В.А. Жуковский в воспоминаниях современников

сохранялось...

Затем, на все остальное, существовавшее при Бунине, неумолимое время

положило свою тяжелую руку и не оставило решительно ничего. Когда, после

смерти Афанасия Ивановича, Мишенское досталось по дележу наследникам, то

получаемые с него доходы не могли поддержать больших построек и огромной

дворни; все это рушилось и разбрелось. Внучка Бунина, известная писательница

Анна Петровна Зонтаг, по смерти мужа долго жила одинокою в небольшом

деревянном домике, теперь необитаемом и забитом. Все утверждают, что в

домике этом, поддерживаемом владелицею Мишенского, жила Елизавета

Дементьевна, мать поэта, до 1810 года, иначе сказать, до того времени, пока сын

выстроил ей в Белеве, для жительства, собственный дом. Другие же идут далее:

они утверждают, что в домике этом родился Василий Андреевич. Дом

действительно из довольно старых, как можно видеть и по рисунку (с левой

стороны главного здания, где бегут дети), но сказать о последнем что-либо

утвердительно мы не решаемся. Тридцать лет тому назад от дома шла к церкви,

по саду, густая, сросшаяся аллея, с подчиненною дорожкою; причем пред

главным зданием господского дома, спереди и сзади его, виднелись куртины с

цветами. Со смертию Зонтаг, в 1864 году10, поредела аллея и заросла дорожка к

церкви; о цветах не может быть даже и помина. Все отзывается пустотою и

безлюдием, которые на всякого постороннего могли бы наводить тоску, если бы

не противодействовала тому красота великолепной природы, окружающая

усадьбу со всех почти сторон. Против самого господского дома растут деревья, в

летнее время почти заслоняющие его от взора проходящих по дороге; видно, что

на этом месте существовал когда-то цветник. Дом построен из дерева и, по-

видимому, давно; камнем он обложен впоследствии, для прочности. Во

внутренность дома ведут два крыльца: парадное, с лицевой стороны, и черное, от

флигеля, где живет теперь управляющий имением (на рисунке -- с правой

стороны). Здание с трех сторон имеет по четыре окна, а одна стена его -- глухая.

Парадных комнат три: зал (большой), гостиная и диванная; две спальни

расположены в стороне, ближе к входу с крылец. Прекрасная библиотека

покойной Зонтаг долго хранилась в большом доме, но теперь она разобрана, а

оставшиеся книги не стоят даже и наименования книг, хотя они хранятся в тех же

шкафах. Только кой-какие портреты и картины, между которыми две-три

хороших, красят стены пустого дома. Портрет какого-то монаха, благовидной

наружности, обращает на себя внимание; передают, что это бывший

петербургский духовник Зонтаг. Два портрета в гостиной11 (один из них

поменьше) завешены кисеею; они, стало быть, дороже других портретов для

владелицы дома, если так бережно сохраняются. И действительно, на одном

изображен муж Анны Петровны, генерал Зонтаг, давно умерший, а на другом (по

уверению многих) нарисовано изображение матери Жуковского, Елизаветы

Дементьевны. Тут же, в столике, хранится и какая-то предсмертная работа Зонтаг,

составляющая, по-видимому, дорогое воспоминание для ее дочери и любопытство

для посторонних посетителей.

Мы, с своей стороны, сомневаемся, что на одном из портретов (меньшем)

нарисована мать Василия Андреевича, и сомневаемся недаром вот почему: во-

первых, турчанка Сальха, как мы знаем из биографии Жуковского, привезена

была в Мишенское 16-ти лет, в возрасте полного физического развития для

восточной женщины, на портрете же видим миловидную девочку лет 10--11; во-

вторых, краски портрета слишком свежи и ярки для 100-летнего изображения, и,

в-третьих (это главнейшее), "Васенька" был общим любимцем в семье Буниных и

их всех родственников, но мать его, при всей очевидной пользе ее для дома

господ (она была и экономкою, и надсмотрщицею над плетеньями ковров), не

могла занимать в господской семье такого видного положения, чтобы владельцы,

кто бы они ни были, решились написать ее портрет и тратиться на это.

Пассивностью положения своей дорогой матери возмущался иногда и сам

добрейший Василий Андреевич.

В настоящее время земля при селе Мишенском, мельница и лес

принадлежат дочери Зонтаг, Марье Егоровне, выданной в замужество за

австрийского подданного Людвига Гутмансталя-Бенвенути; муж и жена живут в

собственном замке Вексель-Штейне, близь Триеста12. Вид города Триеста,

вероятно, по этому случаю висит с другими картинами на стене диванной.

Гутманстали, по рассказам жителей села, люди весьма богатые и Мишенское, по-

видимому, держат в своих руках только по родственным воспоминаниям. Сам

Людвиг Гутмансталь занимает в Австрии какое-то весьма видное место. Муж и

жена, как полагать надобно, оба уже люди пожилые. У Марьи Егоровны считается

в Мишенском земли 408 десятин с саженями, а крестьяне вышли с наделом 337

десятин 770 сажен. В 50-ти дворах села считается около 500 душ обоего пола.

Хозяйством заведует управляющий. Близь церкви, на окраине холма, выстроена

недавно сельская школа, в которой было до 70 обучавшихся; при этом

замечательно, что у покойной Зонтаг школа существовала 35 лет тому назад, еще

при пресловутом крепостном праве, враждебно относившемся к грамотности

крестьян...

Супруги Гутманстали прежде ездили в Россию довольно часто; в

последний раз они приезжали лет семь или восемь тому назад, по смерти Елагина,

служившего местным предводителем дворянства. Как мы слышали, Гутманстали

намеревались было приехать в Мишенское и нынешним летом, но намерение это

почему-то не осуществилось. Владельцы Мишенского обыкновенно приезжают

не прямо в свое поместье, а в сельцо Уткино, к Е. И. Елагиной, их ближайшей

родственнице; Елагина по рождению дочь М. А. Протасовой от профессора