Ваш муж мертв

Я пригладила свое кремовое сатиновое платье длиной до колена – 14-го размера [14] , в который мне едва удалось себя втиснуть. Что же он все-таки во мне нашел? Очевидно, некоторые из гостей задавались тем же вопросом – судя по их перешептываниям и взглядам. Но это все было не важно. Дэвид меня любил, и только это имело значение.

– Давай возьмемся за нашу семью прямо сейчас, – предложил он во время нашего медового месяца в Дорчестере. Ему не нужно было меня убеждать. Я и сама хотела ребенка. Мне хотелось сделать в жизни что-то еще, что не являлось бы частью карьеры.

14

Соответствует 48-му российскому.

У меня имелись сомнения, возможно ли это из-за моего возраста, но всего два месяца спустя я уже забеременела.

– У некоторых женщин, – сказал мой доктор, – наблюдается последний всплеск фертильности в вашем возрасте.

Я держала эту новость при себе, не желая сообщать ее Дэвиду по телефону и дожидаясь, когда наши рабочие расписания позволят нам провести ночь вместе в его лондонской квартире. В то время он уже начал бывать дома меньше, чем раньше.

Ожидание того стоило – чтобы увидеть его лицо.

– Ты уверена? – Дэвид подхватил меня на руки и осторожно покружил по комнате. – Это же потрясающе!

На следующей неделе он неожиданно объявился в моем служебном доме на территории тюрьмы с двумя пакетами. В одном был устрично-белый пеньюар для беременных. А в другом – маленькая вязаная кукла в яркой желтой шляпе.

– Я не смог удержаться, чтобы не купить это в дизайнерском магазине в Челси.

Было видно, что Дэвид радовался, как ребенок.

– Поздравляю, – сказал Патрик, когда я сообщила ему эту новость, предупредив, что пока об этом не следовало знать никому другому. – Твой муж сейчас, наверное, на седьмом небе от счастья.

Я уже замечала раньше, что Патрик избегал называть Дэвида по имени.

– Да, он очень счастлив.

Мой муж даже выкроил время, чтобы отправиться со мной на УЗИ на третьем месяце.

– Не могу же я пропустить такое событие, дорогая! Если бы потребовалось, я бы горы свернул, чтобы быть в этот день с тобой.

Мы въехали на парковку перед клиникой. Когда Дэвид двигался задним ходом, пристраивая машину на свободное место, его телефон зазвонил.

– Не трогай! – рявкнул он мне.

– Я просто хотела помочь.

– Не надо этого делать.

Шокированная, я положила телефон обратно в держатель на приборной панели.

Потом мы молча направились в клинику. Этот момент, который должен был стать для нас особенным, оказался безнадежно испорчен. Однако через какое-то время мы оба с изумлением смотрели на экран.

– Вот голова, – сказала врач, делавшая УЗИ. – Видите?

– Наш ребенок, – выдохнул Дэвид. – Это какое-то волшебство.

Потом он наклонился и поцеловал меня прямо перед врачом:

– Я так тебя люблю!

Наш недавний инцидент был забыт. Как будто его не случалось вовсе.

Нам сделали два распечатка УЗИ.

– Я тоже хочу иметь один при себе, – заявил Дэвид, засунув его в карман и похлопав по нему.

Когда мы возвращались к машине, он обнял меня за плечи.

– Мы будем прекрасной семьей. Наш ребенок ни чем не будет нуждаться. Я так горжусь тобой, любимая. Ты же это знаешь?

К тому времени моя беременность стала уже заметна. Не сильно. Лишь небольшой животик. Но этого было достаточно.

Сотрудники начали перешептываться. Заключенные с любопытством меня разглядывали.

– Так, значит, она и не лесбиянка, – услышала я разговор.

– Это ничего не значит. Она могла и сама шприцом все сделать.

– Но она вышла замуж.

– Мало ли что она говорит.

Между тем обстановка в тюрьме была не очень спокойная. Вечера становились темнее. Приближалось Рождество. С отоплением возникали перебои. Кроме того, возникли проблемы с женщинами, работавшими в прачечной. Одна из заключенных обнаружила, что выданные ей «чистые» простыни оказались испачканы фекалиями. Никто из женщин не взял на себя ответственность, поэтому я решила наказать их всех, лишив разрешения на телефонные звонки или посещения тренажерного зала дважды в неделю. Естественно, это не прибавило мне популярности.

Потом одна молодая женщина из блока матери и ребенка попыталась сбежать со своим годовалым малышом, когда их отвезли в больницу для плановой иммунизации. Обычно подобные процедуры проводились в тюрьме, но тот ребенок не прошел вакцинацию вместе со всеми, потому что ему нездоровилось.

– Недалеко успела уйти, – сообщил мне надзиратель.

Я распорядилась, чтобы женщину наказали запретом на посещения, а это означало, что она будет лишена возможности видеться со своим старшим сыном, жившим с ее родителями. Мне было очень тяжело – однако оставлять такое нарушение без наказания не следовало, иначе и другие женщины могли взять с нее пример. Я чувствовала себя словно в западне. Сколько еще все это будет продолжаться?

– Сука, – бросила в мой адрес Зельда, проходя мимо меня по коридору. Я велела, чтобы ей также запретили посещения, как и той женщине, что пыталась сбежать. Я понимала, что это еще сильнее разозлит ее, но мне требовалось поддерживать порядок в тюрьме.

Зельда Дарлинг была проблемной заключенной. Чуть что было не так, она всегда первой бросалась жаловаться в Независимую наблюдательную комиссию. И при этом я отмечала про себя, что мой отец наверняка восхищался бы ею. При других жизненных обстоятельствах она вполне могла бы стать замечательной профсоюзной активисткой. Между тем Зельда очень сильно озлобилась против меня лично.

Если бы я только знала, насколько далеко все это зайдет.

Глава 44 Хелен

– Ты точно не видела Дэвида? – снова спрашивает Пердита незадолго до обеденного перерыва.

– А что такое?

Я произношу это резким и независимым тоном, но внутри у меня загорается беспокойство. Вдруг она знает, что между нами что-то есть? Может, кто-то подслушал наш разговор в офисе?

– Он пропустил еще одну очень важную встречу сегодня. Это совсем не в его стиле.

Ха! Она явно не слишком хорошо его знает. Несмотря на наше столь непродолжительное знакомство, даже я могу сказать, что Дэвид не тот человек, который играет по правилам. Так же, как и я сама.

– Я просто ничего не понимаю. – Пердита взъерошивает руками свои волосы, безнадежно портя укладку. Мне становится почти жаль ее.

– А ты звонила его жене? – интересуюсь я.

Пердита делает гримасу.

– Она говорит – думала, что Дэвид остался в лондонской квартире. Но когда она заехала туда, там никого не оказалось. Он не отвечает даже по своему личному мобильному.