Варламов

ся, приняв причудливый вид.

О варламовском Осипе можно бы сказать словами Гоголя (из

«Развязки «Ревизора»):

«В таком совершенстве, в такой окончательности, так созна¬

тельно и таком соображении всего исполнять роль свою — нет,

это что-то выше обыкновенной передачи. Это второе создание,

творчество».

Сохранился фотографический снимок — Варламов в роли Оси¬

па. Но в те времена оптика была плоха, светочувствительность

пластинок очень мала. Фотограф просил: «Не двигайтесь, не ды¬

шите...» И чуть ли не целую минуту «выдерживал». Поэтому на

снимке варламовский Осип выглядит скованным, застывшим ис¬

туканом.

Сохранилась граммофонная запись монолога Осипа. Но и спо¬

соб, возможности звукозаписи были в те времена не бог весть

какие. Да и Варламов не играет Осипа, а читает текст роли по

книге. И очень торопится, потому что сказано было: «Только во¬

семь минут! На восковке — сорок витков, больше не берет»...

А словесное описание того, как Варламов играл Осипа? (Оно

сложилось из великого множества рассказов людей, видевших его

в «Ревизоре».) Оно ведь тоже не заменит живого впечатления от

актерской игры.

И — другая комедия Гоголя — «Женитьба», оговоренная авто¬

ром как «совершенно невероятное событие в двух действиях».

И совершенно невероятное событие для Александрийской сцены;

спектакль удивительно стройный, слаженный, во всем согласный

авторскому посылу. Играли его с прочным и привычным успехом

долгие годы кряду. И не так, как заведено было в этом театре, —

кто во что горазд. Спектакль художественно цельный по всем сво¬

им слагаемым, равновысокий по уровню исполнения всех ролей.

Ни одного неверного или полого звука, ни одной нескладицы.

Беспримерный хор ладно спевшихся первых голосов.

Агафья Тихоновна — Е. И. Левкеева (позже — М. Г. Савина),

Фекла Ивановна — В. В. Стрельская, Подколесин — В. Н. Давы¬

дов, Кочкарев — Н. Ф. Сазонов (позже — К. Н. Яковлев) и Яич¬

ница — Варламов...

Что за человек этот Иван Павлович по «содомной» фамилии

Яичница и ио должности в департаменте — «экзекутор»?

Еще до того, как появится на сцене, рассказывает о нем сваха

Фекла Ивановна:

— ...Такой важный, что и приступу нет. Такой видный из се¬

бя, толстый; как закричит на меня... Да еще, мать моя, вклеил

такое словцо, что и неприлично тебе сказать. Важный господин.

Неча сказать, барин так барин: мало в эти двери не войдет — та¬

кой славный.

И вот появляется сам.

Уж кажется все знали Варламова: велик ростом, дороден. Но

в роли Ивана Павловича Яичницы вроде бы становился еще

выше и тучнее. Глыба глыбой! Входил в двери боком, потому —

поперек себя шире. Походка топтыгинская, тяжеловесная, косо¬

лапая. Иссиня-черные, смоляные густые волосы, брови, бакен¬

барды торчком — ни пригладить, ни причесать. Глаза цепкие,

хваткие, сосредоточенно мрачные. Лицо — цвета луковой шелухи.

И так же лоснится.

На нем вицмундир темно-зеленого сукна. Кажется, вот-вот

треснет по всем швам от тугих телес. А не треснет, так, значит,

сшит медной проволокой. Сапоги — рыжие, пудовые.

Войдя в комнату, Варламов внимательно, дотошливым взгля¬

дом осматривался, оценивая в уме обстановку. Ведь Яичнице не

так невеста нужна, как ее приданое — «движимое и недвижимое

имущество». Извлекал из кармана «регистр», прилежно состав¬

ленный со слов свахи.

— Каменный двухэтажный дом.

Голос гремучий, гулкий, на басах — что рык медвежий.

Прочитав первую строку из регистра, Варламов подходил к

боковой стене и, напирая плечом, всей тушей своей наваливался

на нее: каменная ли? (В этот момент за кулисами четверо рабо¬

чих сцены поддерживали декорацию. Варламов мог обрушить ее.)

— Дом каменный двухэтажный — есть! Флигеля...

Став возле окна, смотрел во двор.

— Есть. Дрожки, сани парные с резьбой...

Искал глазами сарай во дворе и словно видел с высоты вто¬

рого этажа, сквозь железную крышу сарая дрожки да сани. И не¬

довольно бурчал:

— В лом годятся... Ложки серебряные, две дюжины.

Упирал взгляд в огромный дубовый шкаф и удовлетворенно

кивал головой: ложки, конечно, есть — две дюжины, серебря¬

ные.

Читал дальше по «регистру» про то, чего не могло быть в этой

комнате. Выходил вперед и сообщал свою мысль зрителям:

— Нужно все это проверить на деле. Теперь, пожалуй, обе¬

щают и домы, и экипажи, а как женишься...

Злой, недоверчивый, пристальный взор в публику. И сразу

наружу вся косматая душа нещадного корыстолюбца.

Когда в доме Агафьи Тихоновны собирались искатели ее ру¬

ки, варламовский Яичница разговаривал с ними небрежно, ронял

слова свысока — подбирай, мол, сам, кому надо. Чиновник не¬

большого звания, держался так, словно и губернатор ему не брат.

Сверх всякой меры полон тупого сознания своей значительности.

И говорил не «в сторону», как требует того авторская ремарка,

а прямо глядя на Жевакина, Анучкина, Старикова:

— ...Я пойду обсмотрю со двора дом и флигеля: если только

все как следует, так сего же вечера добьюсь дела. Эти женишки

(мерил глазами всех поочередно) мне не опасны. Народ что-то

больно жиденький. Таких невесты не любят.

И, убедившись в добротности «недвижимого», уверенный в

своей неотразимости, «сего же вечера» требовал ответа Агафьи

Тихоновны: «да или нет», «изъяснитесь». И гремел многотруб¬

ным голосом, будто не с невестой беседует, а распекает подчинен¬