Вернуться в Антарктиду

– Простите! – Мила прижала пальцы к губам.

Патрисия тоже извинилась, но разговор не прекратила, просто шептать стала еще тише. Москалевой пришлось напрягать слух.

– Я спрашиваю про ваши отношения с отцом не из дурного любопытства. Мой муж ушел слишком рано и никогда не видел дочь, однако у Аделин прямая связь с ним. Телепатическая. Мы имеем сотни ее подтвержденных пророчеств и не сомневаемся, что и в этом случае она не фантазирует. Мне иной раз кажется, что к нему Адель привязана сильней, чем ко мне. Вот я и пытаюсь понять, как это бывает… с отцами. Мой был ученым, и я его почти не видела.

– А я росла с папой и мамой, - поделилась Мила, - но мама была, конечно, ближе. Она всегда вникала в мои дела, поддерживала, советовала... Но как же получилось, что Адель родилась с таким даром? У вас в роду были экстрасенсы?

– Семейные хроники эту версию не подтверждают. Я была беременна, когда попала под излучение неисправного Черного солнца в Антарктиде. Вполне возможно, это и активировало в геноме Аделин какой-то спящий участок. Павел спас нас. Я думала, что он при этом героически погиб, но Аделин, когда родилась, стала транслировать мне картины иного мира. Так я узнала, что Поль ищет способ вернуться...

– Вы очень его любили? – спросила Мила, набравшись храбрости.

Этот вопрос казался ей слишком личным, чтобы дать откровенный ответ незнакомому человеку. И Пат действительно хранила молчание какое-то время. Она смотрела не на Милу, а на жаровню с углями, и красные сполохи отражались в ее зрачках.

– Да, я любила его, - наконец произнесла она.

– Я очень вам сочувствую!

– Спасибо. Но давайте-ка и впрямь поспим!
– Долгова-Ласаль скрипнула кроватью, укладываясь на подушку.

Мила тоже легла, но еще долго не могла заснуть. В установившемся безмолвии отчетливо слышался звон цикад снаружи и мерный стук гостиничного генератора.

Москалева думала сразу обо всем: о необыкновенной девочке, сопевшей неподалеку; о Патрисии, казавшейся жесткой, но на самом деле – нормальной женщине, соломенной вдове, которая даже не знает, жив ли ее супруг или нет; о Викторе, спавшем в соседнем помещении, и о Дмитрии, о котором она уже не вспоминала очень долго, а тут вдруг снова вспомнила...

Минувшей ночью, в отеле Анцерабе, лежа в кольце сильных и нежных рук Соловьева, Мила была уверена, что старая жизнь окончательно осталась позади, но сейчас ей стало казаться, что важный пласт, о существовании которого она ранее и не подозревала, продолжает тянуться к ней из прошлого. Ей вспомнилось видение с де Трейси и сверкающая в его руке пурба… Это же было не обычное убийство! Де Треси проделал все быстро и очень технично, что казалось, ему был важен не процесс, а итог. Кем стала Мила, в кого превратилась в своей новой ипостаси?

Пат сказала: «Вы особенная. В силу неких обстоятельств, вы оказались способны реагировать на диффузию». Де Трейси что-то сделал с ней. И теперь Миле следовало понять, что именно он сделал и что с этим делать ей.

19.3

19.3/ 9.3/2.3

Утром Вик встал до того, как сработал будильник, заведенный на половину восьмого. Демидов-Ланской и Мухин еще спали, а вот кровать Грача пустовала.

Тихо ступая по шуршащим циновкам, Вик заглянул сначала на женскую половину, чтобы убедиться, что все в порядке, а потом вышел во двор, где увидел Володю, выполняющего комплекс физических упражнений. Спонтанно Вик решил к нему присоединиться.

– Надо бы освежить старые навыки, - сказал он после приветствия. – Как насчет спарринга?

– Это дело, - Грач приостановился и понаблюдал за предварительной разминкой Соловьева. Уточнил: – Не пойму, это самбо у тебя или крав-мага?

– Что-то вроде, - кивнул Вик, расправляя плечи. – Я нахватался всякого по верхушкам.

– Ну, давай! – Володя поманил его ладонью. – Нападай!

Соловьев пошел на него и тотчас был сбит с ног, оказавшись на утрамбованной земле прижатым и зафиксированным.

– Плохо, - констатировал Грач, выпуская его. – Раньше ты был ловчее.

– Это мы только начали, - откликнулся Вик, ничуть не обескураженный.

Он молниеносно вскочил на ноги и снова напал. Грач увернулся и, применив очередной хитрый приемчик, вторично опрокинул его на землю.

– Ты слишком спешишь, прешь прямо в лоб, а надо изящней, хитрей!

Вокруг них, несмотря на ранний час, стала собираться толпа мальчишек. Они помутузили друг друга под их смешки и одобрительные выкрики где-то с полчасика, взмокли, раскраснелись и, наконец, усталые, разлеглись в ржавой пыли, довольно улыбаясь.

Повернув голову, Вик заметил Кирилла, вышедшего из бунгало. Тот помахал им рукой, но не подошел.

Грач тоже его заметил и сел, пихнув Соловьева в плечо:

– Пацан за тобой тянется. Ты его кумир. Не удивлюсь, если сегодня же попросит дать ему пару уроков борьбы, глядя на наши кувырки.

– А раньше не просил? – поинтересовался Вик.

– Не-а, но где-то наверняка занимался. Вообще, Кира полон сюрпризов. На пилота вон выучился.

– Ну, с пилотированием – это не ко мне претензии. Я не умею.

– Так я и не с претензией, просто констатирую, что к тебе он прислушается скорей, чем ко мне.

– Хочешь, чтобы я на него повлиял?

– Желательно. Удержу он не знает, а это не есть гуд.

– Я с ним поговорю, - пообещал Вик.

Грач поднялся, помог встать Соловьеву и направился к умывальникам. Смуглокожая ребятня запрыгала вокруг него, галдя и дергая за широкие рукава спортивного костюма. А Вик пошел к Мухину.

– Доброе утро, Кир!

Мухин подарил ему задорную улыбку:

– Вы с Вовой ранние пташки. Соловей и Грач – вы нарочно с рассветом встаете, чтобы поддержать свое пернатое реноме?

Соловьев усмехнулся:

– Если продолжить аналогию, тебе следует взять псевдоним «Филин». До какого часа сидел в ноутбуке?

– Всего лишь до двух. Зато сколько интересного я узнал!

– Надеюсь, оно того стоило.

– Естественно! Информация бомбическая! Патрисии будет полезно это услышать.

«Бомбическая информация» представляла собой глубокий анализ данных, полученных прежде всего из открытых источников.