Вернуться в Антарктиду

– Спасибо, дорогая Элен, - произнес де Трейси негромко. Он сделал шаг вперед, запуская правую руку в карман. – У меня есть фотография. Я бы хотел, чтоб ваш герой поведал как можно полнее и красочнее про этого человека.

Юра неуклюже схватился скованными руками за протянутую фотографию. При этом он встретился взглядом с де Трейси, и его буквально затопило неприязнью. Все же не был этот француз заурядным! Он просто прикидывался безобидной серостью, не желая показывать всем и каждому, что собой представляет. Такие лгут, глядя прямо в глаза, и не считают подлость чем-то зазорным. О них говорят: пригрел змею на груди.

– Знаете, кто тут изображен? – вкрадчиво поинтересовался де Трейси, выпуская из цепких пальцев свой край фотографии.

Громов ждал, что увидит портрет Людмилы Сперанской, с которой ему предстояло познакомиться заочно, но это была карточка со смеющейся девочкой. У малышки со светлыми кудряшками не хватало переднего зуба – он выпал, но щербатость ее ничуть не портила.

– Она похожа на свою мать, - произнес Громов лишь бы что-то сказать. Разговаривать с де Трейси ему не хотелось, но – пришлось, и он озвучил первое, что всплыло в сознании, лишь бы отвязаться.

– Ее мать очень красива, - кивнул де Трейси, - дочь вырастет ничуть не хуже. Расскажите мне о ней. Что она делает? О чем думает? Где в эту минуту находится?

– Мне необходимо взять зеркало в руки. Если я не коснусь его, то ничего не получится.

– Хорошо, - легко согласился де Трейси и обернулся к Элен: - Дайте ему статуэтку и оставьте в одиночестве. И вы все - расступитесь в самом деле, нечего дышать оператору в лицо! Он обязан быть спокойным и сосредоточенным, а не отвлекаться на ваши постные физиономии.

Элен сделала знак своему адъютанту, и Огюст раскрыл саквояж. Он готовился передать Громову Зеркало, когда всех их остановил резкий приказ:

– Постойте!

Говорила та мужеподобная женщина. Видимо, она имела в их собрании немалый вес, потому что ее не проигнорировал даже сам Антуан де Трейси.

– Мне не нравится, что он будет держать артефакт в руках. Не лучше ли поставить его перед ним на какой-нибудь столик? Близнецу вы, насколько я знаю, подобного не доверяли.

– Madame le Senateur (*мадам сенатор, фр), - усмехнулся де Трейси, - сегодня с артефактом ничего не случится. Я лично несу за это ответственность, да и видите, сколько на палубе оружия?

– Вы уверены в ваших силах? Оружие нас спасет?

– Вполне. Давайте просто досмотрим до конца то, что нам хотят показать.

Огюст вопросительно посмотрел на Элен. Та махнула ему, и статуэтка наконец перекочевала в руки Громова. Она оказалась увесистой, и он едва удержал ее.

Прижав артефакт к животу, Юра аккуратно перевернул статуэтку так, чтобы видеть лучистый черный сапфир, украшавший центр диска. Фотографию Адели он неловко держал в той же руке, что и Зеркало, и карточка при этом слегка смялась. Складка прошла прямо поперек детского личика и словно зачеркнула его.

Громов испытал досаду. А вот пиетета к артефакту он не питал. Ему было неважно, что он держит в руках старинную вещь – предмет сумасшедшего вожделения и надежд многих упертых эзотериков, включая нацистов Третьего Рейха. Эта статуэтка была для него воплощением мерзости.

«Избавь мир от нее! – зашептал проснувшийся голос, который Юра считал голосом совести. – Вот же он, подходящий момент: одно движение – и Элен проиграет. Умри героем!»

Громов, наверное, так бы и поступил, с радостью бросил бы «Железного человека» в океан, но Тимур накануне ему категорически запретил это делать.

И правильно, что запретил! Нельзя идти на поводу у эмоций, когда на карту поставлено существование мира.

– Мне надо сосредоточиться, - сказал Юра, изгоняя несвоевременные мысли. – Это займет немного времени.

Окончательный отказ от героической смерти отчего-то едва не лишил его сил. Громов ощутил тотальное опустошение. Он чуть попятился к борту, желая опереться на него спиной.

Они следили за ним, не отрывая глаз. Охрана целились в него из автоматов. Зрители невольно затаили дыхание. Даже де Трейси.

Громов, стараясь не смотреть на смертоносные дула, усердно и честно вглядывался в камень.

Уверенности, что он увидит Адель в таком ослабленном состоянии, не было, но Тимур предупреждал, что телепат появится обязательно, и Громов постарался взять себя в руки. Уж этому-то упырю он просто обязан был дать отпор! Белый Сахир наверняка уже знает о похищении и только и ждет удобного момента, чтобы вцепиться в глотку конкуренту, взявшему в руки «его прелесть».

Юра думал, что увидит Драгослава в своих видениях, и готовился к смертельной битве, вот только телепат пришел, откуда его не ждали.

– Нет, я против, чтобы он касался этой ценной вещи! – снова заговорила мужеподобная сенаторша. – Он же работал на выскочку Ласаль! Вы что, забыли? Вы забыли, кто он такой?

– Мадам, угомонитесь, - с холодком в голосе сказал де Трейси, - вы мешаете.

– Он все испортит! Отберите у него артефакт! Немедленно!

– Не нервируйте его! – рявкнула Элен, у которой тоже прорезался зычный командирский голос. – Или я прикажу увести вас прочь!

Юра отвлекся. Его сердце истошно колотилось о грудную клетку. Воздуха не хватало, и он начал дышать ртом, словно после длительного забега. Это было плохо. Очень плохо!

Сенаторша же словно взбесилась. Совершенно неожиданно для всех она попыталась отобрать у растерявшегося охранника автомат. Тот, разумеется, не отдал, но отстранял разбушевавшуюся тетку слишком мягко, поэтому успеха не добился. Каким-то образом в процессе перетягивания оружия ей удалось нажать на гашетку. Автомат был изготовлен к бою, и из него в небо вылетела трескучая очередь.

От громких выстрелов по палубе прокатилась волна паники. Одни «випы» дунули прочь что есть силы, другие наоборот бросились к вопящей мегере, теряющей человеческий облик по мере разрастания вокруг нее кучи-малы. Взгляд сенаторши стал совсем стеклянным, она дергалась в кольце отдирающих ее рук и вопила:

– Стреляйте в него, стреляйте! Это он виноват!
– и продолжала бороться за автомат. – Убейте его!

Кто-то из солдат, не разобравшись, открыл огонь и тем самым усилил панику. И только де Трейси стоял неподвижно на прежнем месте и с усмешкой взирал на учиненный хаос.

Тимур сбил автоматчика, стоявшего рядом, но второй, находившийся на противоположной стороне, стрелял прицельно по Громову. Юра, как в замедленной съемке, увидел пули, высекающие искры из металлических деталей фальшборта совсем рядом с собой.