Вернуться в Антарктиду

– Имей в виду, у них в палатке с розетками напряженка, - сказал Грач Мухину, - где будешь свои компьютеры заряжать? Или ты к Чебышевой Лиле мечтаешь поближе подобраться? Тогда так бы и сказал!

– Не надоело еще одно и то же мусолить? – с вызовом поинтересовался Кир.

– Идем с нами в деревню, Кирюша, - примирительно предложил Белоконев, - поглядишь на быт туземцев. А походной жизни мы еще наедимся.

– А нам разрешат посмотреть на святилище? – спросила Мила. – У нас будет время?

– Завтра мы обязательно туда прогуляемся, - ответил Вик. – Патрисия собирается расспрашивать жрецов, а мы с тобой составим ей компанию.

Он вышел из автобуса и помог ей спуститься по расшатанным ступеням. Вдвоем они отступили на обочину и осмотрелись.

Внизу, окрашенная в красновато-лиловые сумеречные краски, расстилалась плоская долина с узкой полосой шоссе, похожей на русло реки. Дорога была пустынна, и вокруг, куда бы ни падал взгляд, не вспыхивало ни единого огонька. Если б не тусклая иллюминация в Крепости Королей, прячущейся за густой зарослью экзотических деревьев, можно было подумать, что на много километров нет никого – только их отряд, рассыпавшийся между машин.

От широкого уступа, на котором они остановились, в деревню вела едва различимая в наползающих сумерках тропинка. Она круто уходила вверх и терялась в густой тени. Было прохладно, и в прозрачном воздухе, наполненном резкими незнакомыми ароматами, звенели комары – знакомый звук, одинаковый во всех уголках планеты.

– Обратили внимание, что здесь сухо? – спросил Соловьева охранник и даже притопнул, проверяя почву на прочность. – Как будто и не было затяжных дождей.

– Горы, - пожал плечами Вик. – У них своя погодная кухня.

Мила смотрела на темные стены старинной Крепости, четко очерченные на фоне оранжевого неба, и взор ее полнился нетерпеливым ожиданием. А вот у Соловьева рождались совсем другие чувства, наисильнейшим из которых была тревога. Он пока не мог определить с точностью, чем вызвано нехорошее предчувствие, но подобрался и осторожно огляделся, стараясь засечь настороживший его подсознание источник опасности.

Метрах в пятнадцати от него стоял Иван Демидов-Ланской и держал за руку маленькую девочку со смешными куцыми косичками. Это была Адель, за свободу которой Пат сражалась до последнего, как львица.

Никто, и Вик в том числе, не ожидал, что материнский инстинкт проснется в ней и запылает, сжигая прежние привычки. Эта новая, демонстрирующая любовь к дочери Патрисия нравилась ему куда больше прежней. То, что она так внезапно утратила самоконтроль и почти превратилась в наседку, не смеющую далеко отпустить от себя ненаглядное чадо, совершенно не вязалось с прежним образом хладнокровной стервы, но, тем не менее, было правдой. Пат сделалась мягче и человечнее и, полностью отказавшись от нянек, предпочла отныне следить за дочкой сама. Последнее у нее пока получалось плохо – с непривычки и из-за чудовищной занятости, – поэтому с девочкой иной раз приходилось оставаться кому-то из сотрудников «Ямана». Сейчас Пат тоже куда-то отошла, поручив Адель Демидову-Ланскому. Лучше телохранителя было бы сложно представить.

Адель обернулась, и ее взгляд – пронзительный, оценивающий и совершенно недетский, чем-то напоминающий материнский, но при этом гораздо злее и беспощаднее, – ожег Виктора. И он с предельной ясностью понял, что опасность как-то связанна с Адель. Или с тем, что таится на дне ее глаз. С тем, кто смотрит на него в эту секунду посредством этих глаз. Смотрит гипнотически и властно.

Вик отпустил Милкину руку и зашагал в ту сторону.

– Ты куда? – крикнула Мила.

– Подожди меня немного, - бросил он на ходу. – Я сейчас.

Адель спокойно наблюдала за тем, как он приближался. Ее взгляд изменился: он внезапно потух и из него ушла жадная злоба, но это уже ничего не меняло. Вик увидел все, что нужно.

– Иван, где Патрисия? – спросил Вик, останавливаясь в шаге от ее заместителя.

– Говорит с Гогадзе и Рикемафано об устройстве стоянки. Там какие-то внезапные сложности.

– Что-то серьезное?

– Не думаю. Просто местные хотят больше денег. Утверждают, что эта поросшая травкой полянка – их платная парковка, и требуют десять долларов в час.

– А другие новости есть?

– Ты про судьбу того жреца? Нет, пока никто не смог нас просветит на его счет, но к нам из деревни вышла одна молодежь. Пат рассчитывает на какого-нибудь старика из Крепости Королей, который помнит события семидесятых годов.

– Это все?

Демидов-Ланской прищурился:

– А что, тебе мало?

Адель протянула свободную руку и дернула Соловьева за край ветровки. Вик присел на корточки, чтобы быть на ее уровне:

– Аделин, ты устала?

– Ни капельки. Дядя Вик, а когда мы пойдем в пещеру?

– Наверное, послезавтра.

– Понятно, - девочка глубоко вздохнула. – Как долго ждать!

– Совсем нет. Всего один день.

– Все равно долго. Папа подарит мне в пещере куклу. Большую и красивую. Вот такую! – Адель вырвала руку у Демидова-Ланского, чтобы изобразить гигантский размер обещанного.

Иван поспешно вернул себе ее ладошку, опасаясь оставить ребенка без жесткого контроля – а ну как убежит.

Вик улыбнулся ей:

– Здорово! Это он тебе когда сказал про куклу - сегодня?

– Сегодня. Перед тем, как мы поехали на машинке. Но он и раньше обещал, только не говорил, где, - Адель наклонилась вперед, почти прижимаясь лбом ко лбу Соловьева, и прошептала: - Папа и вам приготовил подарочки, только это секрет!

– Нам?

– Тебе и дяде Ване. Он запретил об этом говорить.

– Почему?
– Вик взглянул на Демидова-Ланского. Тот остался невозмутим, хотя и расслышал азартный детский шепот.

– Он хотел вас удивить. А я проболталась… - девочка снова тяжко вздохнула.

– Аделин, ты все правильно сделала. Мама просила тебя говорить обо всем, что ты услышишь от папы и увидишь сама.

– А папа не хочет, чтобы я рассказывала. Он мне тогда куклу не подарит.

– Обязательно подарит. А если вдруг у него не получится, мы с твоей мамой сами тебе купим куклу. Такую, какую ты выберешь.

– Даешь слово?

– Даю! Только дело ведь не в новой кукле, Аделин. Ты уже большая девочка и должна заботиться о маме. Ей сейчас трудно, а твои рассказы помогают ей сориентироваться.