Вернуться в Антарктиду

Борецкий откашлялся:

– С ним умел обращаться только альбинос… Измир, кажется… Я не обучен.

– Ничего сверхъестественного от вас не потребуется. Эту вещь необходимо хранить в определенных условиях, и если оно желает, чтобы этим хранителем стали вы, то так тому и быть. В конце-концов, мне нужны надежные люди, а лучшей рекомендации просто не найти.

Тимур был, конечно, удивлен внезапными поворотам судьбы, но если у артефактов и впрямь существовала душа и мотивы, то он понимал, отчего Зеркало стремилось к нему. И даже (чем черт не шутит?) активно внушало Элен д'Орсэ, у кого в руках оно принесет большую пользу.

Триада собиралась, притягиваясь к единому центру. Теперь Борецкому осталось сообразить, как удрать с архипелага, прихватив своих людей, Громова и сокровища.

Он не сомневался, что Нож и Зеркало сами приведут его к Чаше. А поскольку единственная нормальная Чаша оставалась у Вещего Лиса, то все они рано или поздно попадут по назначению.

27.5

27.5/7.5

Юрий Громов

Громова привели в тесную каюту, рассчитанную на двоих, но находиться ему там предстояло в одиночестве. Двухъярусная кровать, тумбочка под крошечным иллюминатором, оборудованная откидывающейся крышкой, чтобы получался стол, круглая табуретка и шкафчик для вещей – вот и вся обстановка, которой ему предстояло любоваться несколько дней.

Санузел в каюте отсутствовал, и Громов было приуныл, представляя, что всякий раз ему предстоит унижаться и требовать похода в туалет, однако дверь в каюту, к его удивлению, не заперли. Возможно, Элен не желала чрезмерно привлекать к нему внимание корабельной команды. Пленный на корабле – тема для сплетен, да и деться Юре, по особому счету, было некуда. Разве что за борт, но утопление пока не входило в его планы.

Громов сел на койку и стал ждать. После разговора с Тимуром ему намного полегчало. Пелена от снотворного окончательно спала, а морской воздух и перемена мест вернули радость относительной свободы. Пришло время подумать над тем, как быть дальше. Надежда, что не все еще потеряно, крепла в нем с каждой минутой.

Итак, его везли на тайную базу «Прозерпины» в архипелаге Крозе, где, как сказал Тимур, уже собрали пленников с Новой Надежды. Юра будет там не один, и даже если ему не позволят с ними встречаться, их близкое присутствие все равно согреет душу перспективой воссоединения.

Громов был уверен, что Борецкий действует при поддержке своих. Где-то там, на Большой Земле, над их положением уже ломают головы умные люди, потому что Вещий Лис – не самый последний человек в иерархии, к тому же ответственное лицо за Иремельский артефакт, Хранитель Чаши. Если Лис не потерял связь со своими посланцами, то и Патрисия Ласаль знает о судьбе группы в Антарктиде. А знает Пат – знает и Вика. Юра надеялся, что его жене сообщили не только о том, что он бесследно канул в снегах, но и что нашелся живым. Просто временно попал в сложную ситуацию, но это не приговор.

Разумеется, Вика тревожилась за него, не могла не тревожиться, но пока у нее есть надежда, дышаться ей будет легче, чем под гнетом неизвестности. Патрисия обещала Громову, что не оставит Викторию без поддержки. Юрина зарплата была довольно приличной, и финансовых трудностей у жены не предвиделось. Это снимало с его совести солидный груз, хотя было стыдно, что он не сдержал обещание и не вернулся к моменту родов. Но тут уж вступили в силу непредвиденные обстоятельства, Вика должна была его простить. Лишь бы вырваться из цепких лап «Прозерпины», а с остальным он как-нибудь справится!

Собственно, из Антарктиды он, считай, уже выехал, значит, находится сейчас на пути к дому. В любом дрянном положении всегда найдется что-то хорошее, а там и Тимур сотоварищи что-то предложат. Вешать нос Громов не собирался.

