжить бежать, но тело не слушалось. Всё, что я сумел, — перевалиться на спину.

Тогда перед глазами встало небо. Уже не зелёное, а иссиня-чёрное, затянутое низкими облаками, казавшимися громадными кляксами чернил, на тёмной бумаге. Но в некоторых местах имелись пробелы, сквозь которые моим глазам удавалось разглядеть огни. Звёзды.

Их холодный свет успокаивал и напоминал о Золотом Троне, возвышающемся на далекой Терре. Напоминал о Владыке, что неустанно бдит за своими слугами. И даже за мной…

— Хальвинд! — голос Афелии ворвался в тишину ночи, сокрушая хрупкое сосредоточение.

Её сильные руки обхватили мои плечи и вырвали из снежного плена.

Свет звёзд сменился сиянием карих глаз воительницы. Одновременно строгих и снисходительных. Пропитанных скорбью и состраданием, стекающими по щекам.

Однако палатина продолжала оставаться собой и отвесила мне пощёчину. Кожу тут же обожгло, а полученный недавно порез вновь открылся.

Но эта боль позволила прийти в чувство и наконец вдохнуть полной грудью свежий воздух Валон-Урра.

— Кровь Императора, что с вами творится?!

— Всё… всё в порядке, — не в силах надышаться, отрывисто прохрипел я, поднимаясь на ноги.

Только тогда на глаза попался Вульпус, стоящий позади воительницы. Ночная тень и полушлем скрывали лицо судьи, но не нужно было быть псайкером, чтобы догадаться о чувствах, которые испытывал капитан.

— Проклятое колдовство, — прорычал я, сплёвывая, стараясь сохранить серьёзную мину. — Необходимо собрать все эти улики и спрятать от посторонних глаз, судья. Император свидетель, я едва не сошёл с ума.

— Да, господин, будет сделано, — несколько отстранённо отозвался арбитр, кивая и удаляясь обратно в особняк, оставляя меня наедине с надеждами, что его удалось обмануть.

А вот Афелия не стала притворяться.

— Что за вздор? — хмыкнула женщина, сложив руки на груди и пронзая меня укоризненным взглядом. — Думаете, он в это поверит?

— Для его же безопасности стоило бы, — нехотя ответил я. — Но хватит об этом… Нам нужно срочно возвращаться.

Я уже собирался повернуться в сторону флаера, но вспомнил о проклятой шкатулке, оставленной на столе в кабинете примадонны. О ксеноартефактах, заключённых внутри. Нельзя было оставлять их здесь, даже под присмотром арбитров.

Тогда, обернувшись к особняку, меня охватило странное чувство тревоги. Сейчас, когда чернильно-чёрные сумерки опустились на «приют безмятежности», стены здания не казались такими нежными и привлекательными. Темнеющие оконные проёмы казались ещё более тёмными, чем космическая пустота, скрывающими внутри чудовищных созданий.

Возможно, сомнения отразились на моём лице, потому что Афелия осторожно положила руку мне на плечо. Я резко обернулся в её сторону, но нашёл лишь взгляд, полный поддержки и решительности.

Ничего не говоря, мы кивнули друг другу и вместе поднялись по лестнице ко входным дверям.

***

Спустя час Вульпус ворвался в кабинет Кризи так бесцеремонно, как и учат арбитров, отвлекая нас от сбора писем в пластековый мешок.

— В чём дело, судья?

— Господин инквизитор… — Неуверенно начал вериспекс, украдкой заглядывая в инфопланшет. — Господин, я только что получил сообщение из столицы… говорят, что там началась страшная буря.

Мы с Афелией переглянулись, открыто демонстрируя непонимание.

— Сообщают о падении всего лётного транспорта и сильных помехах. Даже трансляции Арбитрес нестабильны.

— Это частое явление на Валон-Урре? — Спросил я, не обращаясь к кому-то конкретному, но в ответ получил лишь пару неоднозначных взглядов.

Если нет, то это могло означать лишь одно — наш незримый убийца не просто культист, бездумно поклоняющийся чудовищу, а демонопоклонник, готовящий отвратительный ритуал. И похоже, что он уже перешёл к основному этапу своего плана…

— Здесь есть наземный транспорт? Нам нужно как можно быстрее оказаться в столице.

***

К счастью, примадонна не отказывала себе в дорогих игрушках.

Уже через двадцать минут мы с Афелией мчались по заснеженному шоссе на модном кабриолете вишнёвого цвета. Свист ветра снаружи заглушал разве что рёв мощного двигателя, занимавшего большую часть вытянутого как стрела кузова. Время от времени из раструбов на капоте вырывались языки пламени, и автомобиль рвался вперёд ещё быстрее.

Порой мне хотелось предостеречь воительницу, чтобы она хоть немного сбавила скорость, но глядя на её решительное лицо и думая о подступающей угрозе, я прогонял эти мысли прочь.