Вэкфильдский священник

Все это до того понравилось сквайру, что онъ непремнно пожелалъ, чтобы и его приняли на фамильную картину, и просилъ написать его въ вид Александра Македонскаго у ногъ Оливіи. Мы поняли это какъ намекъ на то, что онъ желаетъ собственно вступить въ наше семейство, и нашли невозможнымъ отказать ему въ этомъ. Живописецъ опять принялся за работу, и такъ какъ онъ трудился очень быстро и прилежно, то мене чмъ въ четверо сутокъ все было готово. Картина вышла огромная, и надо сознаться, что красокъ онъ не пожаллъ, за что жена моя не могла имъ нахвалиться. Вс мы были до крайности довольны его работой; но тутъ вдругъ представилось неожиданное затрудненіе, о которомъ никто и не подумалъ, покуда картина не была окончена: она оказалась такъ велика, что ее негд было повсить у насъ въ дом. Какъ могли мы не обратить вниманія на такое существенное обстоятельство — я и самъ не знаю; но фактъ на лицо, и, сознавъ его, мы страшно разогорчились. И такъ, эта картина, которая должна была льстить нашему самолюбію, вмсто того оставалась прислоненною къ кухонной стн, куда художникъ поставилъ ее съ самаго начала и тутъ же рисовалъ: ни въ одну дверь не оказалось возможнымъ протащить ее, и вс сосди надъ нами подшучивали. Одинъ сравнилъ ее со шлюпкою Робинзона Крузе, слишкомъ длинной для употребленія; другой находилъ, что она больше похожа на клубокъ нитокъ, попавшій въ бутылку; иные придумывали, какъ бы ее вытащить, а другіе только дивились, какимъ образомъ мы ее протолкали въ кухню.

Но пока многіе только насмхались, другіе предавались по поводу картины очень обиднымъ предположеніямъ и намекамъ. Портретъ сквайра въ сред нашего семейства приносилъ намъ такъ много чести, что не могъ не возбудить и зависти. Скандальные слухи поднялись со всхъ сторонъ, и спокойствіе наше безпрестанно нарушалось визитами друзей, приходившихъ сообщить намъ, что про насъ разсказывали недруги. На такія рчи и мы, конечно, не оставались въ долгу и отвчали на нихъ довольно запальчиво. А худая молва, какъ извстно, только скоре ростетъ отъ противорчія.

Одять мы собрались обсудить, чмъ бы остановить злословіе нашихъ враговъ, и придумали такую хитрую мру, которая мн вовсе не нравилась. Состояла она вотъ въ чемъ: такъ какъ намъ всего важне было удостовриться, точно ли мистеръ Торнчиль съ честными намреніями ухаживаетъ за нашею дочерью, жена моя взяла на себя вывести дло на чистую воду и для этого собралась посовтоваться съ нимъ насчетъ выбора жениха для своей старшей дочери; и если это не вызоветъ съ его стороны немедленнаго предложенія руки, поршили устрашить его соперникомъ. Но я ршительно возсталъ противъ этого и до тхъ поръ не соглашался, покуда Оливія не дала мн торжественнаго общанія выйти замужъ за этого мнимаго соперника, если сквайръ не помшаетъ этому, женившись на ней самъ. Таковъ былъ общій планъ, и хотя я пересталъ дятельно противиться ему, однакожъ и одобрить по-настоящему не могъ.

Въ слдующій разъ, когда пришелъ мистеръ Торнчиль, мои двочки не показывались, чтобы доставить мамаш случай выполнить свой планъ на простор; он ушли, однако же, не дальше сосдней комнаты, откуда могли подслушать весь разговоръ. Жена повела бесду очень искусно, замтивъ, что мистеръ Спэнкеръ довольно хорошая партія для одной изъ двицъ Флемборо. Сквайръ согласился съ этимъ, и тогда она выразила мысль, что съ хорошимъ приданымъ не мудрено найти и хорошихъ жениховъ.

— А вотъ помилуй Богъ бдныхъ-то невстъ! продолжала она: — что нынче значитъ красота, мистеръ Торнчиль? И что значатъ какія ни есть добродтели и хорошія качества въ наше время, когда вс только и помышляютъ о выгодахъ, да о нажив? Нынче уже не спрашиваютъ, какова двица, а такъ-таки прямо: много ли за нею приданаго?

— Сударыня, отвчалъ онъ, — я вполн признаю справедливость и оригинальность вашихъ замчаній; и будь я королемъ — ничего бы этого не было: тогда именно насталъ бы золотой вкъ для барышенъ-безприданницъ. И, конечно, прежде всего я озаботился бы устройствомъ судьбы вашихъ двухъ двицъ.

— Ахъ, сэръ, подхватила жена моя; — теперь я вижу, что вы изволите шутить! А хотла бы я быть королевой: тогда я знаю, кого бы моя старшая дочь выбрала себ въ мужья. Да, кстати, разъ вы сами навели меня на эту мысль, скажите мн серьезно, мистеръ Торнчиль, нельзя ли найти для нея подходящаго мужа? Ей теперь девятнадцать лтъ, она ужъ вполн взрослая, воспитанная, и даже, могу сказать безъ хвастовства, ничмъ не обижена отъ природы.