Если честно, в размышлениях о грядущем Юру немножко бросало из стороны в сторону. Он считал себя обычным человеком, отнюдь не героем и не был готов умирать за красивые идеи, как истый фанатик. Чаще всего представления о благополучном исходе сжимались у него до понятия счастливой семьи, и он говорил себе, что должен бороться и выживать в первую очередь ради них, ради сына. Но тотчас он одергивал себя, напоминая, что волею судеб оказался на острие борьбы добра и зла, и думать в минуты глобального конфликта исключительно о семье как-то… кощунственно. Да, самый простой путь сделать Вику счастливой – это вернуться к ней невредимым, но когда артефакты сотрясают основы вселенной, нельзя поддаваться соблазнительным посулам, разве нет? Та же Вика – поймет ли она его малодушие, одобрит ли?

Громов долго ломал голову над сложными вопросами. Что именно Элен д'Орсэ потребует от него, на что уговорит пойти? Француженка убеждала, что у них общий враг – Доберкур, собравшийся утопить мир в крови ради банальной мести. Жажда отомстить Патрисии и всем, кто с ней был, но не спас его сыночка Ги, превратила его в безумца.

Хорошо, думал Громов, пусть это окажется правдой, и Доберкур-старший совершенно выжил из ума. Пусть так, но кто гарантирует, что семейка д'Орсэ окажется чище и нравственнее? «Обещать – не означает жениться». Элен сулила золотые горы, но окажись Громов для нее бесполезен, она пустит его в расход, не задумываясь. Просто как свидетеля ее неудачной попытки.

С другой стороны – тимуровцы, люди идущие до конца, потому что так велит долг. «У самурая нет цели, у самурая есть только путь». Борецкий не упомянул про Али, значит, он погиб. Погиб героем, спасая Громову жизнь, прикрыл его собой. Как можно теперь подвести этих людей, для которых Юра стал не просто попутчиком, но важным элементом, опорой, а может быть, даже частью их маленькой команды? Они будут ждать от него реальной помощи, ведь для них «скажи «да» француженке» - это притворство во имя великой цели, а не план, чтобы «хорошо пожрать и поспать».

Юра тосковал по Вике, хотел увидеть ее, но не ценой предательства друзей. Жена не должна его презирать за то, что он струсил и продался за «фантики», погнался за золотым миражом. И сын его тоже должен расти с чувством гордости за отца.

Сидя в каюте, Юра сделал наконец свой выбор. Уж коли ему суждено оказаться в тылу врага, то он останется верен принципам: либо победит зло, либо умрет с честью. Трусоватым коллаборантом ему не быть!

…Элен явилась к нему вечером. Вежливо, хотя и сухо, поинтересовалась, удобно ли ему и есть ли пожелания.

Юра ответил, что ему грех жаловаться.

Она без стеснения устроилась подле него на кровати, презрев неказистую табуретку, и Громов подвинулся в угол, чтобы не соприкасаться с ней локтями.

– Вы – гость, и можете рассчитывать на соответствующий прием на этом корабле, - сказала Элен. – Здесь кроме нас никого нет, но в дальнейшем условия могут и ухудшиться. Помните об этом. Многое зависит и от вас, и от прочих обстоятельств.

– Каких обстоятельств, можете пояснить?

Сначала ему показалось, что Элен проигнорировала вопрос, но после стало ясно, что она взялась растолковывать ему все слишком подробно. Видимо, чтобы у него и мысли не возникло самовольничать и протестовать, потому что положение виделось ей очень серьезным.

– Ваше поведение на борту вертолета меня поразило. Кажется, у вас огромный потенциал. Ваше физическое состояние пока не на высоте, однако вы уже способны влиять на события. Похоже, что искусством управлять энергией по методике Бон Гъер вы овладели интуитивно. Я предлагаю вам сразу перейти к главной работе. Вы согласны?

Громов настороженно пожал плечами.

– Я хочу, чтобы вы за неделю плавания полностью освоились с новыми способностями. На Крозе прибывают важные для нашего дела персоны. Если вы в первый же день продемонстрируете им неоспоримые успехи, то получите свободу немедленно. Прямо с ними улетите в Париж, где встретитесь с женой и ребенком. Но если случится осечка, или им не понравится результат, вы потеряете все. Разговор с вами начнут вести совсем на других условиях. Вот такие у нас «обстоятельства», теперь вы понимаете?