Великий перелом

— Так иногда бывает.

— В любой войне есть победитель. И в этой он есть.

— И кто же это?

— А кто заработал на военных поставках и кредитах?

Гинденбург ненадолго завис. После чего ответил:

— США тоже взяли в руки оружие.

— США — это США. Вопрос был о том, кто заработал на этом всем безобразии? То, что сенат отправил умирать негров и реднеков — дело десятое. Причем, хочу отметить, сделал он этого он далеко не сразу.

— И кто же это этот выгодоприобретатель?

— Давайте я зайду немного издалека? Хорошо? Отлично. Вы знаете, что такое ФРС?

— Достаточно неплохо. Мне несколько раз предлагали что-то подобное устроить в Германии.

— А знаете кто акционеры ФРС?

— Это так важно?

— О! О ключевой вопрос. Дело в том, что из порядка двухсот тысяч акций, выпущенных при первичном размещении, шестьдесят пять процентов оказались в руках банкирских домов Старой Европы. Если мои источники не врут, то это семья Rothschild, прежде всего лондонская и берлинская их ветка, парижский дом Lazard, итальянский банк Sieff и гамбургский дом Warburg.

— Вы уверены?

— Настолько, насколько вообще можно быть уверенным в таких делах. Оставшиеся 35 % были разделены между четырьмя банками, которыми владеют дома Моргана и Рокфеллера[1].

— Интересно, но, к чему вы это говорите?

— Вы не припомните, кто не так давно выдал Германии кредит для погашения репараций? Тот самый, который вы даже в руках подержать не успели.

Гинденбург скрипнул зубами, промолчав.

— Не открою вам великой тайны, если расскажу, что революцию в России также финансировали. В частности — Лев Давидович выступал этаким «расчетным счетом», через который нам поступали деньги из City bank, который контролировал Рокфеллер, и из финансовых структур Моргана.

— И вы так легко об этом мне говорите?

— Мы были готовы сотрудничать хоть с дьяволом, чтобы свергнуть ненавистный царизм. Романтическая увлеченность, которая сыграла с нами дурную шутку.

— Шутку? Разрушение собственной страны — это трагедия, а не шутка!

— Это так. Но я не об этом. О процентах. Развязанный Свердловым красный террор привел к обширному ограблению населения. И все эти средства ударно выводились за рубеж. Формально — на нужды мировой революции. Фактически они оседали в основной своей массе на счетах тех же самых выгодоприобретателей. Львиная доля — в финансовых структурах того самого Рокфеллера и Моргана. Напрямую, в виде золота. Хотя был еще вывоз антиквариата и куда уходили деньги от его продажи мне точно не известно. Или вы думаете, я структуру Коминтерна просто так постарался придушить? Через нее до сих пор продолжали утекать деньги из страны. Это была ТАКАЯ дыра в борту нашего корабля, что и утонуть недолго.

— Много денег ушло?

— Намного больше десяти миллиардов рублей золотом. Точно оценить потери невозможно. Никто ведь толком не вел документацию. Даже после захвата документов Коминтерна мы можем только предполагать. У Феликса есть более точные числа, так что могу путать. Но там точно больше десяти миллиардов.

— В революцию, надо полагать, они вложили сильно меньше?

— Разумеется. Опять же, точных сведений у меня не было. Но вряд ли там было больше пятидесяти миллионов. Потом она уже была на самоокупаемости и платила проценты.

— И зачем вы в это впряглись?

— Я? Потому хотел утвердить в России общество социальной справедливости. Но я от денег был очень далек. Те же, кто все это проворачивали, вряд ли верили в успех революции. Маркс и его последователи не верили в победу революции в России. Страна то насквозь правая. Как тут левые могут победить? Но оказалось, что норманны, если будут достаточно организованны и решительны, могут многое завоевать.

— Какая дрянь…

— Революцию не делают чистыми руками, — пожал плечами Фрунзе. — Россию воспринимали как ресурс. Завертеть дела. Ограбить настолько, насколько можно. А потом заняться нормальной революцией в стране, которая намного лучше для этого подходила. Например, в Англии с ее развитым рабочим классом.

— И вы хотите сказать, что не были к этому причастны?

— Я об этом вообще узнал совсем недавно. В те годы шутили, что революция держится на еврейских мозгах, латышских стрелках и русских дураках. Вот я, видимо, этим дураком и был. Даром что молдаванин. И не я один.

— Допустим. А причем тут Германия?

— Вы знаете о том, что уже упомянутый мною Лев Давидович Троцкий, он же Бронштейн, незадолго до убийства эрцгерцога завез денег казначею "Черной Руки" Владимиру Гачиновичу?

— Думаете, что это как-то связано?

— За подробностями к Троцкому. Я тут могу лишь предполагать. Потому что никакого резона убивать им Франца не было. Очень глупая выходка.

— Но убийство было лишь предлогом для начала войны.

— Разумеется. Выше я уже называл вам банкирский дом Варбургов? Помните?

— Конечно.

— И вы помните о том, как Макс Варбург опубликовал в контролируемых им берлинских газетах информацию о том, что объявлена мобилизация до того, как кайзер ее объявил?

— Разумеется. Скандал был знатный!

— А что вы знаете о том, что последовало из этого скандала? История о пропавших телеграммах вам известна?

— Что за пропавшие телеграммы?

Фрунзе грустно улыбнулся и поведал собеседнику о том, что телеграмма Николаю II о том, что Германия на самом деле не начинала мобилизацию, «затерялась» у министра иностранных дел Сазонова. Но кайзер подстраховался и дал личную телеграмму Николаю. И тот своим телефонным звонком главе Генерального штаба Янушкевичу приказал отменить мобилизацию. Однако ответная телеграмма Николая по какой-то причине не дошла до кайзера. Как и сведения о том, что Россия отменила мобилизацию. Поэтому, решив, что Николай молчит, потому что решил воевать, он таки объявил мобилизацию.

— … Как вам? Прелестно, не так ли? А вы спрашиваете, какое это все дело имеет к Германии?

Гинденбург ничего не ответил, мрачно смотря куда-то в пустоту.

Фрунзе же тем временем рассказал ему еще одну интересную историю о том, как в войну оказалась втянута Англия…

Германия не рвалась ввязываться в войну на два фронта. Особенно в условия вступления в войну Англии, которая бы без всякого сомнения обрезала ей всякое морское снабжение. Такая конфигурация была очевидной глупостью. Кто сам себя добровольно посадит в тотальную блокаду?

Так что затевать войну на два фронта Германия была в теории готова только если Англия гарантированно в нее не вступит. В самой Великобритании и сами не рвались в бой. Предпочитая выждать и постараться «срубить» проценты от этой драки на материке. Однако Уинстон Черчилль, без ведома правительства, мобилизовал Гранд Флит. А Герберт Асквит через Холдейна — армию. Что отрезал Англии дорогу к отступлению. Причем, что примечательно, перед тем премьер-министр Асквит уверял Вильгельма в своем миролюбии и нежелании Великобритании воевать…