Варламов

стихии?»

«Дуйте ветры, пока не лопнут щеки коварных дочерей!» —

прозвучал вдруг ярко, громко, проникновенно трагический моно¬

лог Лира. У меня навернулись слезы. Оттого ли, что предо мной

лежал.уже больной Варламов, оттого ли, что передалась его ду¬

шевная неудовлетворенность, оттого ли, что он прекрасно прочел

монолог Лира?

Варламов погладил мою руку и с грустью сказал:

— Только никому не рассказывай об этом. Засмеют... И пер¬

вый хохотать будет Володя Давыдов... Не надо об этом иикому

знать. Пусть меня помнят смешным актером, а не смешным чело¬

веком»...

Что это? Извечное и неизбывное, давно и навсегда высмеянное

тяготение завзятого комика к роли трагической? Томительное

притязание без прав на то? Ничуть!

В статье о Варламове, в газете «Терек», С. М. Киров писал:

«...Ограниченный художественный размах Александрийского

театра не дал возможности К. А. Варламову обнажить весь свой

талант».

И большой знаток актерского искусства А. Р. Кугель утвер¬

ждал, что Варламов должен был играть и Лира, и Шейлока... Да

мало ли можно перечислить не сыгранных им ролей? Начать с

того же Фальстафа, что ему на роду было написано. А сэра Тоби

Бельча в «Двенадцатой ночи» или Оргона в «Тартюфе»? И до сов¬

ременного ему доктора Чебутыкина в «Трех сестрах» и, может

быть, Захара Бардина во «Врагах» Горького. Можно перечислять

еще и еще, да занятие это — праздное. И так сыграл свыше ты¬

сячи ролей!

Варламова иной раз обвиняли в лени. Хороша лень: свыше

тысячи ролей за сорок лет! Другое дело, что добрую половину из

них (а то и больше!) играл напрасно. По собственной невзыска¬

тельности, уступая дурному вкусу любимой им неразборчивой

публики, не переча театральному начальству. Он так и остался

для Александринки комиком, только комиком, приманкой для

полных сборов.

Побывал у больного Варламова театральный критик Э. Старк.

Рассказал, что пишет книгу о нем, и придуманным заглавием

книги похвастал — «Царь русского смеха».

А он по-ребячьи виновато, смущенно улыбнулся:

—¦ Выдумал тоже — царь! Что ты, милый?.. Я — слуга смеха.

Всю жизнь смеху служу...

Старк потом охотно рассказывал в кругу друзей о своем по¬

следнем разговоре с Варламовым. Но книгу назвал не по-варла-

мовски — «Слуга смеха», — нет, все-таки — «Царь русского сме¬

ха». Может быть, соблазнительным почел, дерзким и смелым при

живом русском царе величать комика царем. А Варламов-то был

прав: слуга смеха — точнее!

В эти июльские дни многие побывали у Варламова. На одино¬

чество не жаловался. Но все-таки тосковал по Давыдову, который

был в летнем отпуску и находился где-то далече. Часто вспоми¬

нал умерших друзей — Далматова, Стрельскую.

— Мне нс хватает их. Милой Вари, умницы Васи...

Рассказывает балерина Мария Мариусовиа Петипа:

— Я часто бывала у дяди Кости. Мы с ним с давних лет ста¬

рые друзья. Но последнее время, в виду того, что я крайне за¬

нята была в Обуховском лазарете, где работала в качестве сестры

милосердия, я не имела возможности бывать у него. Но пред¬

ставьте себе: 1 августа какие-то невидимые силы потянули меня

непременно поехать в Павловск. И я поехала. Константин Алек¬

сандрович крайне обрадовался моему приезду. «Спасибо, голу¬

бушка, что ты приехала», — сказал он мне. Интересовался моей

работой в лазарете, подробно расспрашивал о раненых солдатах

и хвалил меня за труды. Когда я собиралась уехать, он со сле¬

зами на глазах сказал:

— Ради бога, не уезжай, что-то скучно мне. Выпей еще чайку.

Вечером 1 августа Варламов совсем сник. Вдруг заговорил о

смерти.

— Умирать не хочется... Не скажу, чтобы боялся смерти, гре¬

хов за собой не чувствую. Просто жизнь очень люблю. Ужасно

люблю...

И еще сказал сестре Марии и Елизавете Васильевне:

— А вы не пускайте меня туда... Держите за руки и не пу¬

скайте!

В субботу 2 августа наконец уступил настояниям доктора

Поплавского собрать на завтра консилиум врачей. Но не до¬

ждался врачей.

В воскресенье 3 августа 1915 года, в 6 часов 30 минут утра,

умер, сидя в кресле перед окном, обращенном на восток, на ран¬

ний северный рассвет.

Утром 5 августа двухтысячная толпа встречала траурный поезд

с телом покойного на Царскосельском вокзале.

Многие помнили, что совсем недавно именно на этом вокзале

почитатели таланта великого артиста провожали его в последнюю

гастрольную поездку по стране. То были веселые проводы, с пес¬

нями и цветами... Было множество цветов и венков и сегодня, но

перевязанных черными лентами.

Лежал Варламов в гробу «ужасно нарумяненный гримером»

(так пишет в своем дневнике С. И. Смирнова-Сазонова). Но гроб

пришлось закрыть. Лил бесконечный, мелкий осенний дождь.

Погребальная колесница проделала под дождем большой путь

по петроградским улицам от Царскосельского вокзала до клад¬

бища Новодевичьего монастыря. Первыми шли за гробом род¬

ные — сестра Мария и невестка — Е. В. Варламова. И об руку

с ними М. Г. Савина. Анюты на похоронах не было...

По дороге толпа все прибывала и прибывала. На кладбище

собралось уже пять тысяч человек.

Похоронили его в семейном склепе Варламовых, рядом с ро¬

дителями и старшим братом.

Над могилой не было произнесено траурных речей. Не уни¬