Вернись и начни сначала

Глава двадцать вторая. Аня

Я лежала на жестком полу, в глаза ярко светила лампа. Рядом слышался голос:

— Кто вы такая? Как оказались в машине?

Прищурилась, отгоняя назойливый свет, и увидела рядом с собой Сэма. Это был он, только молодой, свежий, ухоженный. В белом халате, из-под которого виднелся синий галстук, в элегантных очках, с аккуратной стрижкой. Я смотрела на Сэма и не могла дышать. Голова болела, как с похмелья, а в горле застрял комок слез. Получилось…

Кажется, я снова потеряла сознание и очнулась от резкой боли в плече. В руке у Сэма был шприц.

— Я предполагал, что пространственно-временные переходы чреваты неврологическими проблемами. Ваш организм был расщеплен на частицы и собран заново. Не удивительно, что вы пребываете в некоторой прострации.

Я приподнялась на локтях и постаралась улыбнуться.

— Все хорошо, Сэм. Я там, где нужно, — голос хрипел словно простуженный.

— Вы меня знаете? Это я вас отправил?

— Я из 2152-го года, — кивнула я и огляделась.

Это не похоже на Конечную. Белые стены. Все вокруг заливает пронзительно яркий свет. Тепло, пахнет лекарствами. Справа от меня Машина. Она слегка отличается от той, что на Конечной. Корпус другого цвета, и панель управления выглядит иначе. Почему я оказалась здесь, в лаборатории Сэма? Неужели наша Машина уничтожена? Что с Сэмом и Кристи?

Я насилу взяла себя в руки. Нужно держаться. Что бы ни случилось с моими друзьями, я обязана выполнить задание. Иначе мне никого не спасти, даже себя.

Тем временем «молодой» Сэм положил шприц на стол, заставленный оборудованием, и растерянно посмотрел на меня.

— Выходит, эксперимент удался, — пробормотал он. – Но почему вас отправили сюда, в это время? Да еще с оружием.

Я испуганно похлопала себя по ребрам – пистолета не было.

— Я обезоружил вас, когда вытащил из машины. Подумал, вы пришли, чтобы убить меня.

Пистолет обнаружился на другом столе. Там же лежали магазины с патронами.

Я с трудом села и, держась за стол, поднялась на ноги.

— Сэм, вы действительно отправили меня сюда ради убийства. Только убить я должна не вас.

— Кого же? – Сэм растерянно моргнул.

— Гордона Буллсмита, лидера партии Новаторов.

Я сделала несколько шагов и взяла свое оружие. Пистолет убрала в заплечную кобуру. Патроны рассовала по карманам.

— Зачем убивать? Я не верю, что послал вас для убийства, — твердил Сэм, кружась вокруг меня, словно назойливый шмель.

Я повернулась и уставилась на него. Времени мало. Но если мне не удастся убедить Сэма в необходимости нашей миссии, придется его связать.

— Скоро выборы. Буллсмит придет к власти, станет мэром Хоупфул-Сити. Он и его партия внедрят программу нейрокоррекции. Будут стирать негативные воспоминания. Миллионы людей станут ментально неполноценными. Многие из них попадут в психиатрические лечебницы. За теми, кто не согласен, будут охотиться, как за животными. Граждане Хоупфул-Сити станут рабами Новаторов. Если мы не предотвратим это. Ваша жена, Сэм, попадет в руки нейрохакеров, процедура повредит ее мозг, и она окажется в клинике для умственно неполноценных людей. Вы украдете Машину и спрячете ее в Трущобах. За вами будут охотиться патрульные Новаторов. Наш друг Иван погибнет, и мы окажемся на грани жизни и смерти.

Сэм молчал. Лишь снял очки и потер руками глаза.

— Откуда мне знать, что вы не лжете? Может, вас отправил не я, а те самые новаторы? — он снова надел очки и вгляделся в мое лицо.

— Ваша жена Джулия работала профессором математики в Университете Нью-Йорка. За год до окончания войны ваша дочь Элизабет погибла. Джулия ушла с работы, и с тех пор не выходит из дома.

— Вы легко могли узнать это от кого угодно, даже от наших соседей, — недоверчиво хмыкнул Сэм.

— Когда вашей дочери было пять лет, Джулия забеременела вторым ребенком. Родился мальчик, но шла война, лекарств не хватало, и он умер от воспаления легких.

Сэм закрыл лицо руками и опустился на стул. Мне было жаль, что пришлось напомнить ему об этой трагедии, но выхода не было. Нужно, чтобы он мне поверил.

— Этого вы не могли знать. Никто не знал. Мы тогда жили в лагере для беженцев, у нас были фальшивые паспорта. Я – ученый с мировым именем и правительство опасалось, что меня могут похитить враги.

— Видите, я не вру. Сэм, мне нужна ваша помощь. В течение семи часов вы не должны покидать лабораторию. Следите, чтобы Машина работала. Чтобы я могла вернуться.

— Я не могу поверить, что приказал вам убить человека, — мотал головой Сэм.

— Вы решили это не в одиночку. И, поверьте, это единственный выход. Иначе меня бы здесь не было.

Он с сомнением посмотрел на меня и махнул рукой:

— Идите. Я буду ждать.

Я облегченно вздохнула и поспешила к выходу.

Институт Сэма располагался в центре Хоупфул-Сити. Я распахнула стеклянную дверь и подставила лицо мягким лучам сентябрьского солнца. Будто из холода зимних Трущоб перенеслась на южный курорт. Вокруг скользили люди, легко одетые, такие разные. С улыбками и грустью, радостью и гневом, хитростью и простодушием на лицах. Жизнь в Хоупфул-Сити кипела, бурлила, пенилась, словно необъятное людское море. Когда-то это была моя жизнь. Наша с Димкой.

Я посмотрела на другую сторону улицы и мой взгляд наткнулся на знакомый ряд видеофонов. Сердце защемило, и я, не осознавая, что делаю, бросилась вперед, сквозь поток машин. Вслед неслись нервные гудки, гневные крики. Я не слышала. Когда приблизилась к видеофону, раздался голос:

— Личность идентифицирована. Баланс счета положительный. Можете сделать звонок.

— Номер х585zkl38, — я назвала хорошо знакомый номер нашего с Димкой дома. Дома, который я сожгла перед тем, как сбежать в Трущобы.

Если дома мой двойник, я просто оборву связь.

— Мама!

Я увидела живое лицо моего мальчика и не выдержала — всхлипнула, по щекам потекли слезы, дыхание перехватило. Сердце бешено рвалось из груди. Я смотрела на сыночка и не могла выжать ни звука.

— Мама, почему ты плачешь? Что случилось? – волновался Димка.

— Все в порядке, малыш, — ответила сквозь всхлип. – Просто я так по тебе скучала.

Я протянула руки и дотронулась до экрана с его лицом. Провела рукой по кудрявым, взъерошенным волосам, заправила непослушную прядь за ухо. Смотрела и не могла наглядеться. В голове бурлили мысли: взять такси и рвануть домой. Обнять, расцеловать сыночка. Меня переполняло невероятное счастье. Он жив, он здесь, я вижу его.