Вальс бывших любовников

– Ты, подруга, к психологу с этим не хочешь сходить? – как бы между делом поинтересовался Паровозников, открывая дверцу машины.

– С чем именно?

– Ленка… ну ты мне-то хоть не ври, а? Я тебя давно знаю. И о твоих отношениях с матерью тоже неплохо осведомлен. Ты из кабинета вылетела вообще без лица – что она сказала тебе?

– Да ничего особенного, – пожала плечами Лена, уже успевшая немного успокоиться. – Я, видимо, сама себя так негативно настраиваю каждый раз, потому и реагирую…

– Ты подумай про психолога все-таки.

– Ой… ну как я буду разговаривать об этом с посторонним человеком? Мне не пятнадцать лет, чтобы жаловаться кому-то на отношения с матерью, – поморщилась Крошина, садясь в машину. – И все, хватит об этом, очень тебя прошу. Поехали, никто не знает, сколько мы в гараже провозимся.

– Почему в гараже? – удивился Андрей, выруливая с парковки.

– Потому что все мои вещи там. Не спрашивай! – предостерегающе подняла она руку, заметив, что Андрей уже открыл рот для очередного вопроса, отвечать на который у нее не было ни желания, ни душевных сил.

Паровозников кивнул и молчал всю дорогу до гаражного массива, находившегося за рядом пятиэтажек, в одной из которых жила Наталья Ивановна Крошина.

Лена выбралась из машины, открыла гараж и ахнула – по бокам тянулись ряды полок, которых не было при отце, и на каждой из них стояли подписанные коробки с вещами. Лена увидела надпись «Бумаги Дениса» и почувствовала, как в носу защипало – мать вывезла сюда даже отцовский архив.

«Понятно, что с моими вещами она поступила точно так же. Удивительно, что вообще на помойку не отправила. Могла бы хоть позвонить, спросить, не хочу ли я их забрать», – подумала она, медленно двигаясь вдоль полок слева и вчитываясь в надписи на коробках.

– Тебе помочь? – Андрей, притулившись боком к косяку открытой двери, курил и наблюдал за Леной, совершенно растерявшейся и деморализованной увиденным.

– Помоги. Ищи надпись с моим именем.

Андрей выбросил окурок и шагнул в гараж, потянулся и принялся разглядывать коробки на полках по правой стене.

На поиски ушло довольно много времени, Лена начала злиться, понимая, что мать нарочно засунула все ее вещи так далеко, чтобы не натыкаться на них взглядом, когда приходила за машиной.

– Есть! – радостно воскликнул Андрей, стягивая с верхней полки в углу тяжелую коробку с надписью «Лена». – Может, на улице посмотрим? Тут темно совсем.

– Ну вообще-то щиток рядом с тобой, мог бы и выключателем воспользоваться, – буркнула Крошина, обходя смотровую яму и присаживаясь на корточки рядом с коробкой.

Открыв ее, она поморщилась – прямо сверху лежала большая фотография – портрет, сделанный, кажется, классе в девятом, для выпускного альбома. Лена терпеть не могла эту фотографию, но она почему-то нравилась отцу, и он повесил ее в своем кабинете. А мать, выходит, даже не положила ее к вещам отца, настолько была до сих пор зла на дочь.

– Хорошая фоточка, – взяв потрет в руки, сказал Андрей.

– Ничего в ней хорошего, – буркнула она и отобрала фотографию. – Мы тут не для того, чтобы фотографии рассматривать.

– Да? – удивился Паровозников. – А мне казалось, что как раз для этого.

– Ну ты ведь понял, что я имела в виду. И вообще… Смысл рыться в коробке, давай ее просто заберем, и все. В конце концов, это мои вещи. – Лена поднялась, поправила юбку. – Неси, в общем, в машину, дома разберу.

– Я думал, ты побыстрее хочешь.

– А альбом – вот он, – Лена выудила стоявший вертикально у стенки коробки толстый альбом в красно-коричневой кожаной обложке. – У меня не так много фотографий, так что с этим управимся и в комитете, а коробку я у тебя потом возьму, когда машину буду с парковки забирать – ты не против, если она в багажнике поездит?

– Да пусть ездит, места не жалко, – пожал плечами Андрей, убирая коробку в багажник. – Тогда запирай тут все, и поехали, нам ведь еще ключи завозить, а время дорого.

Малодушно сунув ключи секретарю матери с просьбой передать их владелице, Лена вернулась в машину, где Андрей с хмурым лицом разговаривал с кем-то по телефону.

– Поехали, – шепотом сказала Лена, но Паровозников показал пальцем на трубку и отрицательно покачал головой – мол, сперва договорю.

Лена открыла альбом, чтобы не терять времени, и принялась рассматривать фотографии в самом конце – там, где были уже студенческие снимки. У них подобралась очень дружная группа, и они все вместе много времени проводили и вне стен университета, ходили в походы с палатками, зимой ездили на турбазу кататься на лыжах, однажды летом даже устроили настоящий сплав по горной речке в соседнем регионе. Так случилось, что большинство одногруппников уехали из города, работали кто где, и с некоторыми Лена связь не поддерживала.

Сосредоточиться следовало на парнях, Лена думала, что это логично – три женских трупа… Но под имевшиеся в ее распоряжении предположения о комплекции и телосложении преступника никто из них не подходил.

– Ты не то смотришь, – раздалось над ухом, и Лена вздрогнула:

– Обязательно надо пугать меня?

– Я же не виноват, что ты так задумалась, – примирительно произнес Андрей. – Ты не те фотографии, говорю, смотришь. Ищи те, где есть сама в возрасте лет двадцати и чуть больше.

– Я просто подумала, что если это кто-то из моего окружения, то фотографии меня могут натолкнуть на мысль… Но пока не складывается. А вот я, смотри, – она развернула альбом так, чтобы Андрею было видно, но он твердо сказал:

– Я за рулем, если заметила. Давай не будем подвергать опасности окружающих, – и Лена положила альбом на колени:

– Ты иногда отвратительно правильный.

– Мы с тобой сотрудники правоохранительных органов, дорогая, потому сами должны в первую очередь соблюдать то, что положено, – назидательно произнес Паровозников, и Лена не стала напоминать ему о постоянных претензиях Филиппа по этому поводу.

Она снова принялась листать альбом, с грустью думая о том, что самые беззаботные годы уже давно позади. Сейчас на многие вещи нет ни сил, ни времени, а зачастую – и желания тоже. А раньше, в студенчестве, стоило кому-то кинуть клич, мол, айда на выходные в поход или на каток, и все, оставалось только быстро собрать вещи или найти коньки, а настроение и желание появлялись сами по себе.

Лена не особенно любила кататься на коньках, чувствуя себя неуклюжей, однако никогда не пропускала походов с группой, чтобы не отрываться от друзей, да и весело это было – кататься гурьбой наперегонки, падать, подниматься, потом греться горячим чаем в раздевалке…