— Сударыня, отвчалъ онъ, — если бы я взялся выбирать ей мужа, я бы искалъ человка, одареннаго всми совершенствами, могущими составить счастіе такого ангела: человка разумнаго, богатаго, съ возвышенными вкусами и сердечною искренностью. Вотъ какимъ долженъ быть, по моему мннію, подходящій для нея мужъ, сударыня.

— Прекрасно, сэръ; но знаете ли вы такого человка?

— Нтъ, сударыня, — сказалъ онъ, — и полагаю, что невозможно найти такого, который былъ бы достоинъ ея. Она такое сокровище, что не подобаетъ одному человку обладать ею: она — богиня; клянусь душой, я говорю только то, что думаю: она — ангелъ.

— Ахъ, мистеръ Торнчиль, вы все льстите моей бдной двочк; а мы подумываемъ выдать ее за одного изъ вашихъ фермеровъ, у котораго недавно умерла мать и ему нужна хозяйка. Вы, вроятно, догадались о комъ я говорю, это фермеръ Уильямсъ; обстоятельный человкъ, мистеръ Торнчиль, и она за нимъ безъ хлба сидть не будетъ; къ тому же онъ уже нсколько разъ длалъ ей предложеніе — (что, мимоходомъ сказать, была правда). — Но только, продолжала она, — мн было бы пріятно слышать, сэръ, что вы одобряете нашъ выборъ.

— Какъ, сударыня! воскликнулъ онъ: — вы хотите, чтобы я одобрилъ подобный выборъ? Никогда! Какъ, такую красоту, такой умъ и прелесть отдать въ руки существа, вполн неспособнаго понять, какое сокровище ему достанется? Извините меня, я никакъ не могу одобрить такую вопіющую несправедливость; и у меня на это свои причины.

— Такъ вотъ что! воскликнула моя Дебора:- коли у васъ есть свои особыя причины, это другое дло; но, сэръ, мн бы хотлось знать, какія же такія причины?

— Извиняйте, сударыня, сказалъ онъ:- он лежатъ такъ глубоко (тутъ онъ положилъ руку на сердце), что я не могу вамъ открыть ихъ. Он сокрыты здсь и должны оставаться сокровенными.

Когда онъ ушелъ, мы опять собрались на совщаніе, но не могли ршить — какъ понимать столь утонченныя чувства. Оливія находила, что вс его рчи доказываютъ самую возвышенную страсть, но я не могъ съ этимъ согласиться: съ моей точки зрнія было ясно, что онъ гораздо больше думаетъ о любви, чмъ о женитьб; но какъ бы то ни было, ршено было принести въ исполненіе планъ касательно фермера Уильямса, который съ самаго переселенія нашего въ эти края замтилъ Оливію и ухаживалъ за нею.

XVII. Едва ли найдется добродтель, способная устоять противъ долговременнаго и пріятнаго искушенія

Такъ какъ для меня все дло было въ томъ, чтобы моя дочь была дйствительно счастлива, я ничего не имлъ противъ такого жениха, какъ мистеръ Уильямсъ: онъ былъ человкъ зажиточный, обстоятельный и простосердечный. Немного было нужно хитростей, чтобы оживить его отвергнутую любовь и ободрить къ новому ухаживанію, такъ что дня черезъ два онъ и мистеръ Торнчиль встртились у насъ въ дом и нкоторое время смотрли другъ на друга весьма недружелюбно. Но фермеръ Уильямсъ не былъ долженъ ни копйки своему землевладльцу и потому держалъ себя вполн независимо. Оливія съ своей стороны отлично разыгрывала роль кокетки, если можно назвать ролью то, что было сущностью ея природы; всю свою нжность она какъ будто сразу перевела на новаго вздыхателя. Мистеръ Торнчиль казался глубоко огорченнымъ такимъ предпочтеніемъ, былъ задумчивъ, разсянъ и наконецъ ушелъ. Меня, по правд сказать, удивило такое сильное огорченіе, тогда какъ онъ имлъ полнйшую возможность устранить его причину, заявилъ намъ честнымъ образомъ о своихъ намреніяхъ. Но каковы бы ни были его страданія, было очевидно, что Оливія мучилась еще боле. Посл каждаго подобнаго свиданія со своими вздыхателями, — а такихъ свиданій было нсколько, она обыкновенно удалялась въ свою комнату и тамъ предавалась своему горю.

Однажды вечеромъ, посл того какъ она довольно долго поддерживала притворную веселость, я вошелъ къ ней и засталъ ее въ слезахъ.

— Вотъ видишь, дитя мое, сказалъ я, — что, довряя страсти мистера Торнчиля, ты только лелешь пустую мечту: онъ допускаетъ соперника ухаживать за тобою, не взирая на то, что соперникъ этотъ во всхъ отношеніяхъ ниже его, и зная притомъ, что отъ него зависитъ получить на тебя вс права, стоитъ для этого только откровенно заявить о своихъ чувствахъ.

— Да, папа, отвчала она:- но у него есть свои причины для такого промедленія; я знаю, что есть. Искренность его взглядовъ и словъ убждаетъ меня въ томъ, что онъ меня высоко уважаетъ. Вскор, я надюсь, выяснится и все великодушіе его привязанности, и тогда вы увидите, что я понимаю его лучше, чмъ вы.