Вензель твой в сердце моем...

— Трудись, «правая рука» наследницы престола!.. Ну вот, как всегда, ушел, не дослушав, хотя я всегда тараторю, словно рэпер. Смешно, он верит лжи, но не верит правде. Почему? Может, потому что я и сама уже запуталась в собственной паутине? Но я на самом деле всегда стремлюсь к идеалу. Как раз потому, что его не существует…

«Любовь — это призрак, выскакивающий из темных углов, поднимающий по ночам звоном цепей из слёз. Он шепчет воспоминания, что ты пытаешься забыть, выдавливая из незаживающей раны гной и ухмыляясь падающим на его цепи новым слезам. Беспощадно».

— Бьякуран-сама, всё выполнено.

— Молодец, Велия-чан. Хорошо поработала.

— Бьякуран-сама, простите за вопрос, но когда я смогу вернуться к своим прямым обязанностям?

— Неужели ты устала приглядывать за Юни-чан для меня?

— Нисколько. Вы же знаете, мы подруги…

— У моего лучшего теневого агента может быть подруга? Ты меня удивила, Велия-чан!

— То, что я киллер семьи Джессо, работающий из тени, не значит, что у меня не может быть друзей. Но Вы в это всё равно не поверите.

— Именно так. Но почему же ты так жаждешь покинуть Юни-чан, если она уже успела стать твоей «подругой»?

— Вы правы, и правда звучит смешно. Мне и самой смешно. Но я хочу уйти из этого дома, а не от Юни-сан.

— О, понимаю. Гамма-кун, да?

— Опять Вы смеетесь. Вам ли не знать, что любовь логике не поддается?

— Это жестокое чувство, не спорю. Беспощадное и неистребимое. «Любовь травами не лечится», да и каленым железом не выжигается. Но заставить себя сделать вид, что ее нет, вполне реально, разве нет? Для окружающих.

— Бьякуран-сама, моя семья уже много поколений служит клану Джессо в качестве незаметных убийц. И Вы знаете, что я выполняю все Ваши приказы безоговорочно. Я не поставлю миссию под удар своими эмоциями.

— Но я также знаю, что «где много любви, там много ошибок».

— Но «где нет любви, там всё ошибка». Если уж цитировать Томаса Фуллера, то до конца.

— С первой частью цитаты я согласен, со второй — нет, так что ошибки не было. А вот если ты поддашься чувствам и попытаешься признаться в любви, это будет роковой ошибкой.

— Я знаю. Потому не стоит беспокоиться, я не собираюсь совершать глупостей.

«Я не дам Гамме понять, что чувствую, потому что это принесет слишком много боли. Нам обоим. И уж конечно, не позволю этому чувству заставить меня забыть о цели моего пребывания здесь».

— Вот и замечательно. И я не беспокоился, скорее, проверял, осознаешь ли ты реальное положение вещей.

— Более чем. Чему я научилась у Вас, Бьякуран-сама, так это анализу происходящего. Потому я не совершу ошибку.

— Все их порой совершают. Даже я.

— Вы о том, что сделали «Вы из несостоявшегося будущего»? Тогда я бы позволила себе один комментарий, если Вы не против.

— Почему нет? Всегда важно знать истинные мысли своих подчиненных.

— Вы не пошли по той же дорожке, потому что после смерти встретили Юни-сан. И она показала Вам, что жизнь — это не игра, а мир может быть не только монохромным. Она окрасила его для Вас во все цвета спектра, которых Вам не хватало, хоть и окружал Вас сплошь белый. И это не мои слова: примерно так говорит Юни-сан. Думается мне, именно из-за этого Вы в нее и влюбились — она сломала Ваш монохромный мир, но Вы не были против этой революции. И благодаря этому чувству не совершили собственную ошибку повторно. И вот здесь цитата Томаса Фуллера будет очень кстати. Потому как не было бы в Вашей жизни любви, было бы полно ошибок. Снова.

— Интересная точка зрения. Хочешь зефирку?

— Благодарю, воздержусь. Мы народ простой, нам думать вредно, так что глюкозой мозг постоянно подпитывать нам не надо.

— Во множественном числе о себе заговорила? Раздвоение личности подкралось незаметно? С таким-то образом жизни неудивительно!

— Конечно, неудивительно! Паук, запутавшийся в паутине собственной лжи, может свое «я» совсем забыть, не то, что запутаться в отражениях.

— Я этого не допущу, Велия-чан. По двум причинам. Ты хороший работник, и ты подруга Юни-чан.

— Любовь — и правда страшная штука!

— Истинно так, тебе ли не знать…

«Любовь — это усеянный шипами куст, прорастающий сквозь тело, разрывающий плоть на сотни частей и расцветающий кровавыми розами. Эти розы прекрасны, и, умирая, ты любуешься на их холодную, безразличную красоту, даря им карминовую улыбку изувеченных губ. Безумно».

— Гамма. Сегодня. Не. Пришел. Гамма. Сегодня. Не. Пришел…

— Велия-сан, может, пора заканчивать тренировку? Если продолжите, «грушу» с цепи сорвете…

— Молчать. Если считаете нормальным заканчивать тренировки так рано — отлично. Исправим. Пятьдесят кругов вокруг поместья, немедленно. Это всех касается.

— Чёрт…

— Разговорчики.

— Идемте, парни…

— …Гамма. Сегодня. Не. Пришел. Гамма. Сегодня. Не. Пришел. Гамма… Да где его носит, чёрт побери?! Почему он не вернулся с задания?!

«Любовь — серп, срезающий все колосья без разбору. Механический безликий серп, скашивающий и молодые побеги, и старые, полусгнившие колосья. Безразлично».

— Чтоб его, идиот! Как он мог попасть в плен?!

— Велия-сан, пожалуйста… Гамма попал в неприятности, потому что я попросила его пойти на это задание, не вини его. Я должна помочь ему.

— Помочь…

— Велия-сан, я знаю, ты любишь Гамму, поэтому…

— Юни-чан. Ты меня всегда просила его не провоцировать, но знала, что я не могу иначе. И знала почему, так?

— Потому что если ты не будешь его провоцировать, он может понять, что важен тебе. Если не будешь сыпать оскорблениями, может стать твоим другом. Вы ведь отлично ладите в вопросах работы, у вас схожие понятия о преданности и службе лидеру семьи… Вы оба очень верные и очень добрые, но последнее стараетесь не показывать. И вы могли бы стать друзьями.

— К сожалению.

— А если бы вы стали друзьями, тебе было еще больнее: ты ведь захотела бы большего…

— А это невозможно, потому что он любит тебя. Но это я бы пережила, как переживаю каждый день, Юни-сан…

— Я знаю, Велия-сан. Я не договорила. Просто ты также знаешь, что в конце концов Бьякуран-сан раскроет правду о нас, и думаешь, что тогда Гамма тебя возненавидит. А еще думаешь, что если бы вы были друзьями, он бы решил, что ты его предала, и это причинило бы ему слишком много боли. А ты не хочешь причинять ему ее и считаешь, что лучше каждый день мелко его подкалывать, заставляя ненавидеть себя.