Ведьмак. Перекресток воронов
Шрифт:
— Оказалось ведь, — наконец продолжила она, — что Рейндерт получил раны не при защите Каэр Морхена, а когда бежал оттуда.
Геральт молчал.
— Время прошло. Время, что всё меняет. Так называемая объективная правда растаяла в тумане. Весемир упорствует в своём, а я... Я стараюсь не упорствовать. Хочу простить... Нет, не простить. Забыть. Рейндерт — теперь Престон Хольт, вернулся к своему истинному имени — уже много лет самоотверженно спасает людей в Каэдвене от чудовищ, снимает проклятия и чары. Захаживает в храм. Мы не раз пополняли ему запасы эликсиров, частенько лечили раны. Врачуя заодно и мои. Те, что больнее. Те, что от воспоминаний.
—
— Я не нанимался к нему. Действую по доброй воле, по взаимному доверию. Я как бы перпро...
— Per procura. Это значит «замещающий».
— Ну, знаю я.
— А то, что зимовать тебе положено в Каэр Морхене, а не у Хольта в Рокаморе, тоже знаешь? Или то, что весьма дурно, коли тебя с Хольтом свяжут?
— Отчего же?
— Хольт... — жрица поднесла ладонь ко лбу. — Хольт не тот наставник, какой тебе нужен. Ты должен искать свои пути. И прямые, и иносказательные. Обещай мне, что оставишь Рокамор. И Хольта.
Он промолчал. Ассумпта из Ривии пристально глядела на него. Наконец тяжко вздохнула.
— Ты явился сюда, Геральт, не отпирайся, за советом да сведениями. Получил и то, и другое. Что с этим сделаешь — твоё дело. Чему могли, мы тебя выучили, на том конец, обучение завершено. Теперь, коли ошибёшься аль набедокуришь, коли дурного совета послушаешь — уже не Неннеке в угол поставит. Жизнь поставит.
Долго сидели в молчании.
— Куда теперь путь держишь?
— В... — он запнулся, но решил не лукавить. — В Спинхэм. После на северо-восток, на край марки. Поселенцам подмога нужна.
— Верно. Ты ведьмак.
Сороки в саду всё ещё стрекотали.
— Мать Ассумпта?
— Да?
— Намедни мне сказали, что имя Геральт... мужицкое.
— Пусть так. Но это твоё имя.
— Ну да, но... Может, добавить чего? Какое-нибудь «из», как у вас? Этакую дворянскую приставку?
— Приставку, — поправила она. — Да только какой из тебя дворянин, Геральт? К чему тебе рядиться в чужие перья?
***
Зоэ, Фервида и Ипполита, девушки из «Лорелеи», маялись от безделья. Было будничное утро. Каждая коротала время, как могла и как нравилось. Зоэ вязала беретик для дочурки. Фервида читала учебник по выращиванию комнатных трав. Ипполита глазела в окно, наблюдая за ласточками, кружившими вокруг башни ратуши городка Спинхэм.
Все слышали скрип лестницы, но никто не обращал внимания. Даже когда в комнату вошла Пампинея Монтефорте, никто не встрепенулся.
— Есть дело, — объявила Пампинея. Её пышная грудь колыхалась. — У нас гость. Но предупреждаю: это должно остаться в секрете.
— Опять господин бургомистр? — фыркнула Зоэ. Ипполита только закатила глаза.
— Нет, — покачала головой Пампинея. — На этот раз не бургомистр. Гость ещё более секретный. Потому и пришла к вам — мы знакомы не первый день. И я вам доверяю. А эти молоденькие... нет, в доносительстве их не подозреваю, но дурёхи такие — могут просто разболтать...
— Так кто же это? Говорите, госпожа мама. Умираем от любопытства!
— Ведьмак.
— Господин Хольт? — хихикнула Фервида. — Неужто помолодел?
— Ну-ну, — погрозила пальцем Пампинея. — Без таких шуточек! Господин Хольт — уважаемый клиент. Но речь не о нём. Это молодой ведьмак. Совсем юный, я
бы сказала. И симпатичный. В меру. Кто не боится? Кто возьмётся?— А та, что возьмётся, — спросила после недолгого молчания Зоэ, — что с этого будет иметь?
Пампинея Монтефорте раздумывала недолго.
— Три четверти платы, — решила она, — может оставить себе.
Девушки переглянулись. Потом посмотрели на госпожу маму.
— Что ж, — улыбнулась Ипполита, — придётся тянуть жребий. Кому достанется короткая соломинка — той и ведьмак.
— А может, — Фервида тоже улыбнулась, — укоротим две соломинки?
— А по-моему, — сказала Зоэ, — никакие соломинки не нужны.
***
Уважаемый Господин
Престон Хольт
Districtus Бан Филлим
Oppidum Рокамора
Datum ex urbe Belvoir, die 6 mens Augusti anno 1229 post Resurectionem
Дорогой Престон, salve!
Во исполнение нашего договора спешу уведомить, что со дня визита ко мне молодого господина Геральта и до отправки сего письма на мой счёт банковскими переводами поступила общая сумма в 4.885 каэдвенских марок, прописью: четыре тысячи восемьсот восемьдесят пять 00/100.
Причитающуюся тебе сумму, за вычетом моей комиссии и уплаты налога, перевожу на твой обычный счёт.
Несомненно, дорогой Престон, ты обратил внимание: судя по подсчётам, со времени майского визита ко мне молодой ведьмак должен был истребить изрядное количество чудовищ. То есть либо он прикончил их немало, либо убил поменьше, но умело торговался — и то, и другое, признаться, говорит в его пользу. Поздравляю с выбором, будет толк из твоей per procury. Хоть молодой ведьмак едва ли знает значение этого слова, в очередной раз подтверждается: важнее хорошо делать свою работу, чем знать, как она учёно именуется.
Судя по банковским переводам, молодой ведьмак уже обошёл часть Западной Мархии и Верхнюю Мархию. Наведался, как мне известно, и в храм богини Мелитэле в Эльсборге. Любопытно, что сразу после этого он заглянул в «Лорелею» в Спинхэме. И провёл там некоторое время. Что ж, молодость есть молодость, а на что он тратит свои per diem — его личное дело. Лишь бы не слишком экономил на еде, не то ослабнет.
Тревожит меня только одно: вокруг юнца крутится немало соглядатаев. Есть у меня основания полагать, дорогой Престон, что интересует их вовсе не юнец, а ты. Будь осторожнее.
Saluto te, Тимур Воронофф
Глава девятая
Пусть ваши нивы зарастут дурманом и сорной травою; пусть терновник ваше поле отравит, пустырник задушит! Да не познаете вы радости никакой, проклятьем пожираемые до самого нутра, до глубин души! В труху вас измелю, в ржавую, в затхлую, в гнилую древоточину!
Стефан Грабинский
Глава девятая
Первое, что увидел Геральт, въехав в городок через ворота с воротным механизмом, был висельник. Точнее, молодая светловолосая девушка в изодранной одежде. Она висела на жерди колодезного журавля, покачиваясь и поворачиваясь на ветру. Проезжая мимо, он различал детали — распухшее лицо, неестественно вытянутую шею, кровоподтёки на бёдрах, почерневшие от запёкшейся крови ступни.